Северное побережье Черного моря стало ареной османской экспансии, зоной, где действовала другая стратегия, также вызванная к жизни распадом Золотой Орды. Высадившись в Крыму под началом Гедика Ахмед-паши (Gedik Ahmed Paşa) в 1475 году, Османы захватили Каффу и другие генуэзские колонии на южном берегу полуострова, а также государство Теодоро (Мангуп) в глубине Крыма, и крепость Азов в устье реки Дон в Азовском море. Османы решились на эту экспедицию не только потому, что овладели к тому времени новой амфибийной тактикой, которая позволила им проводить дальние морские и речные операции против береговых целей противника.[1]
[1] Настоящий автор исследовал амфибийные операции в XV–XVI веках в статьях “A True Beast of Land and Water” and “Albuquerque at Malacca, 1511; Yermak in Siberia, 1582.” Ссылки на них, их литературу и источники в дальнейшем не приводятся за исключением необходимых акцентов.
Они внимательно оценили, насколько прочно Большая Орда удерживает бывшую гегемонию Золотой Орды. Виктор Остапчук (Victor Ostapchuk) полагает, что крепкая память Османов о «подчинении их предшественников [в Малой Азии], турок-сельджуков (Seljuk Turks) [иранским] Чингизидам Ильханидам (Ilkhanids), и собственное унижение Османов Тимуром»[2] были среди факторов, определявших становление османской стратегии в Северном Причерноморье. Она была скоординирована с траекторией падения Большой Орды.
[2] Ostapchuk, “The Human Landscape,” 31
Османы избегали задирать хана Большой Орды Ахмата (Ahmed), когда тот вторгся в Крым в 1476 году и назначил править там Джанибека (Janibek), своего сына или племянника. Вскоре Османы убедились, что Ахмат был не способен отстоять контроль над Крымом в борьбе со своеволием местных татарских кланов и против восставших сыновей Хаджи-Гирея. В 1478 году османский султан Мехмед II Завоеватель (Mehmed II Fatih) выпустил одного из них, Менгли-Гирея, из заточения (Османы захватили его при взятии Каффы) и назначил подчиненным себе Крымским ханом. Эксперимент противоречил иерархии в тюрко-монгольском мире: несмотря на все свои заслуги в борьбе с «неверными» и победы на конкурентами-туркменами в Закавказье, султан был безродным выскочкой в сравнении с Менгли-Гиреем, принадлежавшим к Чингизидам, которые одни могли обладать высшей суверенной властью. Но в условиях ослабления Большой Орды он прошел гладко, утвердив особые отношения привилегированного союзничества и подчинения Крымского ханства Османской империи на все Раннее Новое время.
Прямой захват южного побережья Крыма и подчинение Крымского ханства привели Османов к ряду далекоидущих стратегических выводов в отношении Северного Причерноморья. Первый из них был очевиден. Поскольку Большая Орда оказалась неспособна отстоять свой суверенитет над Крымом, ей ничего не остается как уступить Османам все остальные прибрежные пункты, до которых те могут дотянуться своими амфибийными силами. В 1484 году султан Баязид II (Bayezid II) провел комбинированную операцию османских наземных и амфибийных сил для захвата крепостей Аккерман на Днестровском лимане и Килия в Дунайской дельте, которыми тогда владела Молдавия. Османы стремились утвердить свои крепости в устьях главных рек, впадающих в Черное море, превратив его тем самым в «Османское озеро».[3]
[3] «Османское озеро» является прочно утвердившимся стратегическим термином, см. например: Kołodziejczyk, “Inner Lake or Frontier?”; Kortepeter, “Ottoman Imperial Policy;” Ostapchuk, “The Human Landscape;” Pilat, “Dynastic Conflicts, Alliances.”
Стратегия Османского озера была компонентом всеобъемлющей стратегии «Османского мира», государственной конструкции с особым геополитическим видением, военными структурами, политическим режимом и социальным устройством, находившаяся в процессе становления с середины XV в. Ее принято называть «классическая» Османская империя.[4] Средиземноморье и юг Центральной Европы были ее стратегическим приоритетом, а ее заклятым врагом были Габсбурги, соперничавшие с Османами за то и другое.
[4] Настоящий автор описал «классическую» Османскую империю в своей книге: Украинская война. Кн.2. Турецкий прорыв. Ссылки на нее, ее литературу и источники в дальнейшем не приводятся за исключением необходимых акцентов.
Как стратегия, Османский мир принадлежал османским элитам «классического века», объединенным в класс «военных» – аскеров, askeri. Среди них доминировали две военно-административных группы: первая, состоявшая из провинциального наследственного военного сословия тимариотов (timariot), и вторая, – из столичных дворцовых рабов капыкулу (kapıkulu). Тимариоты были наделены рентой от сельскохозяйственных земель, которую им выплачивали семейные крестьянские хозяйства чифт-хане (chift-hane). Они составляли конное ополчение в легких доспехах – самую многочисленную часть османской армии, а их сословная организация являлась структурой регионального и местного управления. Капыкулу набирали по призыву-девширме (devshirme) из христианских юношей и обучали в специальных школах. Они получали содержание из османской казны и составляли постоянную армию. Ее главными видами были пехота янычар, вооруженная огнестрельным оружием и применявшая тактику табура, подвижного построения из сомкнутых боевых возов, а также конница сипахов (sipahi), лучше оснащенная, обученная и более дисциплинированная, чем провинциальные тимариоты. Из капыкулу также состоял военный командный корпус и гражданское чиновничество центральных ведомств.
Османский военно-административный класс стал центром тяжести Османского Мира, как стратегии. А его испомещение на западе Малой Азии и южных Балканах превратило их в оплот Османской империи. Верхушка капыкулу вырабатывала османскую стратегию, приоритетом которой было распространение власти османских султанов и османского социального устройства. В Средиземноморье и на юге Центральной Европы имелись условия для этого, прежде всего – освоенные сельскохозяйственные территории и многочисленное крестьянство, которое можно было как зачислить в состав податного класса райя (rayah, reaya), так и призвать в состав капыкулу, обратив в рабов. Они стали главной ареной экспансии Османов, приоритетным направлением для приложения их военного потенциала. Карьера капыкулу зависела от расположения султанов, протекции начальства, и личных заслуг, которые оценивались по устоявшимся шаблонам. Все это не способствовало развитию стратегического видения, альтернативного Османскому миру.
Другой частью османской элиты было религиозное сословие улема (ulema) - наследственный класс исламских богословов и религиозных судей, образованных в школах-медресе. Он находился на содержании у подвластных им благотворительных организаций – вакфов (vakf), которые прибрали к рукам если не большую, то лучшую часть османской экономики, прежде всего коммерческую недвижимость в городах и финансовые операции, включая кредит. Головной болью улемы были мистические секты в исламе, которые легко захватывали народные массы, лишая улему власти и доходов. А страшным вызовом османской улеме, исповедовавшей суннитский ислам, стала его шиитская ветвь, нашедшая себе опору в династии Сефевидов, закавказских туркменских религиозных лидеров, захвативших в начале XVIвека территорию нынешних Ирана, Ирака и Закавказья. Суннитское и шиитское толкование ислама оказались непримиримы. Улема выработала и навязала османским правителям Стратегию исламского первенства – необходимость утвердить безальтернативную истинность суннитского течения военным путем. Османская империя и Сефевидский Иран вступили в схватку в Ираке и Закавказье, ставкой в которой стали не только эти пограничные земли, но также духовное лидерство во всем исламском мире.
Ни военно-административная, ни религиозная части османской элиты не находили для себя ничего стоящего на юге Восточной Европы. Здесь не было западноевропейского Ренессанса, католического экуменизма, Римско-византийского наследия и арабской исламской традиции – того багажа, за который «классические» Османы соперничали и тех ценностей, за которые они сражались. В Северном Причерноморье не было ни возделанных земель, ни крестьян для того, чтобы распространить здесь «классическое» османское социально-экономическое устройство. Рабов для призыва в класс капыкулу здесь также не имелось, как не было и населения вообще для суннитского прозелитизма.
Северное Причерноморье находилось вдали от тех регионов, где был испомещен османский военно-административный класс, центр тяжести Стратегии османского мира. Стратегия османского озера стала ее геополитическим решением, техническим компонентом. Все ключевые пункты на черноморском побережье и неподалеку от него, прежде всего на впадающих в море реках, были заняты османскими крепостями. Завершив эту работу, Османы отвернулись от юга Восточной Европы. Дикое поле они поручили Крымскому ханству. Стратегии османского мира и крымского хищничества не противоречили друг другу. Обе они питались вакуумом власти в Восточной Европе, возникшим с распадом Золотой Орды и нараставшем вследствие упадка Литвы.
Прочесть главу из книги целиком:
На русском:
The full-text chapter in English: