Я царапаю эти слова ржавым гвоздем на штукатурке стены старого сырого подвала. Чувствую, что дни мои сочтены, но осталась надежда. Надежда, что кто-то прочтет эти строки и расскажет мою историю миру…
Меня зовут Яков Петрович Батюк. С детства я абсолютно слеп. Работал адвокатом, был комсомольцем, а по зловещему стечению обстоятельств стал врагом рейха, столь ненавистным, что его палачи готовы были уничтожить меня на месте, но им нужны были сведения. Они считали мои действия невозможными. Я расскажу вам свою историю, пока память позволяет её хранить, а разум — осмыслить.
*
В детстве я потерял зрение. Это было внезапно и бесповоротно: несчастный случай сделал мир вокруг меня черным полотном. Но упрямство оказалось сильнее слепоты. Я окончил школу, поступил на юридический факультет Киевского университета, а после — отправился работать адвокатом в Нежин Черниговской области. Этот город стал моим домом и сценой для тех событий, которые изменили всю мою жизнь.
Когда началась война, прекрасное лето 1941 года обернулось беспросветным кошмаром. Нежин был оккупирован, и стало ясно: жить в подчинении гитлеровской машине я не смогу. Я организовал подполье.
Вы удивитесь: как может слепой руководить подпольной организацией? Зрение заменяет слух, а главное — умение слушать людей. С первых же дней мы нашли способ нанести врагу неожиданный удар. Подпольщики изготовляли конскую упряжь для немецкой армии, но пропитывали её раствором, который я приготовил с помощью формул, заученных ещё в университетские годы. Когда упряжь промокала, химия делала своё дело — лошади впадали в бешенство, выходили из строя. Немцы ничего не подозревали.
Мы сделали около девяти тысяч таких комплектов. Но успех не остался незамеченным: оккупационные власти начали пристально следить за артелью. Тогда я организовал протест рабочих, но это привело лишь к моему отстранению от управления. Мой ответ был однозначен — подполье активизировалось.
Весной 1942 года я встретился с партизанами в нежинских лесах. Их командир, товарищ Стратилат, стал нашим союзником. Мы начали распространять листовки, дискредитировать немецкую пропаганду, отправлять людей в леса, к народным мстителям. Среди них были даже пятнадцать пленных из немецкого госпиталя.
Но Гестапо вышло на наш след. Август 1943 года стал роковым: нас арестовали. Меня пытали десять дней, их было трудно убедить, что слепой может быть организатором, но в итоге они признали факт. В ночь с 6 на 7 сентября меня и еще двадцать пять мои товарищей по оружию погрузили в грузовики и вывезли к разрушенной водокачке.
Мы знали, что это конец. Это был их последний выстрел, но не в нас, а в их собственное поражение, которое неминуемо надвигалось.
*
Через восемь дней Нежин будет освобождён от немецкой нечисти. Тело мое будет покоиться на Центральном кладбище в Нежине. Я не могу это подтвердить. Но я знаю: когда-нибудь память обо мне станет яснее, чем воспоминания. А мой город, как и моя Родина навсегда останутся свободными.