— Презираю себя. Мне хочется калечить себя. Если ты отпустишь мои руки, я схвачу вон ту бутылку и... — Марина кричала мне прямо в лицо. Я чувствовала жар её дыхания, ощущала запах её пылающего от слёз лица. Давно мне не приходилось сталкиваться с такими озлобленными на самих себя девушками.
Мне приходилось крепко держать её, чтобы она не причинила вред... нам обеим. Раньше она уже рассказала мне, как жила со старшей сестрой и братом, после того как их родители погибли в аварии. Сестра была самой старшей, уже совершеннолетней, брату было шестнадцать. А ей, малышке — всего семь лет. Брату с сестрой было тяжело справляться со свалившимися на них обязанностями. Тяжело было стать взрослыми в одночасье. Нести ответственность за кого-либо их никто не учил. Сестра в то время заканчивала второй курс медицинского университета, брат — десятый класс школы.
Марина была для них обузой. Оба старших ребёнка не переносили на дух маленькой девочки, которая забрала у родителей всё внимание своим появлением на свет. Их злило, как родители баловали её. И теперь их злило, что она не может быть им благодарной просто потому что они её кормят и одевают. Брат с сестрой пытали её — чаще всего психологически. Говорили, какая она ничтожная и бесполезная. Что от неё одни неудобства, что они обязательно сдадут её в детский дом, если она не будет вести себя "нормально".
Однажды, когда брат пришёл злой после смены в кафе, где ему приходилось прислуживать "грёбанным богачам", хотя раньше сидел с ними рядом, где его увидели друзья, он набросился на Марину. Ему было очень стыдно, что он так "скатился". Конечно же, он обвинил во всём свою младшую сестру, которая не хотела помыть за собой посуду. Он бросил грязную тарелку прямо в Марину. Та разбилась и оцарапала щеку. Пошла кровь. И братишка сдулся. Он так испугался того, что наделал, что немедленно стал добрым и ласковым.
Да, это моя интерпретация. Марина увидела всё иначе.
Тогда-то маленькая Марина решила, что только пролитая ею кровь может очистить её в глазах окружающих. С каждым годом она считала себя отвратительным человеком всё чаще. И постоянно резала себя, причиняла себе боль.
— Слушай, — говорила я Марине, девушке, которая уже была значительно старшей той малышки, — давай не сегодня. Давай сегодня ты позволишь себе быть другим человеком. Подскажи, есть кто-то, кого ты уважаешь? И считаешь идеалом.
— Разумеется, моя сестра Рита — она для меня всегда была идеалом, она вырастила меня, продолжая учиться в мединституте, работая на двух работах. Я очень её уважаю и горжусь ею.
Когда Марина говорила об этом, я ощущала, как она сопротивляется моей хватке. Как ей хочется выхватить руку и начать избивать себя, потому что перед лицом этого солнца, в свете её безгрешных лучей, её собственная, Маринина, личность кажется ей тёмной и отвратительной.
— Нет, давай поговорим о ком-то не из твоей семьи. Кто-то из большого мира, ты же следила за тем, что происходит в мире, пока росла?
— Конечно, следила. Я уважаю... президента.
— Тогда... знаешь что? Я должна тебе кое-что сказать, — сказала я ей тогда. — Только по секрету, хорошо?
Марина расслабилась. Мне часто приходилось оказываться в такой ситуации. Когда ты говоришь подобному человеку, что готов открыться, рассказать секрет, он расслабляется.
— Я могу на один день превратить тебя в президента. Это моя волшебная способность.
Девушка не рассмеялась — это был хороший знак.
— Это же неправда? — просто спросила она. Её слишком часто обманывали.
— Боюсь, что это правда. Именно поэтому я здесь. Чтоб осуществить твою мечту стать кем-то другим.
Что ж, я действительно обладаю волшебной способностью внушать всё что угодно людям, с которыми вошла в контакт. Позвольте представиться, меня зовут Ира Стради, как Страдивари, только без "вари", потому что я не умею готовить (это моя коронная шутка, так что вам следует посмеяться). Фамилия итальянская, разумеется.
— Ты готова стать президентом, Марина? Прожить этот день в облике самого уважаемого человека в этой стране.
— Я тебе не верю, но, разумеется, я бы с удовольствием прожила этот день в его облике. Ему-то уж никто не скажет, что он никчёмный. С его мнением считаются, вымывая щётками дороги, по которой он поедет...
— Точно, взгляни на небо, взгляни на траву у нас под ногами, теперь ты президент. Смотри вон там за деревом прячется твой охранник, он старается быть незаметным, чтобы не мешать своему президенту провести лучший день в его жизни. Чем займётесь, уважаемый Президент?
Напряжение, которое испытывала Марина, её отпустило. Она взглянула на мир по-другому.
В этот день мы гуляли с ней по парку Коломенское, она угощала меня мороженным, ведь у президента бесконечно много денег. Мы катались кубарем с невысоких холмов, валялись в траве, ползали по кривым деревьям, утопая в рое древесных мух.
В какой-то момент Марина так вжилась в роль президента на отдыхе, что подошла к мужчине, которого приняла за своего охранника, дала ему денег и отпустила на весь день: "Отдохни сегодня", — сказала она. Мужчина был очень удивлён.
Вечером мы сидели с Мариной на камнях, глядели на Москву-реку. И Марина сказала:
— Спасибо...
Она покинула меня довольная собой.
***
— Окей, Ира, а теперь расскажи правду, — сказал Лёша.
— Это и есть правда, — сопротивлялась Ира.
— Тогда почему у тебя все руки забинтованы?!
— Потому что... Потому что потом она вернулась... Она из тех закольцованных суицидников. Я надеялась, что мне удастся от неё сбежать, но я не успела. Она снова в меня вселилась. У меня просто не было моральных сил ей сопротивляться снова. Она удовлетворила своё желание сделать себе больно. Она же не знает, что это моё тело.
— Боже мой, Ира... бедная ты моя, — запричитал Лёша, прижимая свою любимую к груди, — когда это закончится? Неужели ничего не получится сделать?
— Прости, Лёша... я не собиралась в это ввязываться. Я честно шла на встречу к тебе и твоей семье, но... вот так.
Лёша не верил ей ни на грамм. Он был уверен, что у Иры просто очень удивительное воображение и она умеет придумывать странные истории о мертвецах, которые вселяются в её тело. А ещё великолепные актёрские способности, ведь она часто бывает такой разной. Позже он заподозрит в ней диссоциациативное расстройство, засадит в психушку.
В реальности у неё не было раздвоения личности. Во всяком случае, оно не такое, как у всех людей. Её случай особенный. Она действительно могла впускать в себя сознание умерших. Испытывал их эмоции, могла пытаться их контролировать, помогала иногда, но чаще страдала от этого. Некоторые души жили в ней годами, как паразиты, захватывая отдельные стороны её сознания, другие уходили почти сразу.
Вместе с очередной душой, заселившейся в её тело, она найдёт выход из психиатрической лечебницы под Коломной. Они выпрыгнут в окно. Это будет последняя история, которую она расскажет сама себе и невидимым читателям.