Морозное утро завораживало своим хрустальным блеском. Людмила стояла у окна, глядя, как холодное солнце лениво поднималось над заснеженными крышами Москвы. Снаружи жизнь текла своим чередом: люди спешили, машины утопали в сугробах, а дворник смахивал снег с дорожек.
Внутри же её сердце, как и этот город, оказалось заковано в лёд.
— Мам, где мой свитер? — раздался голос Матвея из спальни.
— В комоде, в верхнем ящике, — ответила она, стараясь придать голосу мягкость, хотя внутри всё сжималось.
Матвей был её единственным теплом в этом доме. Всё остальное — это холод, колючий и беспощадный, как московский ветер.
Егор уже ушёл на работу. Перед уходом он оставил несколько тысяч на столе с резким замечанием:
— Купи себе что-нибудь приличное. Нельзя же так выглядеть, когда ты со мной рядом.
Людмила сжала кулаки, но промолчала.
- Вот куда он сегодня пошел, ведь суббота. А обещал с ребенком в парк сходить.
Её обида давно превратилась в немую боль, застывшую внутри.
В обед она решила пройтись по магазинам, чтобы отвлечься.
Москву сковали морозы, но под ногами хрустел свежий снег, воздух был прозрачен и свеж.
Людмила вспомнила, как когда-то она мечтала жить здесь, в сердце столицы. Тогда казалось, что Москва будет для неё чем-то волшебным, городом возможностей. Но теперь эти улицы, сияющие огнями, казались ей чужими.
Светлана позвонила как раз, когда Людмила шагала по узкому переулку.
— Ну что, Егор опять свинтил? — бодро спросила подруга.
— У него «дела». Я даже не спрашиваю, — сказала Людмила, обнимая себя руками, чтобы не дать подругиному голосу разбить её самообладание.
— Люд, ты должна что-то с этим делать. Хватит терпеть!
Единственным другом и ярким пятном в её жизни, кроме сына была подруга Светлана.
Они познакомились ещё в университете, когда вместе снимали комнату в общежитии. Света была полной её противоположностью: громкая, уверенная в себе, с кипучей энергией.
— Ты, Людка, как хрустальная вазочка. Тебя тронуть страшно, вдруг разобьёшься, — шутила она.
Но именно Светлана была той, кто всегда поддерживал Людмилу.
Однажды, когда Людмила рыдала у неё на кухне после ссоры с Егором, Светлана сказала:
— Послушай меня, милая. Этот мужик тебя не достоин. Ты у меня умная, красивая. Не давай ему топтать себя.
Тогда Людмила лишь покачала головой. Но слова Светланы запомнились ей.
Людмила не ответила. Что она могла сделать? Егор не просто угрожал отобрать Матвея. Она знала, что он найдёт способ осуществить это.
Его мать, Алла Семёновна, не раз обещала устроить ей жизнь «хуже, чем у собаки», если та посмеет уйти от её сына.
Убирая на кухне, Людмила случайно наткнулась на старую коробку с фотографиями. Под слоем пыли прятались фрагменты её прошлой жизни.
На одной из фотографий она была с Егором — ещё тогда, когда они только начали встречаться. Молодая, счастливая, с широко распахнутыми глазами. Тогда он казался ей воплощением мечты: высокий, уверенный, обаятельный.
Город был окутан пушистым, словно вата, снегом. Москва встречала Новый год, но в доме Людмилы не было праздничного настроения. Она стояла у окна, глядя на суетливых прохожих, и думала о том, как же она дошла до этой жизни.
Десять лет назад, когда ей было всего двадцать, она встретила Егора. Высокий, уверенный в себе, с дерзкой улыбкой и неприкрытой амбициозностью — он завоевал её сердце. Они познакомились на вечеринке у общих друзей.
— Ты танцуешь? — спросил он, протягивая руку.
Людмила растерянно улыбнулась:
— Только если никто не смотрит.
— Значит, мне повезло, — подмигнул он.
Тогда она чувствовала себя самой красивой девушкой в зале. Егор умел ухаживать: цветы, прогулки под луной, нежные письма. Всё казалось сказкой.
Когда он предложил пожениться, Людмила, не задумываясь, согласилась. Они сняли квартиру, и вскоре появился Матвей. Казалось, что жизнь только начинается.
Но спустя несколько лет сказка начала превращаться в кошмар.
Егор изменился. Его раздражали даже мелочи. Людмила, по его словам, была «не такой, как раньше». Внешность, быт, даже манера разговаривать — всё вызывало у него упрёки.
— Ты могла бы хотя бы волосы нормально укладывать, — говорил он, бросая на неё раздражённый взгляд. — Люди на меня смотрят, когда ты рядом.
Она молча выслушивала, сжимая кулаки. Попытки объяснить, что у неё просто не остаётся времени на себя из-за ребёнка и дома, только вызывали гнев. А все выходные она тратила на то, чтобы помогать по хозяйству свекрови, но та тоже никогда не говорила ей спасибо.
— Ты вообще ничего не делаешь, Люда! Сидишь на моей шее!
Егор запрещал ей работать. Она пыталась найти подработку на дому, но он всегда был против.
— Это позор для мужчины, если его жена работает, — говорил он. — Я сам вас обеспечу.
Но деньги выдавал неохотно и с таким видом, словно бросал милостыню.
Свекровь, Алла Семёновна, в последнее время каждый день приходила в их дом. Её присутствие ощущалось, как ледяной ветер: неприятное и давящее.
— Людочка, — говорила она, садясь за стол с чашкой чая, — ты ведь должна благодарить моего сына за всё. Если бы не он, кто бы на тебя вообще посмотрел?
Людмила старалась промолчать, но однажды не выдержала:
— Алла Семёновна, может, хватит?
— Что? — свекровь прищурилась. — Ты мне рот затыкаешь? С моим сыном ещё разговаривать научись, а потом уже со мной.
Егор всегда вставал на сторону матери.
— Люда, она права. Если бы не я, ты бы до сих пор жила в своей деревне.
Эти слова ранили сильнее всего.
Убираясь в комнате, Людмила случайно наткнулась на телефон Егора.
Он забыл его дома, уходя в спешке.
Взяв аппарат в руки, она на секунду замерла. Интуиция подсказала, что сейчас откроется правда.
Сообщение с номера под названием Настя подтвердили её опасения.
«Жди меня возле входа в твой офис, я уже паркуюсь»
«Не забудь то самое вино, люблю тебя…»
Её сердце ёкнуло. Всё, что она боялась узнать, оказалось правдой.
Людмила уже давно подозревала его, но видеть это перед глазами было словно удар в грудь.
Её шаги глухо звучали по мраморным плитам офисного здания. Москву уже укрыл вечер, а в высотке, где работал Егор, светились только верхние этажи.
Охранники, сидевшие внизу, удивлённо подняли голову.
— Вы к Егору Сергеевичу?
— Да, — коротко ответила Людмила и направилась к лифту.
На этаже, где находился кабинет Егора, было тихо. Она шагнула к двери и замерла. Внутри раздавался смех и приглушённые голоса.
Стук её каблуков эхом разнёсся по коридору, когда она решительно толкнула дверь.
Егор сидел за столом, его любовница — молодая, стройная брюнетка — устроилась на его коленях.
На столе стояла наверняка «та самая» недопитая бутылка вина, рядом лежала коробка с десертом.
— Люда?! — вскрикнул Егор, вскочив.
— Ты... — её голос дрожал от гнева.
Она попыталась справиться с нахлынувшими эмоциями, но ощущение предательства было слишком сильным.
— Что ты здесь делаешь? — его тон резко изменился, он уже не оправдывался, а злился.
— Что я здесь делаю? — её голос окреп. — А что делаешь ты?
— Люда, это просто… ничего не значит!
Она кивнула, словно соглашаясь.
— Значит, и я для тебя ничего не значу.
Егор шагнул ближе и схватил ее за руку.
— Ты никуда не уйдёшь. Без меня ты никто. И сына я тебе не отдам, учти.
Слова жгли, словно раскалённый металл. Но в тот момент что-то в Людмиле надломилось.
— Знаешь, Егор, — сказала она тихо, выдергивая руку, — Ты прав. Я была без тебя никто. Но теперь я стану кем-то и без тебя.
В голове пронеслась сцена ее первого визита к Алле Семёновне после свадьбы. На той встрече свекровь, осмотрев её с головы до ног, недовольно сморщилась.
— Люда, ты из простой семьи, верно? Без приданого?
— Ну… да, — сказала Людмила, чувствуя, как по телу прокатывается волна унижения.
— Тогда тебе стоит благодарить Егора за всё. Не у каждой деревенской девочки муж с такой работой.
Эти слова словно отпечатались в её памяти. Людмила тогда решила, что будет стараться изо всех сил, чтобы оправдать ожидания мужа и свекрови. Но сейчас она понимала: оправдывать нужно было только себя.
Она бесстрашно взглянула на мужа и вышла из офиса.
Людмила позвонила Светлане ещё по пути домой.
— Я ухожу, Света.
— Куда?
— К тебе, если можно.
— Конечно, можно. Ты молодец, Люд. У меня бутылка вина, будем отмечать.
Уже в доме подруги, уложив сына спать, обнимая кружку горячего чая, Людмила позволила себе впервые за долгие годы расслабиться. Она чувствовала, что сделала правильный шаг.
— Что дальше? — спросила Света.
— Не знаю, но я больше не позволю никому управлять мной и решать как мне жить.
Вечерний снег кружился в свете фонарей, укрывая Москву белым покрывалом. Людмила, закутавшись в Светланин пуховик, медленно шла вдоль набережной. Она ещё не привыкла к свободе — к возможности решать самой, куда идти, что делать. Словно выпущенная из клетки птица, она осторожно расправляла крылья, боясь, что это ненадолго.
— Людмила? — незнакомый, но почему-то тёплый голос окликнул её.
Она замерла. Перед ней стоял высокий мужчина в сером пальто, с заметной проседью в волосах. Его глаза, карие и усталые, смотрели на неё с такой смесью волнения и нежности, что она невольно сжала в руках рукавички.
— Простите, мы знакомы? — осторожно спросила она.
— Нет… но ты моя дочь.
Мир будто остановился. Людмила почувствовала, как её ноги врастали в землю, а сердце сжалось в тугой узел.
— Что? — выдохнула она, глядя на мужчину, словно он говорил что-то невероятное.
— Я твой отец, Люда. Знаю, ты не ждала этого… Я искал тебя долгие годы.
Словно сквозь туман, она услышала, как он заговорил о том, что ушёл от её матери, когда та оказывается была беременна, как долго не знал о её существовании. Он нашёл её лишь недавно, через знакомых, но долго собирался с духом, чтобы заговорить.
Людмила стояла молча, глядя на его лицо, в котором вдруг начала замечать знакомые черты: строгий разрез глаз, прямую линию губ.
— Почему вы пришли сейчас? — её голос был едва слышен.
— Я… не знаю, как раньше не решился. Это моя ошибка, я не оправдываю себя. Но теперь я хочу быть рядом. Помочь тебе, поддержать.
Она хотела ему не верить, но слова мужчины прозвучали с такой искренностью, что её защита начала рушиться.
Михаил привёз их в свой дом — просторный, светлый, с видом на заснеженные крыши. Здесь Людмила почувствовала себя человеком.
Отец сам перевез все их вещи от Егора. Она даже нашла забытые кисти и краски, которые спрятала десять лет назад.
— Мам, ты красивая, когда рисуешь, — сказал Матвей, глядя, как она работает над акварелью.
Она рассмеялась, впервые за долгое время по-настоящему счастливо и обняла сына.
Оставьте пожалуйста комментарий и про лайк не забудьте!