Я искренне считаю, что ничего нет интереснее старых фотографий. У моей семьи, к счастью, большой фотоархив, и я рада им поделиться. Итак, плёнка первая. 40 лет тому вперёд, моё детство в Новосибирске.
Новосибирский Академгородок, наша квартира. Я сижу на балконе (обычный балкон типовой советской девятиэтажки, пол, помню, был холодный). У меня надувное кресло и надувной телефон! Кажется, оба красные с голубым.
Очень здорово было сидеть в этом кресле, жевать салат из редиски со сметаной и рассматривать антенны на крыше дома напротив. Антенн торчало шесть, по числу подъездов, и я до сих пор могу нарисовать каждую из них. Три совершенно антропоморфные, похожие на пляшущих человечков у Конан Дойля, динозавр с задранным хвостом, Самоделкин из «Веселых картинок», но о двух головах, и танцующая пара, очень страшная. Сколько-то лет спустя я увидела в книжке гравюру Вольмегута – один в один: антенны танцевали dance macabre.
А здесь у меня в руках замечательные вещи: машинка и пластиковая ванночка для кукол. Зимой, когда мы с подругой Катей задумали строительство ледового замка, ванночке было суждено стать формой для кирпичей. Следовало залить в нее воду, поставить на тот же балкон, а когда замерзнет, аккуратно вытащить готовый кирпич, поддев ложкой.
К сожалению, про угол наклона ванночки архитекторы не подумали, и стройматериалы получились кособокими.
Песочница и горка во дворе за домом. Горка так себе: занозистая, с бритвенно острыми железными краями.
Мой вельветовый комбинезончик, как и прочие предметы гардероба, сшила мама – не от большой любви к процессу, просто красивые детские вещи продавались нечасто.
Рядом мой первый жених по имени Вася. Сочетание смуглой кожи и темных глаз приводило меня в восторг.
За нашими спинами видна пристройка к дому, в которой располагался физкультурный диспансер для тучных и восстанавливающихся после травм. В 90-е, понятное дело, все развалилось, а сейчас там вроде бы снова диспансер.
Мама, папа и я. Понятно, что Обь или Обское водохранилище, но что за место, не знаю. День был ветреный, меня пустили побродить по воде, и я простыла. Отец умудряется 40 лет спустя сокрушаться по этому поводу.
Снова песочница и старший брат отца, дядя Коля. Николай Георгиевич. Никогда ни с кем не ссорился, добродушный и очень спокойный, похожий на солиста ансамбля «Самоцветы». Не пел, правда, а двигал науку вперед и немного вбок.
Думаю, что на фото не Академгородок, а Бугринская роща, где они жили с тетей. Возможно, в этот самый день я обзавелась занозой на пятке. Проснувшись после дневного сна, я так отчаянно закричала: «Не болит, не болит», что родные немедленно вызвали такси до дежурной больницы. Помню гулкие коридоры старого здания, свой страх и врачебное коварство: обрадовав, что все позади и занозы уже нет, доктор уколол меня противостолбнячной сывороткой!
У карусели я пережила невероятные муки выбора. Других посетителей не оказалось, и вопрос: «Лошадка, верблюд или кошечка?» заставил меня застыть столбом.
Выбор пал на темную в яблоках лошадку. Видно, что я сижу неровно и кручусь: утром меня одевал отец и зачем-то улучшил летний наряд колючими шерстяными гольфами. Мои прижатые к бокам лошадки колени немилосердно зудели, я надеялась, что в другой раз попаду на карусель с голыми ногами, но не тут-то было: площадку разобрали.
Спасибо за внимание, мы со старыми фото еще вернемся.