Однако с Толиком случилось у Валентины всё. Потому как влюбилась в него сразу и бесповоротно. С первого взгляда влюбилась. Почему-то и бокал со сладким красненьким из его рук взяла, и пригубила, и на жаркий поцелуй ответила…
Вмиг позабылись все наставления теткины, все угрозы, что в дом не пустит, если в подоле принесет. А она принесла…
И хлебнула, мама не горюй! Вот уж когда Валюшка поплакала снова о мамочке родной! Которая бы ее поняла, поддержала, не бросила бы одну с ребенком под сердцем.
Но и материна двоюродная сестра, в конце концов, над беспутной племянницей-приёмышом сжалилась. Взяла Валентину обратно к себе.
Взять-то взяла, но поедом ела до самых Валюшкиных родов! Попрекала и уму-разуму учила.
До декрета Валентина в кафе-гостинице доработала. Так что какие-никакие, а положенные деньги получила. Пособия детского было кот наплакал. Тетка настояла, чтобы Валя оформилась как мать-одиночка. Там, говорила, тоже какие-то копейки капают. Она же нашла для неразумной племянницы работу. Трижды ходить кормить старуху на соседней улице.
Готовила тетка сама, на всю их, увеличившуюся теперь семью. Мальца стали прикармливать рано. Молока у юной матери не хватало, да и было оно жидкое, с синюшным оттенком. Старуху кормили из общего котла.
Вечером, убаюкав Феликса, запирали его одного и шли обиходить старуху. Памперсов тогда и в помине не было. Валя, покормив из ложечки подопечную, только изловчалась подложить под нее сухие тряпки. А уж обмывали они лежачую бабку вдвоем с тетей Глашей. Глафира Степановна была знакома с сыном старухи. Тот жил далеко, забрать к себе неходячую мать не мог. Жена, скорее всего, была против. Так что, просил он Глафиру похлопотать, найти сиделку.
Тетка пристроила племянницу. Она же решила юридический вопрос. Был приглашен нотариус. Старуха по наущению сына написала завещание на Валентину. А сын, не будь простаком, переводил ежемесячно Глафире Степановне на питание матери. Деньги давал хорошие, чтобы не было, значит, соблазна извести старуху прежде времени.
У Глафиры Степановны имелись собственные дети, сын и дочь, жили далеко. Но только они были ее наследниками. Двоюродной племяшке ничего не светило. Кроме ухода за теткой, в случае чего. Как никак, она дорастила Валентину, не отдала в детский дом. Валя чувствовала себя обязанной и знала, что в старости теть Глашу не бросит.
Феликс на манной кашке окреп. Козье молоко еще по-соседству брали, недорого. Валюшка по-свойски помогала хозяевам Маньки то с огородом, то с уборкой по дому.
Когда Феликс дорос до яслей, молодая мама поступила туда вместе с ним. А иначе бы и не устроили! Нянечкой пошла. Зарплата меньше, чем в кафе-гостинице, да и работа тяжелее. А что делать!
Со старухой днем Глафира Степановна справлялась сама. Ну, а уж вечером приводить ее в порядок шли вместе. Протирали влажными тряпочками. Сначала в воде их полоскали. Потом в специальном растворе, который добрые люди посоветовали от пролежней. Разводили во дку шампунем и промокали грузное белое тело, тяжело ворочая подопечную то так, то эдак.
Родные дети особым вниманием мать не баловали. Глафира Степановна понимала, что у нее надежда в старости – Валентина. Потому она и помогала племяннице заработать свое жилье рядышком.
На личную жизнь у молодой женщины времени не оставалось. Ни подруг, ни просто новых знакомых у Вали не появлялось. Откуда?! С яслей спешила с сынишкой домой. А дома впрягалась в работу.
В выходной нянчилась со старухой. Трижды в день покормить – разве куда вырвешься? Да и не было такого стремления у Валентины. С Феликсом возилась, тетке угождала.
Два месяца Валя скиталась по чужим людям, когда с теть Глашей они поссорились. Та в сердцах указала на дверь, Валька животом вперед и выкатилась через калитку.
Вспомнить страшно, как шла в никуда темными улицами, лихорадочно соображая, к кому бы на ночлег попроситься. Школьницей, потеряв родителей, она сильно замкнулась в себе. Злилась, когда ее жалели. Одноклассники от нее отдалились.
И в училище ни с кем Валя не сдружилась. Там девчонки модничали вовсю, красились сильно. А Валентину тетка в строгости держала. Одевала скромно, карманных денег не давала. Бутерброд сунет на дорогу и мелочь, ровно на проезд туда и обратно. Билет в автобусе копейки стоил. Да и был в их городке только один маршрут. Кольцовой назывался.
После училища Валя сразу домой направлялась. Никаких погулять. Тетка заругается. Она еще тогда ее карой за «подол» стращала. Из лучших побуждений, наверное. Но Валюшке-то от этого не легче было! Без ласки росла. Приживалкой, нахлебницей себя чувствовала. Она даже не вникала тогда, что ей ведь государство пособие платило за потерю родителей.
Может, и потянулась она тогда к ласковому Анатолию, что как током обдало ее одно только объятие? По маминым нежным рукам скучала, а откликнулась на мужские…
Продолжение следует
