Шашлык - вполне удачный - был съеден. Костёр тлел понемногу. Полковник Главного управления по работе с личным составом МО РФ расслабленно спросил меня: а ты служил? Ну, да, говорю. Как и все в моё время.
Ну, почти все. Откосить от армии в «чистом» виде тогда было сложновато. Мед справка из дурдома или что-то вроде плоскостопия — такое бывало, но редко. Чаще был ВУЗ с военной кафедрой. Военная кафедра давала звание лейтенанта при окончании ВУЗа и отсрочку от призыва на время учёбы. Ну вот, не доучившись и вылетев из такого ВУЗа за хвосты, я и загремел в Советскую Армию.
География.
Служил я в стране, которой теперь уже нет, и защищал границы страны, которой уже тоже нет.
Тогда это называлось «Группа Советских войск в Германии».
Говорят теперь географическое место моей службы называют южной Саксонией. Мне часто вспоминается тамошняя зима. Это как у нас поздняя осень. Обычно небольшой плюс днём и маленький минус ночью. Иногда снегопад. Всю ночь идёт снег. Утром вместо зарядки весь личный состав нашей части идёт разгребать снег. После завтрака продолжаем сгребать и начинаем грузить на машины. После обеда снег, уже мокрый из-за потепления увозится на машинах за пределы части. Ну а к вечеру оставшийся снег просто тает, стекая ручейками...
Про гарнизон.
Наша часть была небольшой и «элитной». Мы хранили ядрёные головки для тактических ракет. Уралы для перевозки этих головок стояли в конюшнях времён 1-й мировой войны. Вполне себе помещались. И конюшни очень красивые, аккуратные. Пол ровненький, покрашенный.
Очень мало солдат в нашей части было родом из Средней Азии. Соседняя же мотострелецкая часть, наоборот, была укомплектована в основном выходцами оттуда. Мы дразнили их «золотой запас дров». С редкими славянами иногда общались в гарнизонном чепке (солдатский магазин-буфет). Рассказывали они, как на одном из парко-хозяйственных дней старослужащему поручили обслужить компрессорную установку на прицепе.
В помощь выдали молодых бойцов (духов). Дед авторитетно объяснил молодым, что для начала компрессор надо завести. Так как аккумуляторы севшие (что действительно не удивительно), заводить будем «с толкача». Под смех других бойцов кучка молодых долго катала компрессор по парку. Не заводился. Потом уже офицеры их разогнали.
По тревоге, конечно же учебной, у нас в части было принято бежать всем. И молодым, и старым. Больше того, при погрузке «бочек на уралы» — учебных контейнеров с муляжом ядрёных головок на Урал-375Д — часто старые отодвигали молодых и прикручивали бочки сами. У дедов проворнее получалось.
Четыре часа утра, тревога. Дневальные орут «тревога». Бойцы вскакивают иногда наматывая спросонья на ноги вместо портянок край свисающей с кровати простыни. Потом шинель и ОЗК. Потом автомат с подсумком и штык-ножом из оружейки. Навесив всё это на себя, как на новогоднюю ёлку, бежишь громыхая всем этим в парк. К машинам.
Для демонстрации боеготовности надо было завести машину и стоять рядом с ней по стойке смирно. Пока проверяющие не пройдут.
После карантина приписали мне «мормон» - зил157 с кунгом.
Получив в самом начале машину, я почистил свечи, контакты и выставил зажигание. Больше делать ничего не пришлось. Всё было с ним и так нормально.
Углядев идущих вдоль моего ряда машин проверяющих, я крутил кривым стартером двигатель. С полоборота двигатель бодро начинал говорить «тах-тах-тах». И сам я при проходе мимо меня начальства стоял по стойке смирно. Мормон тарахтел. Я стоял. По мере удаления от нас проверяющих голос зила замедлялся и утихал: «тах-таах--тааах--». Заглох. Как будто за свою долгую службу он уже мог видеть это начальство и знал как надо показать себя. И правильно, кстати, что глох. Воды в нём не было, а антифриз ему был не положен. Короче, нареканий нам не предъявляли.
Хуже было ребятам с уралами. Заводить положено было всем с ручки, не стартером. А ураловский двигатель мог ощутимо дать в обратку при такой заводке. И прилетало бойцам кривым стартером по рукам. Без переломов, но с синяками.
В части, конечно, все знали, что я бывший студент. Поэтому для выступлений на собраниях младшие офицеры часто припахивали меня написать им текст речи на бумажке. Ну, по теме собрания. После чего успешно его читали, выступали в смысле. Это не было секретом. Но привело к тому, что им и читать стало лень. Выступать назначили меня. Помню первый раз: на плацу на трибуне командир части, замполит, несколько старших офицеров и я. Внизу вся часть, что не в нарядах — человек 120.
Волновался я — но не сильно. И кратенько так, минут на 5 без всяких бумажек выдал речь. Праздник был какой-то комсомольский, уже не помню какой. Говорить надо было конечно не по делу, а красивыми штампами, с цитатами лозунгов и обязательно излагать всё это достаточно связно. Мои партийно-комсомольско-патриотические словесные выверты были хороши - я потом собой гордился. Ну и хлопали мне конечно, куда без этого.
Про немцев.
Несколько раз в год (как минимум при весенней и осенней проверке) по тревоге мы не только демонстрировали боеготовность, но и выезжали в запасной район. Разворачивали там боевую работу. Выезжали не всей частью. Да и не смогли бы всей — не все машины заводились. Выезжали несколько уралов с «бочками» — муляжами боеголовок, зилы с кунгами спецоборудования и личный состав в кузовах транспортных зилов.
Тревога обычно была часа в четыре утра. После всей беготни по части, погрузки бочки на урал и построения автоколонны - на германских дорогах мы оказывались часов в шесть. Как раз тогда, когда добросовестные немцы выезжали на работу на своих трабантах.
Дороги в Германии узкие. Для трабанта нормально, а для урала — впритык. И обогнать ползущую колонну армейских грузовиков было проблематично. Для обгона легковушки сокращали дистанцию движения до минимума. Тут то невыспавшиеся, но весёлые советские солдаты шутили: те кто сидели у заднего борта брали в руки автомат, направляли его на трабант и передергивали затвор. Реакции было две: либо немец падал на газ и на немыслимой для трабанта скорости улетал на обгон по встречке. Либо падал на тормоз и резко отставал от колонны. Бойцы ржали. Ведь немцам было невдомек, что патронов нам по тревоге не дают. Рожки пустые были. Только в караул боевые патроны под счёт выдавали. Под счёт же и принимали обратно.
Ещё весёлая поездка была как-то раз на КрАЗе - лаптёжнике, топливозаправщике.
КрАЗ тот уж точно в одной полосе немецких дорог не помещался. Я пассажиром ехал — рядом с водителем сидел. Цистерна была без топлива, и пустая машина весело скача поперёк всей ширины дороги мчалась аж под 80 км\ч. Двигатель ревел, боец за рулём был доволен - а встречные трабанты шустро съезжали на обочину от греха.
Вдоль всех немецких дорог, даже просёлочных, были высажены плодовые деревья. Груши, черешня, яблоки. Причём немцы их не собирали почему-то. Двигается (читай ползёт) по дороге колонна советской военной техники. Периодически конечно останавливается. И вот при каждой такой остановке все военные водители вылезают на крыши кабин и обирают плодовые деревья. По-моему, весь урожай этих деревьев съедался исключительно советскими солдатами.
Изредка водили нас, солдат, под присмотром офицеров на экскурсии, типа увольнительной. Любимейшим местом был Лейпцигский зоопарк. Дело в том, что водить там нас не то что строем — просто кучей было невозможно. Народу много, тропинки узкие. Поэтому при входе нас распускали бродить по территории, и офицеры, не спеша, усаживались пить пиво. Пиво немецкое вкусное. На всей небольшой территории зоопарка было пять мест, где торговали пивом. А кое-где и шнапсом. Эти места прекрасно знали как офицеры, так и солдаты. Поэтому офицеры вальяжно дрейфовали по этим пяти местам наблюдая внимательно чтобы солдаты ничего такого себе не позволяли.
Технология была проста: прибегаем на очередную точку. Внимательно осматриваемся, чтобы офицеров в ближайшей видимости не было. Берём себе по пиву и маленькому стаканчику с мандорой. Мандора — это такой лимонад, типа фанты. Быстренько выпиваем пиво и уже неспеша прихлёбываем мандору. Приходят офицеры — видят солдат со стаканчиками мандоры. Успокаиваются и берут себе пиво. Мы же шустро бежим на следующую точку. По окончании такой экскурсии удовлетворённые бойцы с не менее удовлетворёнными командирами возвращаются в расположение части.
Возможно, это изобретение принадлежало именно нашему отделению. На тех точках, где наливали шнапс, надо было обьяснить жестами немецким студентам (а они и подрабатывали там в каникулы) что надо сделать. А именно: взять большой бумажный стакан, налить туда шнапс и долить это сверху мандорой. С первого раза мало кто из них понимал. Но достигнув консенсуса с немцами можно уже было не бояться офицеров. Ведь не видно, что в стаканчике мандора подозрительно светлая.
Старослужащих перед дембелем старшина водил в город по магазинам. Домой подарки покупать. Одним из самых популярных товаров был плед с тигровой полосатой раскраской. 12 марок стоил.
Пошёл в тот магазин и я. Перебрав на прилавке всю стопку пледов, тигрового я не нашёл. А хотелось. Подошёл к продавцам — молоденьким парню с девушкой. Показал на пледы, поднял руки растопырив и чуть согнув пальцы, зарычал и провёл несколько раз пальцем по верхнему пледу как бы рисуя полосы.
Парень с девушкой испугались. И правда, стоит советский солдат, руками машет, рычит — спасибо без автомата.
После повторной пантомимы пара согнулась пополам от смеха. Мои сослуживцы, стоящие рядом тоже заржали. Потом уже выяснилось, что кончилась тигровая расцветка. Пришлось мне брать клетчатый. Кстати очень качественный плед оказался, долго им пользовались. Ещё кроссовки там купил. Сезона четыре в них на гражданке отходил потом, всё никак не снашивались. Китайцы сейчас так не делают. Жена потом дразнила эти вещи трофеями.
Я не жалею, что попал в армию. В смысле отслужил. Но рекомендовать такой опыт я бы никому не стал.
Сейчас говорят в армии всё по-другому — не знаю я...
Слушай, говорю полковнику, я уже утомил тебя армейскими байками.
Ты что, отвечает он, разливая ещё по чуть-чуть. Интересно же. Где я такое ещё услышу.
