Чтобы поделиться впечатлением от посещения выставки «Казус Мейерхольда или «Ревизора» хочется всегда» в петербургском музее театрального и музыкального искусства, нужно сказать об открытии, сделанном несколькими днями ранее краткого моего путешествия в северную столицу.
На презентации книги о сирийских мистиках прозвучал вопрос, брошенный в аудиторию: в какой последовательности библейских сюжетов было начато строительство вавилонской башни? Ответ последовал достаточно неожиданный для меня, выросшего в атеистической стране, где Библия была под запретом. Оказывается, кроме желания людей добраться до небес с помощью высоченной башни, был еще важный момент. Кстати, как это наивно и по-человечески: вместо самосовершенствования и достижения духовной высоты, попытаться решить вопрос техническими средствами. Так вот, строительство башни следовало в том числе после пережитого опыта катастрофы библейского мира – всемирного потопа. То есть башня это не только, а может и не столько, дерзкая попытка вернуться на небеса, построив башню-лестницу, но и попытка спастись, в случае следующего потрясения.
В этом контексте все башни, которые мы знали или видим, не что иное как иллюзорная попытка «дотянуться до небес».
Первым разделом выставки кураторы сделали историю о том, как Всеволод Эмильевич предпринял попытку построить свою «башню» нового революционного театра. Чертежи и макеты показывают дом искусства, устремленный вверх, на котором конструктивистские линии украшены мозаиками из пьесы Н. Гоголя «Ревизор».
Новый, революционный театр, по мнению его автора, должен был и мог вытравить из душ новых людей пережитки старого мира беспощадным языком театральной сатиры и радикальных художественных решений.
Задумке, как вы догадываетесь, не суждено было случиться. В 1938 году Мейерхольда арестовали и расстреляли.
В 1910-х годах, когда гул Первой российской революции почти угас на улицах, он еще рокотал в стихах и фатальном беспределе поэзии и поэтов Серебряного века.
В тот «век», в знаменитой башне Вячеслава Иванова, Мейерхольд руководил импровизированным «Башенным театром» (1910-1912).
Та башня «пала» в напряжении времени перед войной и революцией.
Возродить воспоминания в новом мире революции оказалось почти невозможно. На этот раз башня рухнула и погребла под собой своих идеологов-поэтов.
Вернусь к выставке. Одна фраза, брошенная Мейерхольдом в 1915 году пронизывает всё выставочное пространство, отвлекая посетителя от драмы режиссера-диктатора в условиях диктатуры пролетариата: «Жить и умереть в Петербурге! Какое счастье!».
Каждый раз встречая эту фразу, мне становилось неуютно. Будто не хватало ответа на вопрос: правда ли счастье это умереть?
Ответ звучит в стихотворении «Ленинград» (1930) у другого серебряного поэта, сгинувшего под прессом остановившейся революции – Осипа Мандельштама.
«Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, — так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.»
Осью выставки стала инсталляция в виде башни, в которой самым драматичным экспонатом оказались миниатюрные скульптуры головы Мейерхольда, выпускавшиеся во второй половине 1930-х годов по макету Кукрыниксов и снятые с полок и производства после его ареста.
И последняя башня выставки – макет башни Татлина, точнее её тень на стене. Башня – проект памятника III-му Интернационалу, организации, так и не свершившей мировой революции, смытой вихрем потопом истории.
Выставка разговаривает с посетителем, предлагает задуматься, поинтересоваться, поделиться впечатлением о ней.
В завершении своего weekend в Санкт-Петербурге, снова встретил Вавилонскую башню уже в Эрмитаже.
Словно корабль-ковчег наплывает на зрителя угол башни на картине Тобиаса Верхахта, при участии еще нескольких художников (1610-е). Она так основательна, что при взгляде на картину не покидает впечатление тщетности стройки, точнее долгостроя. Грузное сооружение тщеславия, в котором люди забыли ради чего все начинали…
Вот такой получился казус башен.
P.S. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Бытие 11:8
Москва-Петербург.
28 ноября – 1 декабря 2024