— Чё, земеля, кажись, попали мы с тобой?
— Да уж, попали, — согласился я.
Не согласиться было бы трудно: киборги на обслуживании биоотстойников неожиданно «взбунтовались», и «круговорот дepьмa» — этот стержень, эта основа жизнедеятельности станции — дал сбой. Да ещё и в наше дежурство!
— Лан, фигня, не дрейфь, ефрейтор! — видя мою кислую рожу, усмехается Барб. — Космонавт-сантехник — это звучит гордо!
Ржёт. Ему смешно — он-то специалист по биоэлектронным мозгам, ему обслугу отлавливать и вправлять ей эти самые мозги. А на мне — отлов липкой субстанции, которую эта обслуга упустила, и возврат её в отстойник. Ну уж ладно, не боги горшки обжигают. Кстати, что там у нас еще из народной мудрости подходящего? Точняк — «сколько верёвочке ни виться, конец все равно найдётся». Утешительно, ёлы-палы: должен же когда-нибудь найтись конец и у моей верёвочки невезения.
Вон, приданные мне для подмоги лунари — они привычны ко всякому, эммм…, жизнедеятельному. У них ведь на Луне нет соответствующей атмосферы, вот и приходится им поколениями вариться в собственном дерь… соку. Отношения живущих на Луне с биокруговоротами их герметичных «бункеров, стационарных, а также передвижных модулей, используемых на планетах и астероидах с атмосферой, не пригодной для дыхания» чуть ли не на религиозном уровне регулируются.
Мы с Барбом, к примеру, все же «дети открытых пространств». А потому избалованные планетой нашей — старушкой Пенелопой — пусть слегонца, но все же брезгливо морщимся, проходя мимо коллекторов, насосов и фильтров станции. Умом понимаем, конечно, что без них никак. Да и знали ведь, на что идём, когда в космос просились, а всё же, всё же, всё же…
Но вернёмся к нашим лунарям. Это рядовые-первогодки, близнецы-двойняшки по фамилии Заесто (ударение на букве «е»), со столь же неудобоваримыми именами Минино и Киноно, ласково называемые нами с Барбом Миником и Киником. Несмотря на смешные прозвища, братцы-акробатцы эти здоровы как лоси Эша. А потому, хоть и душары еще, но всё ж ведут себя не как душары. Да и близость дома сказывается: вот он, дом их, во всей красе — во всю информационную панель, да еще разметками разноцветно мигает. Разметки мигают, а дежурный офицер следит, офицер следит, а разметки мигают. Нагло так мигает Луна-Селена, эмоции нехорошие вызывает у нас, у хлопцев-пенелопцев…
— Слышь, космонавт-сантехник, — отвлекает меня от созерцания наглого спутника Земли Барб, — подсобить надо бы. Кибсы попались уж больно шустрые. Поможешь?
И подмигивает, зараза. Ещё бы, как же тут не помочь! Киборгов ловить — все не в гуано ковыряться.
— Ну если шустрые, тогда помогу. Заесто, — киваю я на своих подопечных, — вы тут пока уберитесь. Через 10 минут приду — проверю.
Не, лунари — они все же неплохие ребята. Анаэробы, конечно. Ну, а мы-то с Барбом теперь кто? Тоже ведь вполне себе за анаэробов прокатим. Затворники, блин, люди модулей и станций, космонавты… В космонавты в основном анаэробов-то и набирают: им привыкать не надо — всю жизнь живут внутри каких-нибудь герметичных помещений.
— Давай, пошли, иначе долго их ловить придётся, — говорит Барб озабоченно. — Мне еще «сдаваться». Да и тебе, кстати, тоже.
— Да, сержант, — отвечаю я.
А сам, такой, весь в предвкушении — вот, мол, разберемся с досадной неполадкой — и можно до вечера быть свободным. Ну, а там…
Кстати о сержанте. Барб ведь нифига не безбашенный, бесшабашный Вольный типа меня. Ему не приходилось выживать в условиях экваториальных джунглей или там осваивать жизненные пространства степей, лесостепей или лесов Пенелопы. Не приходилось трястись в шагающем механизированном экзоскелете, направляя его на осушение очередного болота или уничтожение очередной шерстистой млекопитающей твари размером со слона.
Пока я всё это проделывал, он получал образование. Чувствуете — не внушение, как впоследствии ваш покорный слуга, а образование! То есть в голове у него не каша, не набор справочников на большинство случаев жизни, а осознанно, естественным путём усвоенная информация.
Еще одна немаловажная особенность сержанта: он из касты военных. Не хухры-мухры — элита. А вот поди ж ты — попал в немилость Системы. Сослали-таки и его на «Аврору». За что? А я знаю? Как-то никогда он об этом не распространялся. Да я и не навязывался с расспросами — не привыкший к такому. Тактичен я, ага. И вообще я по жизни больше как-то к тактике тяготею, чем к стратегии, или, говоря по-простому, — недальновиден. Вот упомянутые мои безбашенность и бесшабашность — они ж не на пустом месте — на недальновидности, всё на ней-родимой. А этот, который Барб, он, значит, не то что я. Только и он этих двух черт характера не совсем чужд, раз попал сюда. Но он — не забываем! — белая кость. И фамилия ему Сингх, что тоже не из простых, из родовитых. Однако, в отличие от прочих так называемых благородных, он не заносчив. Да и вообще — он парень что надо и надёжный товарищ — в разведки разные с ним, не сомневайтесь, сходить успели. Вот хотя бы даже и по тёмным закоулкам нашей орбиталки. Да и за пределами бывать приходилось, чего уж…
Но вернёмся всё же к нашей досадной неполадке. Вот, значит, она случилась, вот мы на устранении. А нас тут — раз! — и отзывают. Сам Батя — начальник базы полковник Амбер вызывает к себе в каюту.
Что ж, раз вызвал — надо идти.
Продолжение