– Квартира пустует, мне она нужна, – уверенно заявила Регина брату.
Лёша открыл дверь и пропустил меня в квартиру.
– Проходи, пирог уже готов.
Запах сладкой ванили с яблоками наполнил воздух. Ирка всегда умела создать уют: пирожки, аккуратные салфетки, милые занавесочки. Честно говоря, за это иногда бесило. Вспоминаю, как она пришла в семью, затмив всех своей очаровательной улыбкой. Лёшка был без ума от неё, а мама с папой буквально ее боготворили. И вот теперь ей досталась и квартира родителей.
На кухне всё сияло, как в женском журнале: цветочная скатерть, пирог на тарелке, салат в хрустале. Ирка церемонно суетилась у плиты, на ней фартук с рюшами.
– Регина, ты надолго? – спросила она, расставляя посуду.
– Да вот, решила проведать брата, – старалась улыбаться. – Давненько не виделись.
Лёшка хмыкнул:
– Всего полгода. Ты на Машкин день рождения приходила.
– Точно! – я отщипнула кусок пирога. – Ну а как будто целая вечность прошла. Раньше-то мы встречались чаще, когда мама... – Я запнулась, увидев, как брат напрягся. Мы оба знали, к чему это ведет. И я не могла остановиться:
– Квартира на Садовой пустует второй год. А мне бы...
– Регина, давай не сейчас, – перебила меня Ирка, будто ветром сдув.
– А когда, Ирина? – обиделась я. – Вы там даже не бываете! Я провела все детство в этой квартире. Помнишь, как я каждую неделю ездил к маме, когда она была в больнице? Где ты тогда была?
– При чём здесь это? – Ирка очень побледнела. – Квартира принадлежит нам с Алексеем.
– Лёш, – обратилась я к брату. – Скажи ей! Объясни, что она неправильно мыслит. Ты же помнишь, как было?
Но он только молчал и ковырял вилку в пироге. Всегда так – только возникнут серьезные темы, он предпочитает отступить.
– Так вот как, да? – встала я из-за стола. В горле стоял ком. – Спасибо за пирог.
Уже на выходе обернулась. Брат сидел с опущенной головой. Трус – всегда им был.
Когда дверь закрылась, за спиной донесся Иркин голос: "И что теперь?"
Что теперь? Теперь я эту квартиру так просто не отдам. После всего, что пережила.
– Алё, Лёша? Ты спишь, что ли?
Три часа ночи, конечно, спит. Но мне наплевать.
– Регина? – ответил он сонным голосом. – Что случилось?
– Ничего важного. Просто вспомнила, как мама просила тебя приехать перед смертью. А ты всё "работа-работа"...
Настала пауза. Знала, что попала в его толстую кожу, но как иначе?
– Давай не сейчас, а? Утром поговорим.
– Утром ты опять будешь занят, как всегда! – почти прокричала я. – Ты помнишь, сколько раз папа звонил, когда в больнице лежал? А ты даже трубку не принимал!
– Регина...
– Нет, послушай! Я была одна с ними. Одна! Теперь твоя Ирина распоряжается квартирой, словно она ей по праву принадлежит!
Слышатся приглушенные голоса, похоже, и Ирка проснулась.
– Ладно, – вздыхает брат. – Я поговорю с ней. Обещаю.
– Когда?
– Скоро. Дай время.
Вечно ему нужно время. Когда помощи от родителей надо, времени нет, а когда квартиру делить – подождать надо.
– Знаешь что, Лёша? – говорю тихо. – Ты всегда такой был. Свою ответственность перекладывал на плечи других. В детстве – на меня, потом – на родителей. Теперь вот Ирина за тебя решения принимает.
– Это неправда!
– Правда, брат. Ты это знаешь.
Бросаю трубку. Сердце колотится от злости и обид. От воспоминаний.
Утром приходит сообщение:
– Прости за вчерашнее, – голос Лёши виноватый. – Я действительно поговорю с Ириной. Просто не лучший сейчас момент...
– А когда будет лучший? – не удержалась я. – Когда я состарюсь?
– Регина...
– Квартира простаивает, а она мне нужна, – снова уверенно произнесла Регина своему брату, как будто справедливость самой природы требовала, чтобы он отдал ей то, что по праву принадлежит.
Лёша открыл дверь и пропустил меня в уютный уголок их с Ириной жизни.
– Проходи, пирог уже готов, – он улыбнулся, но в глазах читалась неуверенность.
Как только я вошла, меня окутал сладкий аромат: ваниль, яблоки, легкая нотка корицы. Ирка безошибочно знала, как создать атмосферу, полную уюта. Пирожки, аккуратные салфетки и милые занавески, как в фильмах о счастливых семьях. Черт, как же это порой бесило! Вспоминаю, как она вошла в нашу семью, словно нежданный гость, заняла пространство, затмив всех нас. Лёшка совсем потерял голову, мама с папой были в восторге, а волна этого безумия накрыла меня, словно весенний дождь. И вот теперь ей досталась квартира родителей, та, где я провела свое детство.
На кухне всё выглядело идеально: скатерть в мелкие цветочки, золотистый пирог на блюде, салат в хрустальной вазе, словно с обложки глянцевого журнала. Ирка, суетящаяся у плиты в фартучке с оборками, была как будто главной героиней этой светлой сцены.
– Регина, ты надолго к нам? – спросила она, расставляя тарелки с безмятежным выражением лица.
– Да вот, решила навестить брата, – постаралась я уложить в улыбку кучу смешанных чувств. – Давненько не виделись.
Лёшка хмыкнул:
– Всего полгода. Ты на Машкин день рождения приходила.
– Да, точно, – откусила я кусочек пирога. – Но кажется, будто целая вечность! Раньше мы так часто все встречались, когда мама... – запнулась я на полуслове, заметив, как он напрягся. Мы наследили много воспоминаний, и я не могла остановиться:
– Квартира на Садовой пустует уже два года. А мне бы...
– Регина, – Ирка прервала меня, как гроза на ясном небе. – Давай не сейчас.
– Когда тогда? – я отодвинула тарелку с пирогом, все эмоции внутри словно разрывались на части. – Вы же там даже не бываете! А я… я всю свою жизнь провела там! Каждые выходные у мамы сидела, когда она была больна. Где ты тогда была, интересно?
– При чем здесь это? – Ирка побледнела, как осенняя листва под первым снегом. – Квартира принадлежит нам с Алексеем.
Обратилась к брату:
– Лёш, скажи ей! Объясни, она не права. Ты же помнишь, как все было?
Но он только стиснул вилку, избегая взгляда. «Всегда так: острые углы – прячемся в кусты», – подумала я.
– Ну и как же, значит? – встала из-за стола, душа наполнилась гневом и обидой. – Спасибо за угощение.
Уже на выходе обернулась. Брат сидел с опущенной головой, покорно пережевывая обиду. Трус – и в очередной раз он подтвердил это.
Когда за мной закрылась дверь, донесся её голос: "И что теперь?"
А теперь я эту квартиру так просто не отдам. Не после всех этих воспоминаний, не после того, что мы пережили.
– Алё, Лёша? Ты спишь, что ли?
Три часа ночи – конечно, спит. Но мне на все наплевать.
– Регина? – его голос был сонным, но я чувствовала, как ядерные часы начали тикать. – Что случилось?
– Ничего особенного. Просто вспомнила, как мама перед смертью просила тебя приехать. А ты всё "работа-работа"… – мои слова были как стрелы, летящие в цель.
Наступило молчание. Знала, что попала в больное место, но как еще?
– Слушай, давай не сейчас, а? Утром поговорим.
– Утром ты снова будешь занят, как всегда! – почти закричала. – Знаешь, сколько раз папа звонил, когда был в больнице? А ты даже трубку не брал!
– Регина...
– Нет, послушай! Я одна держала их на плаву. Одна! Теперь твоя Ирка распоряжается квартирой, будто её по наследству оставили!
В трубке начали слышаться приглушенные голоса. Непременно, Ирка интересуется, что же происходит.
– Хорошо, – вздыхает брат. – Я поговорю с ней. Обещаю.
– Когда?
– Скоро. Дай мне время.
Время… Ему всегда нужно время. Когда дело доходит до помощи родителям, времени нет, а когда речь идет о разделе квартиры – подождем, подождем.
– Знаешь что, Лёша? – говорю тихо, как будто произношу заклинание. – Ты всегда таким был. Ты перекладывал ответственность на других. В детстве – на меня, потом – на родителей. Теперь вот Ирина за тебя всё решает.
– Это неправда!
– Правда, братец. И ты это знаешь.
Разъяренная, бросила трубку. Сердце колотилось, как безумное, от злости. От воспоминаний, которые не давали покоя.
Утром приходит сообщение:
– Прости за вчерашнее, – голос Лёши звучал виновато. – Я правду скажу Ирине. Просто сейчас не лучший момент…
– А когда, по-твоему, будет лучший? – не удержалась я. – Когда я стану старой и немощной?
– Регина…
И опять всё повторилось по кругу.