— Мама, вы это специально, да? — Андрей смотрел на мать тяжёлым взглядом.
— Что специально, сынок? — Галина Петровна невинно хлопала глазами, поправляя кружевную салфетку на журнальном столике.
— Не прикидывайтесь! — он швырнул на стол листок бумаги. — Этот список. Двадцать человек, и ни одного из родителей Лены!
— Ой, ну что ты драматизируешь? Просто места мало...
— В четырёхкомнатной квартире?!
Лена стояла в дверях кухни, до боли сжимая чашку с давно остывшим чаем. Пять лет. Пять долгих лет она терпела постоянные придирки свекрови, её колкости, завуалированные упрёки. А сегодня утром свекровь составила список гостей на Новый год, забыв включить её родителей.
— Андрюша, ну пойми, — Галина Петровна присела на краешек дивана, — твои друзья придут с детьми, место для ёлки нужно... А родители Леночки и дома посидят, они же рядом живут.
Чашка в руках Лены дрогнула. По белому фарфору пробежала трещина — тонкая, едва заметная, как те невидимые трещины, что годами копились в их семейных отношениях.
— Рядом живут... — эхом повторила она. — А вы знаете, Галина Петровна, почему они живут рядом?
Свекровь поджала губы:
— Ну конечно, им так удобнее за тобой следить...
— Нет! — Лена с грохотом поставила чашку. — Они продали трёхкомнатную квартиру и купили однушку в соседнем доме, чтобы помочь нам с первым взносом за эту квартиру. За ту самую, где вы теперь решаете, кому можно встречать Новый год, а кому нельзя!
В гостиной повисла звенящая тишина. Только тиканье старых часов на стене отсчитывало секунды этой паузы.
"Господи, что я наделала?" — мелькнула паническая мысль. За пять лет Лена научилась молчать, проглатывать обиды, улыбаться в ответ на колкости. А сейчас словно прорвало плотину.
— Ленка права, мам, — Андрей подошёл к жене, обнял за плечи. — Хватит. Или мы празднуем все вместе — ВСЕ, слышишь? — или мы уходим к Лениным родителям.
— Но я уже всех пригласила! — в голосе свекрови зазвучали капризные нотки. — Что люди подумают?
— А что люди подумают, когда узнают, как вы относитесь к родителям невестки? — тихо спросил сын. — Тем, кто помог нам с жильём, между прочим. Потому что вы тогда даже слышать не хотели о помощи...
Галина Петровна побледнела. Этот разговор они не поднимали уже три года — с тех самых пор, как Ленины родители продали свою квартиру.
— Я... я не хотела никого обидеть, — пробормотала она. — Просто думала...
— Вот именно, мама. Ты думала только о себе, — Андрей покачал головой. — Всегда только о себе. А знаешь, что самое обидное? Лена никогда не пыталась настроить меня против тебя. Наоборот, всегда защищала, говорила: "Она же любит тебя, просто по-своему показывает"...
Галина Петровна медленно опустилась в кресло. Что-то изменилось в её лице — словно треснула маска уверенной в себе властной женщины.
— Я... я просто боялась, — вдруг призналась она. — Боялась, что ты совсем уйдёшь. Что эта девочка заберёт тебя, и ты забудешь про мать...
— Мама... — Андрей устало потёр переносицу. — Мне тридцать два года. У меня своя семья. Но это не значит, что я перестал быть твоим сыном.
— А я... — Лена сделала шаг вперёд. — Я никогда не хотела занять ваше место. Просто мечтала, чтобы вы приняли меня. Хотя бы попытались...
В этот момент в прихожей раздался звонок. Все вздрогнули — никого не ждали.
— Я открою, — Андрей вышел из комнаты.
Через минуту в гостиную вошли Ленины родители — Елена Викторовна и Сергей Павлович.
— Извините за вторжение, — улыбнулась Елена Викторовна. — Мы тут пирогов напекли, решили занести... А у вас, смотрю, семейный совет?
Галина Петровна растерянно смотрела на накрытый праздничной скатертью поднос с пирогами. Пахло корицей и яблоками — её любимое сочетание. Откуда они узнали?
— Это Лена сказала, что вы любите с корицей, — словно прочитав её мысли, пояснил Сергей Павлович. — Она столько о вас рассказывает... И рецепты ваши часто готовит.
— Правда? — Галина Петровна перевела взгляд на невестку.
— Правда, — кивнула Лена. — Вы же так вкусно готовите... Я всегда хотела научиться.
Что-то дрогнуло в лице свекрови. Она встала, расправила плечи:
— Знаете... я тут список гостей на Новый год составила. Но, кажется, он никуда не годится. Может... может, сядем все вместе и составим новый?
— С удовольствием, — улыбнулась Елена Викторовна. — Заодно и пироги попробуем.
***
...Через три недели в их большой квартире собрались гости. Елена Викторовна и Галина Петровна хлопотали на кухне, споря о пропорциях специй в глинтвейне. Сергей Павлович с внуками соседки мастерил бумажные гирлянды. Андрей развешивал мишуру.
А Лена смотрела на всю эту суету и думала: может, правы те, кто говорит, что под Новый год случаются чудеса? Просто иногда для чуда нужна смелость — смелость высказать наболевшее, смелость признать свои ошибки, смелость сделать шаг навстречу.
— О чём задумалась? — Галина Петровна присела рядом, протягивая чашку с глинтвейном.
— О том, как всё изменилось за этот месяц.
— Знаешь... — свекровь помолчала. — Я ведь только сейчас поняла: чем сильнее пыталась удержать сына, тем дальше его отталкивала. А ты... ты всё это время строила мостики между нами. Даже когда я этого не заслуживала.
— Мам, — Лена первый раз назвала её так, — давайте просто начнём сначала? Без списков, без обид...
Галина Петровна крепко обняла невестку:
— Без списков. Без обид. Обещаю.
За окном падал снег, в духовке томилась индейка по рецепту Елены Викторовны, а в вазе на столе красовались любимые пирожки Галины Петровны с корицей. Через час куранты пробьют полночь, и начнётся новый год — год без обид и недомолвок, год настоящей семьи.
А тот злополучный список так и остался лежать в ящике стола — как напоминание о том, что иногда нужно потерять что-то важное, чтобы найти что-то бесценное.