Пока теоретики общественной культуры спорят о том, был ли секс в СССР, я поделюсь тем, что происходило на этой ниве в моей жизни. После первой информации о существовании физической любви между мужчинами и женщинами, полученной нами в пятом классе, утекло немало воды, наши нежные души давно примирились с этой необходимостью, многие стали интересоваться теоретической базой вопроса, а отдельные передовые товарищи уже практиковали его в своей жизни.
Среди таких практикантов оказался и мой двоюродный брат Сашка, заставивший меня некогда испытать первое чувство физического влечения к мужчине, о котором я уже писала. Конечно, практика его проходила в условиях строгой секретности, которой требовала забота о девичьей чести его избранницы. Хотя, как я узнала много позже, на самом деле для парней его поколения существовали две категории девушек: чистые, на которых они потом будут жениться, и те, кто пренебрегал девичьей честью ради сексуальной практики, с которыми они водили знакомство до брака.
Девушек, на которых надо было жениться, приглашали в театр и на танцы, провожали домой, редко позволяя себе даже поцелуи без надлежащего помысла сделать в перспективе предложение. Тех же, которые этого не требовали, приглашали только в студенческое общежитие и позволяли себе и им гораздо большее.
Хотя в фильмах того периода часто показывали плачевные последствия такого легкомысленного поведения этих девушек, в жизни такие последствия наступали гораздо чаще для парней, так как советское воспитание, а также комсомольские и партийные организации не позволяли им бросать мать своего будущего ребенка.
В отличие от сегодняшней пробирочно-суррогатной эпохи плодоношения, в наше время беременность наступала, как ей и положено, в результате традиционного секса. Так же наступила она и для Сашки, вернее беременность наступила для его девушки, а для него наступили ее последствия. К его чести надо сказать, что решение его было добровольным и своевременным, так как он всегда сам отвечал за свои поступки.
Наш семейный улей был растревожен этим событием: мамина гордость, отличник, спортсмен, общественник, предмет обожания десятка чистых девушек, перед которым могли открыться самые широкие возможности, вынужден был взять в жены уборщицу институтского буфета, без образования и соответствующего менталитета.
Девицу же не смутило ни семейное порицание, ни студенческий статус ее супруга, она родила подряд троих детей и больше уже не работала. А Сашка днем учился, ночью работал, после института служил три года врачом на подводной лодке, после увольнения в запас работал врачом клинической больницы, постоянно вкалывая на две-три ставки, стараясь надлежащим образом обеспечивать свою большую семью.
Пути наши с тех пор разошлись окончательно, и больше мы с ним практически не встречались. Он так и остался Д'Артаньяном. Казалось, что бытовые проблемы над ним были не властны, бодрый, крепкий, оптимистичный, он успевал заниматься всем: работой, семьей, спортом, общественной деятельностью. По его поведению и внешнему виду никак нельзя было сделать вывод, что он чем-то недоволен в своей жизни.
Каждое лето он вывозил всю семью на машине к морю, всю семью научил плаванию с ластами и глубокому погружению, всей семьей они совершали марш броски на велосипедах, всегда вместе, дружные и, казалось, абсолютно счастливые. Его жена, была красавицей ему под стать, дети красивые, воспитанные и дружные. В отличие от всей родни я не считала его брак вынужденным и неудачным и всегда издали любовалась его семьей, считая ее идеальной.
Сама я по-прежнему была свободна, чтобы не сказать одинока. В моей личной жизни все было как-то наперекосяк. Те, кто нравился мне, были ко мне равнодушны, те, кто интересовался мной, были мне неинтересны.
Мое ближайшее окружение в институте относилось к разряду чистых девушек и по этой причине собственного практического опыта в сексе мы не имели, пополняя его теоретическую базу из двух источников: откровений уже вышедших замуж подруг и ходивших тогда по рукам в студенческой среде замусленных машинописных экземпляров учения камасутры. Справедливости ради стоит признать, что данное учение во многом способствовало развитию у нас здорового юмора, однако в вопросах эротики продвигало мало.
Некоторые позы камасутры были настолько замысловаты, а схемы их описания так многословны, что выполнять их возможно было только с конспектом в руках. Какая уж тут эротика, если, пока один партнер, кряхтя, старается воспроизвести нужную позу, второй же, глядя на него, умирает со смеху?
Мне было девятнадцать лет, когда я познакомилась с Катькой, мы с ней вместе работали в краевой научной библиотеке во время моего академического отпуска. Это была ягодка, а не девчонка: справная, фигуристая, вся какая-то налитая со вздернутым аккуратным носиком и выразительными серо-зеленоватыми глазами. Она была на год младше меня, и что меня в ней поразило, это ее целенаправленная активность по поиску мужа.
Узнав, что мне уже девятнадцать, а у меня еще и конь не валялся в моей личной жизни, она сообщила мне с тревогой, что ей тоже уже восемнадцать, а жениха еще нет, и тут же составила жесткий план по совместному поиску женихов, который должен был осуществиться в канун празднования Нового 1972-го года.
Когда я познакомилась с Катькой поближе, то поняла, что она преувеличивала опасность остаться старой девой. У нее была целая картотека вероятных женихов. Яркая и привлекательная она цепляла внимание парней везде, где только появлялась, везде, где она побывала, у нее оставался вздыхающий по ней поклонник, с которым она вела переписку так, будто он был у нее единственный. Однако при этом она оставалась в постоянном поиске.
Мне она объяснила это тем, что пока ей не сделано официальное предложение, она не может считать свое положение прочным, и надо иметь столько поклонников, сколько это практически возможно, чтобы хоть один из них успел предложить ей руку и сердце, пока не прошла ее цветущая молодость. Двадцать лет она считала пределом девичества, за которым надежды на счастливое замужество уже не оставалось. В доказательство она приводила в пример свою подругу Веру, которой было двадцать три года, и, несмотря на ее красоту, она не могла выйти замуж, а вынуждена была только сожительствовать со своими кавалерами.
В наше время считалось, что дети - это и есть основная цель создания семьи, а не побочный ее продукт, как это принято считать сегодня. Поэтому к родительской функции подходили более серьезно: родители, особенно мать, должны были быть в полном расцвете своей молодости, чтобы передать ребенку самые свежие силы своего организма, а не то, что осталось в результате возраста, болезней и нездорового образа жизни. Поэтому и в самом деле девушки, не вышедшие замуж до двадцати пяти лет, многими считались засидевшимися в девичестве. Конечно, рожали женщины и после сорока, но это были, как правило, уже не первые, а поздние дети.
Следующим твердым убеждением Катюши был тезис о том, что замуж необходимо выходить непорочной девушкой, и позиция ее по этому вопросу была непоколебимой. Девушка, потерявшая свою невинность до брака, шансов на счастливый брак не имеет. Надо сказать, что в те годы так считало подавляющее большинство людей моего окружения, да и я сама - тоже, правда в отношении себя я не была достаточно уверена в том, что не уступлю желанию любимого мною человека до брака. В то время я была под сильным влиянием книг Франсуазы Саган и других апологетов свободной любви. К тому же, мне казалось, что если я не смогу верить тому, кого полюблю, то какой смысл вообще выходить за него замуж?
Знакомство с Катькой окунуло меня в какой-то неведомый мне доселе мир. Меня удивляла, хотя и нравилась, позиция ее мамы, которая была в курсе всех ее дел и чувств. Она была так же вовлечена в проблему поиска жениха для своей дочери, как и сама дочь. Мою маму, например, это нисколько не волновало, я представляю, какой была бы ее реакция, если бы я заговорила с ней о необходимости срочного поиска жениха. Да я и сама не считала это проблемой.
Во-первых, я не так уж рвалась поскорее похоронить себя в семейной жизни, а во-вторых, мне казалось, что никуда этот жених от меня не денется. Все, кому положено в моей семье, были замужем и имели детей, и я не понимала, почему меня должна миновать эта доля, появление жениха в нужное время казалось мне аксиомой, меня больше волновало, встречу ли я, наконец, любовь или нет.
С Катькой же скучать не приходилось. Встречаясь с ней по понедельникам на работе после выходных, я получала полную сводку новостей всего, что было ею предпринято для осуществления поставленной ею цели.
В те времена вокруг всего Хабаровска, как приграничного города, были расположены различные воинские части, которые, служили источником женихов в лице младшего офицерского состава для такого контингента, как моя подруга.
Офицеры в СССР и в самом деле были завидными женихами. Помимо неотразимой выправки они имели престижный социальный статус и многочисленные социальные льготы. К ним относились высокая зарплата, служебное, а по окончании службы и собственное, жилье в любом городе Советского Союза, бесплатный проезд в любую точку страны вместе с женой, спецпайки и расширенный ассортимент товаров через военторги, ранний выход на пенсию и приличная пенсия, да и вообще, как пелось в популярной песне: "Любят девушки военных..."
Вот на поиск таких женихов и была заточена Катькина активность. Каждую субботу в компании со своей подругой Верой Катька выезжала в очередную воинскую часть на танцы, проводимые там обычно вечером в выходные. Однако поездки эти приносили ей больше проблем, чем успехов на пути решения ее задачи.
Недостатка внимания со своей броской, привлекательной внешностью она не имела, но ее непреклонное решение сохранить девственность до брака наталкивалось на сплошное непонимание. Молодые офицеры, избалованные девичьим вниманием, и, видимо, осознающие его причину, расположены были к продолжению банкета после танцев в их общежитии, где они имели отдельные комнаты. Не достигнув общих взглядов на характер этого продолжения, Катька всякий раз вынуждена была искать ночлег в случайном доме жителей данного села, что не всегда было удобно и жителям, и ей самой. Но самое главное было в том, что это не способствовало продолжению перспективного знакомства, а ездить по деревням и весям впустую, как считала Катька, было весьма утомительно. Но вот однажды судьбоносное знакомство все-таки состоялось.
В один из понедельников Катька явилась на работу вся какая-то таинственная и неразговорчивая, неохотно и неинформативно отвечая на мои вопросы, она уединилась в каталожном зале и, на мой взгляд, больше закатывала глаза к потолку, чем работала. Единственное, что удалось мне узнать, это то, что знакомство состоялось, и позднее она мне все расскажет сама.
Однако, чем больше времени проходило, тем более нервной и раздражительной становилась Катька. Урывками мне становилось известно о продвижении процесса. Свадьба была уже почти намечена и согласовано время знакомства с родителями, а я все еще не только не видела жениха, но и вообще ничего о нем не знала.
Изловив, наконец, постоянно избегающую меня Катьку и усадив ее рядом с собой, я напрямик спросила:
- В чем дело? Когда меня пригласят на свадьбу?
И тут Катька, потупив взор, промямлила, что она никого на свадьбу вообще приглашать не будет, потому что хочет отметить ее в узком семейном кругу. Я не верила своим ушам. Самое знаковое событие своей жизни, после стольких волнений и хлопот, после достигнутой, наконец, победы и вдруг не отмечать?! Я была в шоке.
- Катюш, а как же твои мечты о веселой и шумной свадьбе, длиннющей в пол фате и празднике на целых три дня? - спросила я у подруги, - Ты же об этом мечтала. Расскажи мне честно, в чем дело? Случилось что-нибудь?
- Ой, Настя, я не хочу, чтобы все видели моего жениха. Ты не представляешь, какой он страшный. Я сама никак не могу к нему привыкнуть. Пусть лучше не будет никакой свадьбы, - произнесла Катька и расплакалась.
- Боже мой, Катюшенька! Зачем ты выходишь за него замуж?! - вскричала я в изумлении.
- Настя, ну откуда я знаю, а вдруг мне никто больше не сделает предложения? Нельзя дразнить свою судьбу, - всхлипывая, объясняла мне бедная Катька.
- Катюш, ну как ты будешь с ним жить, если сейчас уже ты так страдаешь? - пыталась я урезонить подругу.
- Ой, не знаю, Настя. Говорят же, с лица воды не пить, - со вздохом произнесла Катька, - Может быть, как-нибудь привыкну. А может быть, мне жить и не судьба, - прогнусавила она под конец и захлебнулась в слезах.
Я была в шоке. К счастью Катькина мама, наконец, заметила подавленное состояние своей дочери и, узнав, в чем дело, тут же отменила ожидаемое событие.
А впереди у нас было волнительное и ответственное событие - встреча нового года, которая по Катькиным планам должна была принести решение матримониальных задач не только наших с Катькой, но и ее подруги Веры. В этом Катька была абсолютно уверена, ей это какая-то бабка нагадала. И готовились мы к этому событию тщательнейшим образом.
В нашей библиотеке распространяли среди сотрудников пригласительные билеты на встречу Нового года в городском театре Драмы. Возрастные работники восприняли эту затею без оптимизма, так как всем хотелось новогоднюю ночь провести в домашнем кругу, зато нам с Катькой достался лишний билет для Веры.
Катькина мама собиралась встречать Новый год в гостях и предоставила нам квартиру в полное распоряжение до утра. Планы у нас были такие: до часу ночи мы празднуем в театре Драмы, заполучив там к этому часу по нормальному кавалеру, потом идем все вместе к Катьке домой и до утра празднуем уже там.
По Катькиным соображениям магия Нового года обязательно подействует на ситуацию так, что кавалеры в наступившем году станут нашими женихами. Мы с Верой ничего не имели против новогодней магии и стали готовиться к этому событию.
На мою долю выпало испечь торт, а девчонки должны были приготовить салат "Оливье". С моей стороны затруднений не было никаких, я хорошо готовила и пекла торты с седьмого класса. Моя мама, хоть и не учила нас искать женихов, но что касается подготовки к будущей самостоятельной жизни, здесь она не знала компромиссов.
Катькина же мама и, видимо, Верина мама тоже, как выяснилось, не придавали этому аспекту будущей жизни своих дочерей должного значения. Обе они не знали, что в салат "Оливье" кладется, если не майонез, то сметана, да и относительно других его ингредиентов также имели весьма смутное представление.
В результате они просто купили все, что можно было купить в гастрономе подходящего, на их взгляд, к данному салату, и нарезали это все в миску. Поскольку к моему приходу миска уже была накрыта крышкой, а меня заверили, что салат готов, я осталась не в курсе, что за блюдо нам придется жевать всю новогоднюю ночь до самого утра.
Вечер в театре Драмы удался на славу, сначала был спектакль, потом концерт, а после всего этого начались танцы. Что касается Катьки и Веры, то с первых же аккордов музыки они были при кавалерах, которые не отходили от них до конца танцев.
Вере достался симпатичный мальчик, но какой-то слишком уж юный. Рядом с Верой он выглядел как желторотый птенец со своей старшей сестрой. Катьку сразу же атаковал командировочный тип, долговязый, рыжий и нахальный, и, хотя Катька могла с легкостью до конца вечера сменить десяток кавалеров, однако верная своей навязчивой идее о том, что нельзя дразнить судьбу, она вынуждена была коротать время только с ним.
А она его именно коротала, ей было не до танцев, она переживала за меня, постоянно с тревогой поглядывая в мою сторону, где абсолютно ничего не происходило, потому что я как вкопанная стояла у стены, и по сложившейся давно традиции меня никто не приглашал. Несмотря на то, что пубертатный период давно миновал, мужчин с ростом, который не ставил бы их в смешное положение рядом со мной по-прежнему не хватало. Да я еще надела туфли на каблуках, ну не могла же я, в самом деле, идти на новогодний вечер в тапках.
Поскольку постоянно курировавшая меня Катька успела проинструктировать меня относительно белого танца, во время которого я единственно имела возможность приклеить кавалера, то я, в ожидании его, приглядывала пока свою возможную жертву, и надо сказать, что это занятие не приносило мне утешительных результатов. В отличие от Катьки я не так сильно боялась дразнить судьбу, а потому проводить новогоднюю ночь в компании кого попало, я не была готова даже ради обретения жениха и спокойствия Катьки.
И тут, как говорится: "Средь шумного бала случайно..." Я даже не успела заметить, каким образом, но вдруг передо мной выросла фигура высокого, на голову выше меня, плечистого парня в темном костюме и галстуке. Я даже не сразу сообразила, что он приглашал на танец именно меня. Мы станцевали с ним довольно длинный медленный танец, он проводил меня до моего места и остался стоять рядом, а затем пригласил на следующий танец.
Мы разговорились, и мне бы хотелось продолжать танцевать с ним до конца вечера, но Катька не могла так рисковать. Не успели мы начать следующий танец, как она подскочила к нам с сообщением, что они решили уже идти домой, и предложила парню, которого, как выяснилось, звали Владимиром, присоединиться к нашей компании. Парень охотно согласился, и мы все вместе двинулись по направлению к Катькиному дому.
По дороге мы разбились на пары и шли друг за другом. Несмотря на то, что парень мне очень нравился, меня смущало то, что он делал неоднократную попытку меня поцеловать, хотя это мне тоже нравилось, но я не могла позволить ему такой вольности при первой встрече и таком коротком знакомстве.
Дома Катька позвала нас с Верой на кухню и провела инструктаж на случай, если парни неверно истолкуют наше гостеприимство и станут покушаться на нашу девичью честь. Мы с Верой должны были схватить стулья и, держа их перед собой, использовать для своей самозащиты, пока Катька сбегает к ближайшему телефону-автомату и вызовет милицию.
Как смешно мне это сейчас вспоминать! Сегодня трудно себе даже представить, в какие милые времена проходила наша юность, когда честь девушки принадлежала ей самой, а не навязанному обществом стереотипу, и объяснять это нормальным советским парням не было никакой необходимости.
Прошло почти полвека, но эта новогодняя ночь до сих пор живет в моей памяти. Парни послушно жевали то, что было в миске под названием салата "Оливье", и даже хвалили наши кулинарные способности. Катька читала нам стихи Есенина из своей тетрадки, куда она записывала понравившиеся ей мысли и стихи.
Тогда умами молодежи владел Эдуард Асадов, и Катька прочла очень много его стихов. Володя тоже вынул из кармана пиджака записанное на листке стихотворение, которое прихватил с собой на всякий случай, и прочел его нам. Мы много танцевали, смеялись и шутили. В комнате стоял полумрак и горела только разноцветная гирлянда на елке. Атмосфера комнаты была напоена желанием романтики и любви и, в то же время, целомудрия, которое никто не хотел нарушать.
Владимир больше не лез целоваться в губы, но во время танцев крепко обнимал меня и нежно целовал мне шею и лицо. Мне это ужасно нравилось, и я не сопротивлялась, но про себя я решала очень сложную для меня задачу: как быть дальше?
Ему было 24 года, а мне - 19. Если в первый же вечер при всех он лез целоваться, то, что же будет дальше наедине? Я неожиданно для себя узнала, насколько я слаба перед таким натиском. И что же меня ждет? Я должна буду пополнить собой ряды девушек легкого поведения, которые позволяют мужчине все до брака? Нет, я этого совсем не хотела.
Настало утро, и мы пошли по очереди провожать своих кавалеров. Когда мы остались с Володей одни в подъезде, он спросил:
- Ну что? Когда мы снова увидимся?
- Никогда, - ответила я.
- Почему? - удивился Владимир.
- Я не хочу, и вообще у меня уже есть парень, - соврала я.
- Это правда? - расстроено спросил он.
- Да, - упрямо повторила я.
- Ну, что же, тогда прощай? - спросил он, глядя мне прямо в глаза.
- Прощай, - ответила я, опустив свои.
Мне так хотелось, чтобы он догадался о моих страхах, чтобы он что-нибудь придумал, чтобы спасти наши отношения, что-нибудь мне пообещал или объяснил, но он только чмокнул меня в щеку и пошел прочь, не оглядываясь.
В этом же году Катька познакомилась с офицером, который два года берег ее девственность вместе с ней, и в последствие сделал ей предложение. У них была по-настоящему счастливая взаимная любовь, которая быстро выветрила из ее жизни весь арсенал ее многочисленных кавалеров. Через девять месяцев у них родился сын, и моя Катюшка, вынужденная следовать за своим мужем по всем военным гарнизонам страны, совсем выпала из моей жизни. А я вернулась в институт для продолжения учебы.
После той памятной новогодней ночи моя личная жизнь вернулась в привычную колею с тем только разнообразием, что теперь уже не я, а моя судьба шутила со мной. Катька оказалась права: нельзя дразнить свою судьбу, но мне об этом еще только предстояло узнать.
Продолжение следует:
Начало: