В ЧЕСТЬ ДНЯ ГЕОЛОГА

В ЧЕСТЬ ДНЯ ГЕОЛОГА 4 АПРЕЛЯ 2021 ГОДА - ПРОСТО ИНТЕРЕСНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ АЛДАНСКОГО ГЕОЛОГА О РАБОТЕ В ЯКУТИИ

• КИЧИГИН ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ Работал с 1961 по 1980 г.г. геологом, начальником отряда, партии, старшим геологом геолотдела. Внес большой вклад в изучение геологии и металлогении Центрального Алдана, Учура. С 1980 г. главный геолог, начальник Аллах-Юньской экспедиции. Заслуженный геолог РС (Я), кандидат геолого-минералогических наук. ЭТО БЫЛО НЕДАВНО, ЭТО БЫЛО ДАВНО Личные воспоминания не являются летописью событий и фактов. Прошлое для каждого из нас - это, прежде всего люди, с которыми работал, дружил, общался и через них воспринимаешь то время, в котором жил. При этом впечатления молодости от встреч и событий, наверное, самые яркие и не обременены приходящими с годами рассуждениями типа "все суета сует". Я вспоминаю, как в 1959 году после третьего курса Якутского университета попал на геологическую практику в Тимптоно-Учурскую комплексную экспедицию - ТУКЭ. Вместе с несколькими однокурсниками мы прилетели из Якутска в Алдан, благо авиабилеты тогда были очень дешевы. Алдан того времени предстал небольшим уютным городком, преимущественно в деревянном исполнении, украшенный рядами зеленых тополей. Руководство экспедиции, как и сейчас, размешалось в деревянном двухэтажном здании по улице Трудовая (теперь ул. Ленина). После краткого собеседования у главного геолога С.П.Механошина нас направили в недавно организованную Томмотскую группу партий. Как нам объяснили, она создана для нового вида работ - государственной геологической съемки м-ба 1:50 000 Алданского горнопромышленного района. По правде говоря, нам это ни о чем не говорило, но молодость, лето и стипендия, полученная перед отъездом из Якутска поддерживали хорошее настроение. Бортовой автомобиль, мало приспособленный для перевозки людей, доставил нас в пос. Укулан. Томмотская группа партий только начала обустраиваться. Жилья не хватало, и нас, студентов, определили на постой в административное здание. На ночлег мы располагались прямо в рабочих кабинетах на письменных столах, что, к нашему огорчению, вынуждало утром пораньше просыпаться. Я попал в Джелтулинскую партию, которой предстояло вести геологическую съемку архейского метаморфического комплекса в нижнем течении р. Тимптон. Начальник партии: Евгений Максимов, старший геолог Леонид Паламарчук, геолог Виктор Добрынин были молоды, хотя мне казались ветеранами. Ровесницей мне оказалась выпускница Алданского техникума Люба Усатова. Персонал партии был немногочисленным. После необходимых организационных приготовлений мы погрузились на небольшую баржу и отплыли вниз по Алдану до устья реки Тимптон, затем вверх по Тимптону. Путешествие до места работ заняло около трех дней. Тимптон - могучая горная река. В это время года многочисленные пороги и перекаты скрыты под большой водой, но течение реки стремительное и наша маломощная посудина не без труда продвигалась вглубь тимптонских гор. Места эти весьма живописны. Я вырос в равнинной местности и с любопытством рассматривал впечатляющую панораму серых и красноватых гранитных утесов по обе стороны реки. Из жилья по пути была только метеостанция. Наконец добрались до устья р. Джелтулы, правого притока Тимптона, откуда начались первые маршруты. Материально-техническое обеспечение было, конечно, недостаточным для работы в таком труднодоступном районе. Не хватало людей, не было радиосвязи. Для внутренних перевозок имелась только моторная лодка, так что на отдаленные от берегов Тимптона участки все заносили "на своем горбу", и это было нелегко. Геологическое снаряжение и сейчас не отличается совершенством, а в ту пору и вовсе было примитивным. Спецодежда из так называемой "водоотталкивающей" ткани представляла собой бесформенные костюмы цвета асфальта. Под стать костюму были кирзовые сапоги, кирзовая полевая сумка мешковатый неудобный рюкзак. Однако, продовольственный ассортимент оказался вполне приличным. Имелись в достатке мясные, рыбные, овощные консервы, макароны, крупы, сахар, прекрасный индийский чай и папиросы "Беломорканал". Так что с питанием, в общем, не бедствовали, что особенно радовало меня, неимущего студента, отличавшегося отменным аппетитом. Впрочем, мне все было интересно, и как должное я принимал и трудности, и нехитрые радости таежного труда и быта. Тому способствовала дружеская атмосфера в нашем небольшом коллективе. Со стороны геологов я сразу почувствовал товарищеское отношение, и это располагало к работе и постижению премудростей геологического строения здешних мест. Многое здесь не было простым не только для меня. Надо ли говорить, что проблематика архейского метаморфического комплекса сложна и далеко не раскрыта по настоящее время. Как я теперь понимаю, перед геологами не только Джелтулинской партии, но и других таких же партий, работавших по соседству на левобережье Тимптона, была поставлена не вполне реальная задача. Еще не закончена геологическая съемка м-ба 1: 200 000. Геологи Южно- Якутской экспедиции, проводившие эту съемку, работали параллельно с нами (партии Б.А. Сикача и И.М. Фрумкина). Научно-методического обоснования картирования архейского комплекса в м-бе 1: 50 000 можно сказать, еще не существовало. Но план есть план и начались трудовые будни. Множество коренных выходов облегчало картирование. Особенно же великолепны, как известно, береговые коренные обнажения р. Тимптон, описанные не одним поколением геологов. Мне вначале поручили ходить с радиометром. Вообще это малоинтересное занятие, к тому же использовался довольно громоздкий и капризный прибор УР-4М, который я невзлюбил всей душой. Однако, грамотный радиометрист - это ассистент геолога. В основном, я сопровождал в маршрутах начальника партии Евгения Максимова, с которым очень сдружился. Вскоре с его помощью я стал работать с картой и компасом, наловчился определять и описывать горные породы, вести полевую документацию. Позднее мне поручили и самостоятельные маршруты, так как работы было много, а геологов не хватало. Увиденное в маршрутах обсуждалось на вечерних "посиделках" у костра и в камеральные дни, и это помогало вникать в ремесло полевого геолога. Да и таежная жизнь пришлась мне по душе. Просторы Тимптона не населены, практически безлюдны. В те годы редко можно было кого встретить, кроме собрата - геолога. Среди сезона появился у нас Андрей Фотиевич Барабашин, недавно назначенный главный геолог группы партий, которого почти никто не знал, так как он приехал работать откуда- то издалека. Хороший, несколько чудаковатый человек, он совершенно не знал геологии архея и ничем не мог помочь Джелтулинской партии. Среди сезона Максимов со мною предпринял вылазку к своим коллегам на левобережье Тимптона, Там нашли полевой лагерь геологов - супругов Грабкиных, с которыми обменялись мнениями о стыковке геологических карт. На Большом Десе находилась полевая база чульманских геологов. Там я познакомился с молодым техником-геологом Колей Язковым, который впоследствии стал главным геологом Южноякутской геологоразведочной экспедиции, а также с Лукой Малковым, с Галиной Синициной (Пухаревой). На устье р. Джелтулы повстречались студенты - практиканты Валентин Лядин и Виктор Минаков, проходившие практику в ЮЯКЭ. С ними потом вместе трудились в Укулане. К осени появился со своими коллегами И.М. Фрумкин, проводивший на этой же территории геологическую съемку м-ба 1: 200 000. Нельзя также сказать, что здешний животный мир отличался богатством. Встречались дикие олени и разная лесная тварь вроде белок, горностаев, рябчиков, да вездесущей кедровки. Непуганые местные медведи не особенно тревожили наши стоянки. Сезон дался нелегко, но и он подошел к концу. Не буду говорить о различных приключениях, вызванных отсутствием транспорта, радиосвязи, причудами погоды. Это обычные для таежной работы вещи, и у каждого геолога есть свой опыт "романтики". Осенью мы построили большой плот и сплавились на нем до устья Тимптона. В следующем году я вновь попал на практику в ТУКЭ, а в 1961 г. после окончания университета приехал работать в Томмотскую группу партий. В эти годы началась геологическая съемка в Центрально-Алданском золотоносном районе. Вновь я оказался в атмосфере творческой работы, тон которой задавали руководители Александр Николаевич Угрюмов и Евгений Петрович Максимов, или просто Саша и Женя, так как у нас было принято называть друг друга по именам. Район работы охватывал практически всю золотоносную территорию Центрального Алдана. В этот период еще продолжалась разведка Лебединского месторождения, и в разгаре были разведочные работы на Куранахе. Геология района разнообразна и очень интересна. Максимов, кроме других геологических задач, мною внимания уделял мезозойскому магматическому комплексу. В меру своих скромных знаний и опыта я помогал в маршрутах по этим уникальным геологическим объектам. Геологический коллектив был дружный, благожелательный, во многом благодаря начальнику партии Саше Угрюмову, человеку редких душевных качеств. Его уважали все, от вышестоящих начальников, до суровых проходчиков горных выработок. С теплотой вспоминаю геологов нашей партии Ларису Прилипко, Велю и Бориса Берзениных, Люсю Угрюмову, Виктора Добрынина, моего многолетнего товарища Сталь Николаевича Николаева. Здесь я снова встретился с Валентином Дядиным и Виктором Минаковым, с которыми познакомился на Тимптоне. Позднее приехали работать Угрюмовы - младшие Ноля и Артем. Наши геологические маршруты повсеместно пролегали по местам золотодобычи. На Лебедином еще разрабатывались подземным способом залежи Высокая, Водоносная, Июньская. Уже заложены первые карьеры на Куранахе. Все речные долины "перепаханы" при разработке золотоносных россыпей. То тут, то там встречаются заброшенные приисковые поселки: Орочон, Турук, Самодумовскпй, Колтыкон. Вековой лес вырублен, его место занял "чапыжник" и смешанное хвойно-лиственное мелколесье. Но немногие сохранившиеся уголки природы радуют растительным разнообразием, чистой водой, и нет для геолога большего удовольствие в маршруте, чем устроив среди жаркого дня короткий привал, выпить крепкого таежного чая, запивая разогретую на костре баночку мясной тушенки! Эти места исторически не знали оседлых поселений. За десятилетия же золотых разработок Алдан оброс многочисленным интернациональным населением, прибывшим отовсюду по своей и не по своей воле. Обойдя в буквальном смысле весь район, я узнавал, что в Якокут в основном ссылали западных украинцев. Там жил один из наших проходчиков канав, сам бывший заключенный, добрейший Черемных Григорий Иванович, женатый на такой спецпереселенке. Поселенцы и зеки из лагеря на ручье Американский заготавливали дрова для электростанции. На р.Чечёрке еще сохранились насыпь и шпалы узкоколейки, по которой дрова доставляли до ЯЦЭС. В пос.ЯЦИК (26 пикет) было много ссыльных белорусов. Один старик при мне сердито вопрошал: «Почему у нас в поселке плохо работает телефон? Ну, ладно, нас, старых, Советская власть наказала, но наши дети и внуки ни в чем не виноваты». В Нижний Куранах, говорят, поселяли ссыльных российских немцев. Еще с довоенных времен в Алдане осело немало китайцев и корейцев. Вдоль ручья Незаметного, по улице Дзержинского в свое время был свой "чайнатаун". Российский же люд прибывал сюда со всех концов Советского Союза. Весь этот народ жил на Алдане уже во втором и в третьем поколении и считал себя коренным населением. Драматические, а порой и трагические судьбы наших предшественников знакомы мне с детства и не понаслышке. И, все же, мне кажется, в Алдане было немного легче, чем в угнетающей военно-административной системе "Дальстроя", дух которой ощущался на Севере еще в 80 - годах. Любопытно следующее. В начале 60-х шло строительство Куранахского ГОКа. Поскольку в Алданском районе с трудовыми ресурсами было не густо, как водится, понаехало по оргнабору откуда ни попало всякого народу. Местное население с большим предубеждением относилось к пришлым, забывая, каким образом появились на Алдане их предки. Работа в центре Алданского района, конечно, веселее, чем в отдаленных безлюдных местах. Меньше хозяйственных хлопот, иногда можно сходить в кино (телевидения тогда еще не было), а то и зайти в единственный в городе ресторан. Как раз шел очередной этап борьбы с вредными привычками и выпивку найти было не просто. В столице района все же порядки были более человеколюбивые и, по крайней мере, в ресторане не возбранялось заказывать некоторое количество живительной влаги. А иногда, в каком-нибудь захудалом поселковом магазине обнаруживался сказочно дешевый марочный коньяк, который презирали местные аборигены. Когда мы работали вблизи поселка ЯЦИК, предприимчивый Сталь Николаев, проводя гидрохимическое опробование по р. Орто-Сала, надыбал где-то ликер "Шартрез", не французского, конечно, происхождения, но все же. Каждый вечер, возвращаясь из маршрута, он приносил бутылочку, которая с благодарностью дегустировалась нашим небольшим отрядом. Через площадь наших работ с юга на север пролегал знаменитый АЯМ, в то время довольно узкая, почти не асфальтированная дорога. Это, конечно, облегчало производство работ, и на лето нам прикрепляли бортовой автомобиль для переброски маршрутных отрядов и для хозяйственных нужд. Хозяйственное обеспечение было довольно сносным, во многом из-за пробивных способностей завхоза, разбитного, нахального Геннадия Разина, из местных. Но все же, для такой большой площади работ, простиравшихся от Юхты до Якокита, транспорта было недостаточно. И сейчас с сожалением думаю, как слаба была техническая поддержка геологической съемки, сколько времени терялось в ожидании транспорта, в передвижении "на своих двоих", в перебросках "на своем горбу". В эти годы в космос взлетали Титов, Леонов. Николаев, а мы по Центральному Алдану рассекали на оленях, чем удивляли даже бывалое местное население. Одно время существовал запрет, возможно, и оправданный, подбирать на трассе АЯМ голосующих людей. Не раз я колотил ноги, идя по несколько километров по обочине АЯМа, когда мимо то и дело проносились автомашины. Если была возможность, обращались за помощью к коллегам из разведочных партий, которые в части технических средств, жили, конечно, лучше нас съемщиков. Я обычно ходил на поклон к главному геологу Лебединской ГРП Александру Анасенко. Он всегда помогал, хотя давал понять о своем невысоком мнении о руководстве, которое посылает молодых специалистов за подаянием. Много лет спустя мы встретились с ним, когда он уже работал начальником Верхне-Индигирской геологоразведочной экспедиции в Усть-Нере и посмеялись над этими давними историями. Смех смехом, а то, что трудно летом, еще труднее зимой. Дима Куц, Гена Березин и я зимою занимались также проходкой поверхностных горных выработок - канав. Проходка велась вручную, так как использование буровзрывного способа в этом населенном районе нежелательно. Проходчиками были местные, уже немолодые мужики с непростым прошлым, о которых всегда вспоминаю только добрым словом. Для них это был хороший заработок, значительно больше зарплаты инженера - геолога. Теперь трудно понять, зачем были нужны, так называемые канавы сечением 3 м на 1 м. и глубиной до 3 метров. Проходка их сопряжена с немалыми производственными и хозяйственными хлопотами, геологически эта работа неинтересна. а практической пользы, за редким исключением, я лично от них не видел. Впрочем, в методических установках того времени было порядочно надуманного и бесполезного. Тем не менее, геологическая съемка масштаба 1: 50 000 была большим шагом вперед в изучении геологии и металлогении Центрального Алдана. Участвуя в этой работе, я укрепил разнообразные знания и любовь к своей профессии, за что благодарен своим геологическим наставникам. В последующие годы у меня была геологическая съемка на Тимптоне, по реке Алдан, на Учуре, но это уже повторение пройденного, вряд ли кому-нибудь интересно. По соседству вели такие же работы мои коллеги, и их право рассказан, о том, как это происходило и что заслуживает внимания в событиях тех ушедших лет. Рассказать, конечно, есть что. В Томмотской группе партий образовался большой, преимущественно молодежный коллектив, в котором начинали или успешно развивали свою карьеру многие ныне известные геологи. Народ собрался чуть ли не со всех уголков страны шумный, веселый. Удачно оказался вскоре во главе коллектива Сергей Павлович Мехоношин - колоритная личность, коих, надо сказать, немало в том поколении, к которому он принадлежал. О его неординарных поступках ходили легенды и анекдоты. Его облик - могучая фигура, крупные, неправильные черты лица, глаза навыкате - при первом знакомстве вызывал даже некоторую робость, однако это был добрейший человек. Вместе со своей женой Анной Ивановной Никитиной он по-отечески относился к нам, молодым специалистам. Со свойственным ему размахом Сергей Павлович развернул строительство производственной базы и жилья и вскоре на окраине Укулана возник геологический микрорайон. Центром его осталась известная съемщикам одноэтажная деревянная камералка, в которой шла производственная работа, общественная и личная жизнь, кипели спортивные и. конечно, геологические страсти. По численности персонала и объему производства Томмотская группа партий занимала значительное место в ТУКЭ, и здесь регулярно бывало руководство экспедиции, обычно главный инженер Б.Д.Бошков, главный геолог А.И.Кукс, работники геологического отдела. Вряд ли Борис Демьянович помнит, что мое знакомство с ним произошло в Укулане по случаю моих грубейших нарушений правил перевозки взрывчатых материалов. Анатолий Ильич Кукс бывал у нас часто. Мне кажется, ему нравилось общаться с геологической молодежью, не обремененной опытом и грузом местных традиций. Годы спустя я довольно близко с ним сошелся, был его внимательным слушателем и навещал в ленинградской квартире вплоть до его кончины. Анатолий Ильич великолепно рассказывал о своем участии в событиях 30-40-х годов в Якутии. Запомнились его повествования об экспедициях на Джугджур, Курун-Урях, Амгу, Вилюй. Жаль, что он не оставил воспоминания. Территориальная обособленность томмотской съемки от центра экспедиции располагала к геологическому вольнодумству, что вызывало трения с вышестоящими инстанциями. Порой разногласия приобретали широкий характер и выходили на общую экспедиционную трибуну. Запомнилась острая полемика по архейскому комплексу между съемщиками и алданскими геологами - флогопитчиками, разведчиками слюды - флогопита. На "нашей" стороне был опыт региональных исследований, о чем убедительно говорили Абрам Энтин, Евгений Заболоцкий и другие специалисты. На "их" стороне опыт разведки месторождений слюды - флогопита, о чем не менее убежденно выступали Ратмир Черкасов, Николай Максимов со своими коллегами. Правда, за их плечами стоял геологический отдел экспедиции. Любопытная фигура Ратмир Федорович Черкасов, идейный лидер геологов-флогопитчиков. Он был начальником тематической партии. За давностью лет не припомню название темы, она имела отношение к закономерностям размещения флогопитовых месторождений. Неутомимый книгочей, трудоголик, Ратмир целиком отдавал себя работе. Он не был женат, не имел семьи, вредных привычек, хотя несправедливо было бы назвать его сухарем, аскетом и т.п.. Его убежденность в истинности его геологических конструкций была непоколебимой. Тщетно оппоненты пытались навязать ему свою точку зрения. Он выслушивал их с терпением взрослого человека перед доводами ребенка. Уверенность, доскональное знание фактического материала (он проштудировал все геологические отчеты по адданскому архею), трудолюбие и добросовестность снискали ему авторитет среди общественности и у руководства экспедиции. Его тематическая работа, безнадежно просроченная, завершилась многотомным отчетом, который вряд ли кто-нибудь осилил до конца. Потом он трудился в Институте тектоники и геофизики в Хабаровске. После предварительных взаимных разборок, с выездом друг к другу "в гости", противоборствующие стороны сошлись на трибуне в конференц зале ТУКЭ в Алдане. Дискуссия была жаркой, и как и должно быть, закончилась ничем. Сейчас трудно без улыбки вспомнить эти баталии, несомненная польза которых только в том, что в них оттачивалась полемическое мастерство участников. Мы были молоды и верили, что знаем, как устроен этот мир и как его надо изменить к лучшему. Вспоминая давние споры, не могу не сказать о Леониде Павловиче Цветкове, в то время главном геологе Томмотской группы партий. Первооткрыватель флогопитовых месторождений (Цветковское, Надежнинское), эрудит и скептик, он оставался в стороне от геологических прений и, как мне казалось, с иронией наблюдал за "идейными" столкновениями. Он проявлял ко мне свое расположение, но когда я попытался заговорить с ним об этих проблемах, он раздраженно прервал меня, пожелав не тратить попусту время. Так или иначе, в дальнейшем я последовал его совету, вынеся из этих дискуссий антипатию к геологическим спорам. Но в описываемое время раздоры регулярно сотрясали геологическую общественность. Непримиримая идейная баталия разгорелась также по вопросу о генезисе Куранахского месторождения. Смуту против устоявшихся представлений поднял главный геолог Куранахской партии Владимир Андреевич Ксенз. К счастью, для разведки месторождения и защиты запасов это не имело значения. Томмотская группа партий просуществовала недолго. В 1965 году руководство экспедиции приняло решение о переводе съемщиков в г. Алдан и с этим закрылась укуланская страница нашей жизни. Со многими интересными людьми довелось работать и просто общаться в Укулане. Там я познакомился, а потом долгие годы дружил с Женей и Аней Заблоцкими, ленинградскими диссидентами из круга поэта Иосифа Бродского, из-за чего они оказались в наших местах. Женя был не только превосходным геологом, а также известным в Ленинграде художником-абстракционистом. Вернувшись в Ленинград, стал одним из ведущих специалистов ВСЕГЕИ. Моим товарищем был москвич Аркадий Слуцкий, организатор нашей хоккейной команды, с которым, я, к сожалению, так и не встретился в дальнейшем. Амир Хакими, иранский коммунист, вместе с женой Луизой работал в Укулане после окончания Ростовского университета. Возвратившись на родину, участвовал в иранской революции, сейчас живет в Турции. Генриетта и Валерий Перуновы хорошо известны в экспедиции. Виталий Фирсов сейчас в Калуге, продолжает работать в геологии, он депутат областной думы. Марат Павлович Губкин открывал здесь месторождения урана. Жаль, что нет возможности написать об этой малоизвестной странице открытий. Впоследствии Марат Павлович был вторым секретарем Якутского обкома КПСС, затем председателем ЦК профсоюза геологов в Москве. Ленинградец, живой, энергичный Юра Миллер стал впоследствии видным ученым, специалистом по докембрию. Вадим Груздев, человек несокрушимого упрямства, всколыхнул своими экстравагантными идеями о федоровской свите архея не только ТУКЭ, но и Приленскую экспедицию. Радистом в Укулане работал Май Алексеевич Боровков, потом председатель профкома ТУКЭ. Виталий Карелин начинал работать в Укулане. Олег Плотников, заводила и участник общественных и спортивных мероприятий, заядлый коллекционер и сейчас знаком всем в экспедиции. Не могу не упомянуть Виктора Пачерского. Он перевелся к нам из разведочной партии. Он принадлежал к плеяде геологов - практиков 50-х годов, которые, не имея специального образования, благодаря способностям и опыту не уступали дипломированным инженерам. С грустью думаю, что уже нет среди нас Коли Веревкина, прекрасного специалиста и доброго товарища. Меня привлекали в нем также большая начитанность и знание русской классической литературы. Кто знает, чего добился бы в жизни такая незаурядная натура, как Саша Любин, не постигни его трагическая судьба. Непонятым оригиналом промелькнул Рихард Гришкян, носивший университетский значок на ватнике, ради экономии времени ночевавший прямо на рабочем месте, писавший научные труды на геологическом сленге. Мой друг Женя Шевлягин вернувшись в Ростов-на-Дону, стал известным палеомагнитчиком, разработал теорию плитной тектоники Кавказа. Ленинградский журналист Боря Грищенко попал в кратковременную ссылку к нам в Укулан и немало рассказывал нам о политической кухне тех лет. Потом он работал в Москве в ТАСС. Умудренный работой в "Дальстрое" Леня Москвичев наставлял меня в моей холостяцкой жизни в общежитии. Незабываемо молодежное ИТРское общежитие и мои товарищи по нему: Гена Забелин, Саша Княжев. Толя Изотов, Володя Панарин, Валентин Лядин, Валерий Перунов, Гелий Поверенов и другие ребята. В одном из соседних домиков жил с семьей Владислав Иванович Егин. Многие годы я проработал с ним в Укулане. потом в Алдане. Вплоть до его безвременной кончины он оставался моим ближайшим другом, о нем я расскажу в отдельных воспоминаниях. Я назвал лишь малую толику событий и имен тех лет. Многое забыто или уже не имеет значения, да и в целом Томмотская группа партий была лишь одной из страниц истории экспедиции. И все же опыт ее работы представляет не только личный интерес. Не имея ввиду давать характеристику производственной деятельности того периода, хочу отметить роль томмотской съемки в подготовке профессиональных кадров. Из ее среды вышли ученые, руководители, прекрасные геологи, крепкие производственники и хозяйственники, партийные и профсоюзные работники. При всех недостатках, о которых здесь не место говорить, Томмотская группа партий является интересным примером организации геологического коллектива, уроки которого не потеряли значения и в дальнейшем.  Опубликованы воспоминания автора в 2001-2002-х годах к 60-летию создания ТУКГРЭ (ГГП Алдангеология) (1942-2002 г.г.). В 2022-м ГГП будет 80.)) 

• Обращение к геологам.)) Геология - туман, На поверхности - обман! Геология - наука, Очень сложная, брат, штука На фига вам это надо - Под землей искать те клады! Расходитесь, пацаны, Нет вам денег из казны, Той страны уж нет, ребята, Что кормила вас когда-то. Нет былых бюджетных клизм Ведь теперь - капитализм! И без вашей геологии Оправдаем мы налоги. Нефть, руда, и лес, и газ - В изобилии у нас. Важно - рынок обрести, У туда всё вынести! Чтобы это барахло Нам доходы принесло! Выставляем на торги Ваши прежние долги... Все природные ресурсы - Лишь бумажных акций курсы. Важно- акции продать, Чтобы вовремя куш снять! Эпилог Вот и всё. Затих я, парни, Как щенок у пустой псарни. Что же делать? Водку пить И былое ворошить?! Всё в тумане, всё в дыму! Ничего я не пойму... Тут я в рюмку заглянул, Всё увидел, и - уснул. Автор Н.Незнанов.

Статью написал Юрий Баранов.