- Мигель!
Антон Михайлович вздрогнул и отпрянул, худой, темноволосый мальчик вынырнул из-за угла, чуть не налетел на него. Смеясь, отпрыгнул и убежал в сторону площади, а следом за ним промчалась пестро одетая цыганка, на бегу выкрикивая непонятные фразы.
- Мигель - кричала она вслед подростку, и похоже, ругала непослушного сына на своем языке, но тот звонко хохоча, исчез в толпе.
"Мигель, ав карде!"
Цыганка с сыном исчезли так же внезапно, как и появились, но ее голос остался звучать в воздухе.
"Мигель, ав карде" - чирикали мелкие пташки на ветвях старой березы, "Мигель, Мигель", залаяла бездомная собака возле мусорного бачка.
- Мигель - осторожно повторил Антон Михайлович, пробуя на вкус такое знакомое, и чем-то пугающее имя.
В висках пульсировало, стало больно ушам, словно огромные ладони хлопнули по ним с обеих сторон.
"Мигель!"
Отчаянный крик прорезал вдруг загустевший воздух, асфальт стал проваливаться, и затягивать Антона Михайловича за собой.
Огромный пласт земли под ногами, оторвался от обрыва, с шумом перевернулся, и рухнул вниз, на самое дно оврага.
- Мужчина, вам плохо?
Молодая пара с ребенком в коляске, подхватили Антона под руки, и посадили на скамейку. Женщина участливо заглядывая ему в лицо, приложила ко лбу мокрую салфетку, и спросила, какие лекарства он принимает.
- Нужно скорую помощь вызвать - озадачился ее муж, и полез в карман за телефоном - вдруг у вас инсульт или инфаркт, я в них не разбираюсь.
- Спасибо, не нужно - Антон Михайлович отдышался, и с благодарностью посмотрел на молодых людей - я посижу немного и пойду, со мной все хорошо.
- А если инсульт - засомневался молодой мужчина - сейчас так много говорят по телевизору об этом, но я ничего не запоминаю.
- Не волнуйтесь, просто я резко поднял голову, вот она и закружилась. Возраст, знаете ли...
- Ну, вы ещё не старый - улыбнулась женщина, поудобнее усаживая малыша в коляске - очень моложавый и симпатичный мужчина.
- Эээй, - засмеялся муж - при мне не флиртовать, даже с симпатичными!
Они ушли, на прощание ещё раз убедившись, что с Антоном Михайловичем всё в порядке, а он закрыл глаза, пытаясь поймать в памяти что-то, ускользающее от него.
Эти картины появились ниоткуда, наверное, их вызвала цыганка, которая бежала за сыном, и кричала на непонятном языке.
Странные видения поплыли перед глазами, там были люди, которых в жизни Антона Михайловича никогда не могло быть.
Темноглазый мальчик, и он не один, пацанов много, они разного возраста, все голодные и крикливые, и маленький Антоша, смотрит на них со стороны.
"Мигель" зовут они кого-то, "ав карде", и ещё другие, непонятные слова, а на детей кричит худая женщина, повязанная ярким платком. Она суетливая, раздраженно машет руками, но при этом огромные, темные глаза не выражают никаких чувств. Женщина одетая в широкую юбку и пеструю кофту, носится за мальчишками, как наседка за своими цыплятами, шумно ругает их. Но всё это она делает по привычке, она не злится и не пытается их наказать. Она так живёт, по-другому не умеет, на неё так же кричала мама, а на маму бабушка.
Память штука очень странная, она как глиняная копилка, собирает в себя всё, мелкое, крупное, нужное, ненужное, а рассмотреть содержимое не даёт. Заглядываешь одним глазом в щелочку, и непонятно, что внутри, трясешь копилку, чтобы достать рубль, а выпадают пять копеек.
Антон Михайлович понимал, что сейчас ему выпали те самые ржавые пять копеек, а необходимая информация, перемешана с содержимым копилки, и надёжно спрятана внутри.
"Мигель", кричит женщина и грозит кулаком, а они бегут от неё по улице, рядом с Антоном черноглазый мальчик, он смеётся и машет маме рукой.
Маме?
Выпали ещё пять копеек в памяти, Мигель, это сын женщины с платочком на голове, у неё широкие юбки и браслеты на запястьях, она цыганка.
Мальчишки собирают опавшую грушу под большим деревом, торопятся, набивают в майки, заправленные в штанишки.
Стоило ему столкнуться с Мигелем и его мамой на улице, как из копилки памяти посыпались события, лица. Он четко видел грязные майки мальчишек, крупную грушу с подгнившим боком, синие цветочки на длинном стебле, затоптанные и сломанные босыми ногами.
Но откуда взялись эти мальчики, опавшая груша под деревом, старые доски забора, отходящие в сторону, если их толкнуть?
- Вот я вас, бандиты!
Кричит сухонький старичок и трясет ружьём, настоящим, железным, и приклад у него коричневый такой, деревянный.
Мальчишки кидаются врассыпную, они бегут задыхаясь, подальше от колхозного сада, где страшный сторож может застрелить любого из них.
Рядом с Антошкой тот чернявый мальчишка, и когда остальные ребята убегают в сторону, он берет его за руку, чтобы не отстал. Он выше на голову, старше и сильнее, и цепкими пальцами сжимает ладошку Антона. Цыганенок бежит впереди, таща за собой плачущего Тошку, и покрикивает на него. Мальчики поднимаются по склону, под ногами сыплются, мелкие камни и песок.
Они тяжело дышат, упорно лезут вверх, цепляясь за траву, что растет клочками на бесплодной, каменистой земле.
И на вершине холма застывают от изумления, открывшимся видом, на многие километры от них тянутся глубокие овраги. Берега крутые, с обнажившимися ранами кроваво-красной глины, и огромными валунами внизу, под которыми журчат ручьи.
Внезапно что-то тёмное заслонило видения, исчезли овраги и чернявый мальчишка, почему-то опрокинулось навзничь небо, с белыми облаками.
Антон Михайлович попытался ещё раз потрясти копилку в голове, но видимо, что-то крупное застряло возле щелочки, и перегородило выход.
Он закрывал глаза, тряс головой, и шептал как заклинание - Мигель, ав карде, но всё было бесполезно, ничего нового в памяти не всплывало.
Дома он попытался рассмотреть и систематизировать появившиеся в памяти картинки, разложить их по порядку.
Он родился и вырос в городе, а мальчишки, груша и дед с ружьём в его воспоминаниях, явно жили в деревне. Был большой сад, пыльная дорога, в которой ноги утопали по щиколотки, и низенькие избушки, с почерневшими бревнами.
Родители его отца были коренными жителями города, это он знал точно, а вот мама кажется , выросла в деревне. Но она никогда не рассказывала о своём детстве, будто стеснялась своего прошлого.
Антон помнил, как к ним приезжала старенькая бабушка, укутанная в пуховый платок, и подарила ему и Андрею варежки, теплые и пушистые. Странно, почему-то взрослые, обходили деликатно тему детства мамы, и никогда не общались с деревенской родней.
Семья Антона была интеллигентной, дед насколько он знает, всю жизнь в руководящих должностях работал. Бабушка преподавала в школе, носила строгий костюм, туфли на каблуках, и красила губы даже в старости.
Откуда у него воспоминания о деревне и цыганах, о стороже с ружьем, если лето проводил в детских лагерях или на море?
Изнеженный, городской мальчик, из состоятельной семьи, его ноги всегда были обуты в носочки и сандалии. Одежда чисто выстирана и выглажена, за этим следили бабушка и мама.
А может все-таки он жил у деревенской бабушки по каким-то причинам, и бегал как беспризорник босиком? Но почему родители наложили табу, даже на воспоминания об этом? Что такого случилось в деревне, что взрослые решили стереть это событие из его памяти?
Или он в детстве видел этих мальчишек в кино, и сейчас принял это за собственные воспоминания?
День прошел словно в тумане, он не слышал, как жена зовёт ужинать, отмахивался от телефонных звонков, ссылаясь на усталость.
- Андрей просил перезвонить - обиженная безразличием мужа, Элина сунула ему в руки телефон, что он оставил небрежно на кухне - очень просил!
Андрей, его старший брат, он может помнить события тех давних лет, хотя какой старший, разница между ними всего в год.
Он давно живёт со своей семьей в чужой стране, но братья сохранили тёплые отношения и на расстоянии.
- Андрей, ты знаешь, откуда наша мама родом, и кто ее родители?
- Разве ты не в курсе, что она сирота, скиталась по приемным семьям и детским домам!?
- Но в нашей семье об этом никто не говорил, я во всяком случае, не слышал ни разу. А ты откуда знаешь?
Андрей замялся и перевел разговор на другую тему, стал расспрашивать о здоровье родителей, которые жили недалеко от Антона.
Но младший брат не сдавался в своей попытке узнать правду, и вернул разговор в прежнее русло.
- Если мама сирота, кто та старая женщина, которая нам варежки пуховые подарила, помнишь, с синими снежинками? Мы отказывались их носить, говорили, что они девчоночьи, а потом спрятали за диваном.
- Я не помню Антошка, никакую старушку, и про варежки слышу в первый раз. И чего это ты ударился в воспоминания, стареешь, что ли?
Антон не стал говорить брату о цыганке и Мигеле, сформулировать в простые слова то, что с ним происходит, пока был не в состоянии.
Они проговорили полчаса, и Антону показалось, что брат изо всех сил старается избегать тему их детства, словно скрывает чего-то.
Ночью он снова попытался растрясти копилку, чтобы вспомнить хоть что-то связанное с цыганами, и заснул измученный, так ничего и не поняв.
Но во сне огромный пласт земли оторвался от обрыва, обнажая красную глину, и полетел с шумом вниз.
- Мигель!
Кричал кто-то, жуткий страх сковал его, придавил черным телом, увлёк вниз, вместе с черноглазым мальчишкой.
Антон проснулся тяжело дыша, холодный пот, стекая с лица, заливал подушку. До утра он просидел на кухне, не в силах справиться с накатившим на него чувством ужаса, и ушел на работу с головной болью.
С того дня он потерял покой, память играла с ним в хитрую игру, по скудной капле выдавливая из себя непонятные картинки.
Ночь за ночью копилка выдавала свои ржавые пятаки, но постоянно хитрила и пыталась запутать, чтобы Антон не получил желанного результата.
Большой ломоть хлеба, посыпанный солью, падает на грязный пол, Антошка поднимает и жадно вгрызается в него.
Чёрный, лохматый пёс лижет в лицо, а он прижимается к его тёплому телу, босые ноги мерзнут, тонкая рубашонка не греет, а лишь холодит спину.
Темноглазый мальчик прыгает на краю обрыва, кажется, что он взлетает над оврагами, красными ранами разрезавшими холм.
На него кричат какие-то люди, сторож грозит ружьём, а он вжимается худеньким телом под скамейку.
Кто же ты, Мигель, откуда взялся и куда ушёл, и почему вернулся через полвека с непонятными воспоминаниями?
Каждый вечер, ложась в постель, Антон задавал этот вопрос тому, о ком ничего не знал, но помнил его темные глаза и весёлый смех.
Он осунулся, потерял аппетит, плохо спал, и жена стала намекать, что есть хороший врач, знакомый ее подруги. Который порекомендовал успокоительное, совсем легкое, абсолютно безвредное, только чтобы выспаться. И он согласился выпить на ночь две маленькие таблетки, на самом деле, может нормализуется сон, и видения отступят.
Но Мигель во сне пришёл снова, взял за руку и потащил с собой, они встали над обрывом, и земля медленно ушла из-под ног.
Утром Антон проснулся поздно, выспавшийся и с четким пониманием того, что произошло много лет назад.
Отец, мать, Андрей и все, кто знал эту историю, скрывали от него правду, чтобы Антон не жил с чувством вины!
Он никак не мог решиться на этот разговор, родители глубоко пожилые люди, так не хотелось их тревожить.
Но отец сам позвонил и попросил зайти на часок, сказал, что хочет обсудить кое-что.
Они обнимали его высохшими от старости руками, всматривались в лицо, и вздыхали, гладя по щеке.
Наобнимавшись с сыном, мать поставила на стол две чашки и ушла в спальню, сославшись на усталость. Уходя, оглянулась с тревогой, кивнула мужу подбородком, позволяя решать самому, о чём говорить с сыном.
- Андрей сказал, что тебя интересует, откуда ваша мама родом. Мы ни от кого не скрывали ее прошлое, она сама не любит об этом вспоминать. Осталась сиротой после ранней смерти родителей, жила у дальних родственников, а потом ее сдали в детский дом. Ей сложно говорить о своем детстве, и мы избегали эту тему, как могли.
Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство, и у тебя не осталось вопросов.
- Спасибо что рассказал, но есть ещё вопрос, я когда-нибудь гостил у родственников мамы? В последнее время мне не дают мне покоя отрывочные воспоминания о какой-то деревне и цыганах.
- И что же ты вспомнил?
Отец заерзал на стуле, оглянулся на дверь спальни, откуда неслышно словно тень, появилась мама в теплом халате.
- Вы только не переживайте, а лучше расскажите мне правду про то лето.
- О чём ты, Антоша?
Мама стояла, с прямой спиной, вытянутая как струнка, и бледно-серое лицо выделялось на черном квадрате дверного проема.
- Это я виноват в том, что Мигель погиб? Я его столкнул с обрыва?
Родители вздрогнули, мама решительно шагнула вперёд, но отец остановил ее жестом.
- Антон, ты о чём, какой Мигель?
Отец сделал вид, что впервые слышит это имя, но он совсем не умел притворяться.
- Папа, пожалуйста, говори правду, и не нужно меня оберегать! Я был совсем маленьким, и если что-то нехорошее сделал, не по злому же умыслу.
- Откуда ты узнал про Мигеля, тебе кто-то рассказал?
- Я вспомнил, как он падал с обрыва, вместе с огромной глыбой земли, мне это теперь снится каждую ночь.
- Кто падал?
- Как кто, Мигель упал! Я наверное, его столкнул, но не помню этого.
Мама тяжело ступая, подошла и обняла Антона, уткнулась губами в его затылок.
- Сын, Мигель это ты...
- Нет, я же вспомнил, Мигель это мальчик, который всегда водил меня за руку. Это с ним мы убегали от сторожа с ружьем, а потом прыгали над обрывом.
Слова матери метались в воздухе, и не доходили до сознания, память упорно отвергала правду, пытаясь снова подкинуть ему свои ржавые копейки.
- Как я могу быть Мигелем, я же...
- Скорее всего, ты помнишь кого-то из детей цыганской семьи, где жил до того случая. Они нашли тебя на вокзале, и таскали с собой везде, заставляли попрошайничать.
- Меня нашли?
- Да, если верить тому, что рассказала цыганка в больнице, куда тебя привезли. Вы с ее сыном упали с обрыва, цыганенка отбросило в сторону, а тебя засыпало землей, и просто чудо, что остался жив.
- Подожди, мама - Антон отвёл руки матери от себя, и взглянул ей в глаза - если я не ваш сын, кто же я тогда?
- Мы не знаем ничего о твоём происхождении, кто ты и откуда, кем были твои родители. Цыгане оставили тебя в приемном покое больницы и сбежали, видимо, испугались милиции. Сказали напоследок, что назвали тебя Мигелем, на цыганский лад, чтобы хоть какое-то имя было.
- Я ничего этого не помню - Антон растерянно смотрел на родителей, - а как оказался у вас?
- Андрей лежал в том отделении, куда положили тебя, и это он рассказал нам про мальчика, которого привезли цыгане. Я угостила тебя конфетами, когда навещала Андрюшу, а ты молча обнял меня за шею. Оставить тебя там я уже не смогла, забрала обоих домой, а дедушка с бабушкой для этого, подняли все свои связи.
- Значит, я не Козырев Антон Михайлович, и не Мигель, а неизвестное лицо со стертым прошлым?
- Поэтому и молчали, чтобы ты не жил с тяжким грузом на сердце, не понимая, кто ты. Хотели обмануть твою судьбу, дали имя, фамилию, хорошее воспитание и образование, а память не сумели перехитрить.
***
Антон Михайлович долго пытался найти свои корни, подавал заявки, съездил в то село, откуда его привезли в больницу.
Прошло слишком много времени, никто не помнил ни о цыганах, ни о мальчике, которого засыпало землей.
Единственное, что вспомнила мама, это варежки с синими снежинками, их подарила мальчикам соседка баба Феня. Она любила делать подарки малышам, и делала это от чистого сердца.
Антон Михайлович приходит на тот угол, где он чуть не столкнулся с современным Мигелем, и надеется, что копилка выронит ещё хоть немного воспоминаний.
Кто знает, может и такое быть...
От автора: Когда я говорю, что помню момент, как упала вместе с колыбелью на пол, мне не верят. А я помню удар, вспышку света и огромный гвоздь, вбитый в потолочную матицу, и тень от гвоздя. Мне тогда было самое большое, месяцев шесть-семь.
Она такая, копилка памяти, выдает по собственному усмотрению кадры из прошлого. А что из них правда, а что нет, нам сложно разобраться.