Наступило лето. Прошло два месица с момента таво канцерта. Мы жили с систрой в бальшой каробке. И рядом все время были мама и папа. То мама, то папа регулярно выходили на ахоту за мышами и крисами. Каждый день утром нам мама приносила два мыша по мышу на каждого и адну бальшую крису на двоих. Вечером папа приносил пару крис для каждого по крисе и несколько мелких мышек. Мы с систрой стали много бегать и сами пробовали пымать мааалинькую мыыышь. Зато висной прилители много птючек и мы ахотились на них. Асобинно интиресен был птючик салавей, патаму шта свистел так будта играит на кларнете. Вот как раз по вечирам мы с систрой вспаминали тот жжазавый канцерт и таво кларнетиста, што умел изабражать крик катенка. Мою систру эттат кларнетист хател скора забрать сибе и звал ее Флейта. А флейта, как я узнал, это тоже дудка музыкальная как и кларнет и хобой, но в нее свистят и звук ее халаднее кларнета. Миня же звали Дружок. Нам с систрой все время удивлялись прахожие, патаму что мы были пушистыми как сибиряки, но в сапогах и перчатках и в маске с голубыми глазами как сиамцы. И што с нас началась новая парода невская маскарадная.
Прораб наш римантировал здание школы, каторае все абгарело после ряда бомбежек 42 года. Поодаль стаяли здание клуба без стекол в окнах и почти разрушенное здание поликлиники, от каторого астались тока стены без крыши. Прораб гаварил, что клуб починят за адин день, а вот поликлинику надо сносить всю и занаво строить. На Троицу прораб собрался в храм, каторый был в соседнем районе, пришел очень поздно и очень мрачный. Гаварит, што на службу пришел еще в более далекий район, а тот храм придется сносить и строить занаво, там разрушена главная стина.
Ну наканец в теплый летний день пожалавал наш кларнетист. Поговорив с прорабом, он сказал, што будет брать мою систру Флейту через ниделю. Тут к нам пришли мама и папа и мама сказала: настало время рассказать вам двум смешным катятам историю жизни радителей. И начну я с себя, с мамы.
Вы двое милых катят наверное заметили, что у миня интересный внешний вид: белые лапки как бы в черных сапогах и перчатках, черная маска на лице и голубые глаза. Мои предки попали в этот город из далекой восточной страны из Тайланда. Это было еще век назад, когда город этот звали Петербург. Тогда в России правили именитые князья и жили они в Петербурге и завозили экзотических кошек с востока. Вот так мои предки обосновались в Петербурге. Грянула революция, князья рассыпались и моя пра-пра-пра-бабушка была взята интиллигентной семьей, которая поддерживала красных. Так мы и жили в первые годы советской власти. Пра-пра-бабушка родилась в 23м году, пра-бабушка - в 28м, бабушка - в 33м, а я мама - в 38м. И меня назвали Симочкой. В нашей семье постоянно звучала симфоническая музыка и советский джаз, было много книг - целая библиотека. Ну и правда, наша Мам работала в библиотеке, а Пап эксперт по картинам не вылезал из Эрмитажа. Я же блаженствовала, ела лучшую куррицу, мрыбу и смяутану, бегала по квартире и лазала по шкафам и по занавескам, катала теннисный мячик. Так бы все и продолжалось пока в самую светлую летнюю ночь не случилась великая беда.
Вначале война была где-то там в стороне. Однако к осени наш сын и наша дочь собрались и ушли на фронт. И тут в сентябре враги налетели на наш город. Город был полностью окружен и невозможно было ни выйти из города, ни войти в город и ничего не завезти. Вскоре были уничтожены все склады и исчезли все продукты кроме чеорного хлеба. Затем был разрушен водопровод и по трубам хлынули полчища мышей, а затем и крис. Было разрушены или повреждены школы и больницы и много храмов. Наступили холода и скоро пришла зима. Зима без отопления с морозом в доме. Маленькая младшая сестра страдала от голода. И тогда наша прекрасная сиамская кошка стала ловить повсюду крис и мышей и приносить домой. Люди от голода утратили брезгливость и брали из зубов любимой кошки этот жуткий подарок. И делали крохотные котлетки из маалиньких мышек, а крупные крисы шли в суп, в котором плавало мясо крис и куски черствого черного хлеба, который выдавали по карточкам. Иногда случалось пымать голубя и тогда это был просто пир. Все самое лучшее давали маленькой девочке. На новый год был пойман очередной голубь. И все.
Вскоре наступили особо крепкие морозы. Люди, особенно те, у которых не было кошек, умирали от голода, часто не успев дойти до дома с жалким куском черного хлеба, который по 200 грамм выдавали на человека. Наша кошка охотилась на улице и видела все это. Бегать по улице с одной стороны было теперь свободно - транспорт не ходил и машины не ездили - улицы были пусты. С другой стороны были двухметровые сугробы и снег никто не убирал. Люди и кошки часто попадали в сугробы и не могли выбраться. Наша кошка охотилась во главе небольшой стаи кошек. Вокруг мощной сиамки объединились жалкая и тощая но очень гладкая серая шартрез по имени Голубка,
, небольшой сумрачный белый византиец по имени Васюк
с молодым котиком похоже его сыном по имени Катюк
, крупный и мощный рыжий египтянин Апельсиныч
, маленькая и юркая чеорная индийка Чернавка
, какая то смешная трехцветная кошка Няша
, и последним небольшой гладкий европейский кот окраски табби по имени Шпротик
. Все они были короткошерстные и гладкие и очень мерзли в мороз. Наша сиамка была самой выносливой среди них и потому ее и выбрали главкошкой. Эти кошки и коты все вместе храбро сражались с полчищами мышей и крыс на улицах Ленинграда, но никакая смелость не могла преодолеть силу мороза. У каждой кошки и каждого кота была своя семья, и был свой ребенок, которого надо было кормить. Морозы усиливались, кроме того была новая опасность частых налетов с бомбежками. Кошки и коты начали слабеть от мороза.
Первым ушел на радугу старый белый византиец. Он отдал жизнь за сына, защитив его от жуткой метели в рождественский сочельник и сам замерз. Отец и сын были соседями и в обоих семьях были дети. Дети войны, которые рано стали взрослыми. Метель ночью разыгралась вовсю. И среди ночи далеко заполночь одиноко и траурно прозвонил колокол в дальнем храме, а его ожидали вечером, но ПВО приказали перенести службу из-за опасности налета фашистских самолетов. Нежный белый кот кое-как выбрался их под тела отца, отдавшего жизнь за сына и пошел нп охоту. И тут удача: два голубя по глупости заснули под кустом сирени. Молодой византиец кот принес одного голубя своим людям, чтобы маленький мальчик 7ми лет получил рождественский ужин. Второго он понес соседям. Сосед, увидев соседского кота, которого они подарили котенком соседям, заплакал, а мать рыдала тихо - они поняли, что их любимца больше нет. Их сын, скромный парень 12 лет получил свой рождественский ужин. А ночью он тихо молился, провожая любимца в последний путь. После этого молодой кот трудился на две семьи.
Следующим ушел рыжий кот египетской внешности по имени Апельсиныч. Под брутальной внешностью скрывалась очень ранимая кошачья душа с привычкой к египетской жаре и страхе перед морозом. Он нес крысу своему любимому мальчишке 10 лет отроду, но не донес в сильный крещенский мороз, у него отнялись лапы и он остался в сугробе, скрашивая последние часы чужого парня, у которого не было кота, и который умирал от голода, не успев дойти до дому с куском черного хлеба. Так и нашли в сугробе кота с крысой в зубах в объятиях парня, у которого в руке был батон хлеба. Зато мальчик, которому кот нес крысу, был спасен и он ночью плакал, когда дворники ему сказали о кончине кота.
В этот же день отморозила задние лапы Чернавка. Она еще несколько дней пыталась охотиться, но через пару дней лапы отнялись и она еще пыталась доползти до дома с последней крысой, чтобы накормить свою любимую девочку 9 лет. Та и обнаружила останки кошки с крысой в зубах у двери дома, когда вышла набрать снегу для воды на кухне. В тот день эта крыса спасла девочке жизнь и был поминальный ужин по героической кошке.
Шпротик погиб в дикую вьюгу в начале февраля. Он только успел принести трех мышек своей любимой девочке и вышел снова на охоту. Его замело снегом и его останки нашли только весной. Девочка была спасена.
Судьба шартрезки Голубки была еще более трагичной. Ее подопечная девочка 11 лет была болезненой и все больше слабела, несмотря на крысу, приносимую Голубкой каждый день. В сильный мороз 20 февраля она не донесла крысу до дому и замерзла в сугробе. Зато эта крыса спасла жизнь другого мальчика, у которого не было кота. Его отец, возвращаясь с хлебом домой взял крысу из зубов затихшей кошки.
В начале марта перестал выходить из дому молодой византиец. Говорят он спас обе семьи, но замерз в квартире. Другие говорят, что он заболел, но не умер. Во всяком случае его судьба не известна. Зато обе семьи спасены. Симочка осталась вдвоем с трехцветной Няшей. Но в середине марта Няша, истощенная предыдущими морозами попала по неосторожности под бомбежку и погибла. Симочка осталась одна.
Симочка знала, что во время бомбежки лучше всего прятаться в подземном переходе, и надо подальше держаться от школ, больниц, клубов, а также храмов (фашисты бомбили объекты культуры). Также подальше от магазинов и предприятий.
Солнечный день перехода, 21 марта начинался светло и хорошо. Но его Симочка запомнила навсегда. Пымав крупную крису и пару жирных мышей, Симочка услышала рев самолетных моторов. Симочка юркнула в подземный переход и притаилась. По низкому звуку Симочка легко отличала бомбардировщики как наш Петляков, так и немецкий Юнкерс от высокого звука истребителей. Когда же бомбежка кончалась, Симочка аккуратно вылезла и пошла домой с добычей. Вот знакомый поворот... вот. И видит кошка, что ее дома и семьи больше нет, бомба попала в дом. Бедная Симочка шла по улице с двумя мышами и крысой в зубах и внутренне рыдала. Шла кошка и шла, а рыдая мурчала. И подходя к зданию радиокомитета она услышала звук. Это был рыдающий и по кошачьи мурчащий низкий кларнет.
Кларнет все пел и мурчал глубокую траурную музыку, которая затронула струны души бедной кошки. И ее мурчание сливалось со звуком кларнета. Симочка вошла в здание и направилась к звуку. А тем временем изменился ритм музыки и кларнет перешел к средним звукам и заиграл героический марш под тихие шаги струнных. Играли 5ю симфонию Чайковского. Кошка тихо присела в зале. Музыка нарастала. Вот мелодию кларнета подхватили все струнные, вот грозно прозвучали трубы. Затишье, и новая страдальческая тема пронеслась по струнам кошачьей души. Замяукала жалейка - это оказывается снова кларнет и в высоком регистре. И полилась светлая музыка, которая несла утешение бедной душе.
Симочка только недавно изведав величайшее горе, теперь изведала величайшее утешение. А музыка все звучала и звучала. Шла битва света со страданием. И в конце маршевая тема приобрела грозные очертания. В затихающей фанфаре трубы слышалось - война идет. Симочка замурчала более нежно, спокойно поднялась на сцену и стала смотреть. Хорошо знавшая все книги и картины, Симочка теперь изучала музыку. Огромное количество скрипок маленьких и больших заслоняли духовые. Тем не менее Симочка нашла новый источник звука - мощного, спокойного и торжественного - это адажио заиграл большой медный круглый рог. Симочка слушала как музыка росла и развивалась. Как светлую музыку мира прервал крик кларнета (так кричат кошки перед дракой подумала Симочка), как потом кларнет сменился утиным плачем гобоя, как потом тревожная музыка струнных пришла к страшному грому литавр, на фоне которого очень длинные трубы грозно протрубели мотив войны. Радостно слушала Симочка и последующий вальс, и победный финал с блестящим звуком маленьких труб.
Музыка кончилась. Седой старичок, который забавно махал руками перед музыкантами, подошел и погладил Симочку: "кисонька, бедная и хорошая, тебе как вижу нравится музыка Чайковского". Симочка замурчала так нежно от удовольствия. Но тут в зал вошла тетка в поварском колпаке и в белом халате и сказала: "Карл Ильич, ей надо погреться и добычу я заберу". Симочка отдала тетке двух мышей и крысу, а тетка взяла кошку, понесла и спрятала в чулан. В чулане тоже было холодно, но намного теплее, чем в зале, а тем более на улице. Симочка подумала: здесь так хорошо, здесь музыка, которую я люблю - я буду здесь вечно и постоянно жить, я буду всех и всех музыкантов любить, и мышек и крис для музыкантов ловить, тихо замурчала и заснула. А тетка, собрав всех мышей и крыс, что приносили ей местные коты, стала готовить обед для музыкантов. Ведь мыши и крысы здесь были единственным мясом.
Продолжение следует.
Сим Симыч, любитель рассказов о кошках Ленинграда, кошках героях, любитель военных драм и военных комедий.