Если вы предпочитаете быть инфантильными, вашей жизнью будет управлять кто-то другой (открытие, к которому бы неплохо прийти, чтобы двигаться дальше).
• Я не чувствую себя счастливым.
• Я перестала радоваться.
• Радостей так мало в моей жизни.
• Я перестал получать от жизни удовольствие.
• Я чувствую себя одинокой и несчастной, хотя казалось бы у меня есть много чего такого, чего нет у других.
• Что же будет со мной дальше, если сейчас всё так плохо.
Ожидаемо:
Состояние счастья, радости и удовольствия достаточно важно для взрослых людей.
Удивительно:
Как бы плохо себя человек не чувствовал, взять на себя ответственность и сделать попытку найти ответы на жизненно важные вопросы самостоятельно люди не решаются.
Есть ли оно, противоядие от унылой старости? От унылого и беспросветного существования, которое может наступить и в тридцать и в сороклет, и уж как-будто с большой вероятностью, после пятидесяти.
Как это проявляется?
• Мы чувствуем себя одинокими и дезориентированными.
• Всё становится безразлично и пропадает интерес. Исчезают силы и желания.
• Мы начинаем беречь и копить себя. Замирать.
Постепенно ухудшается здоровье, а уходящие навсегда близкие и не очень люди становятся маркерами неизбежной грядущей самой страшной личной трагедии.
Вроде бы банальная и не очень значимая тема. Вроде. Я не знаю чего хочу. Или не делаю или не знаю, что делать, но я точно знаю, что хочу быть счастливым, а не хватает мне для этого удовольствия и радости. И большие всего удивляет следующий за этим вопрос:
И ЧТО С ЭТИМ ДЕЛАТЬ?
Не кажется ли вам, уважаемые собеседники, что в этом вопросе что-то не так? В самой постановке этого вопроса?
Хотите теории и моего субъективного (ну, ладно, субъективно-профессионального) мнения? Оно есть у меня.
Предлагаю немного пофилософствовать и прислушаться к тем, кто умел и любил этим заниматься.
Кое-кто (Зигмунд Фрейд, например сотоварищи) считал ,что нами движут два инстинкта: первый, инстинкт активности, движения вперëд, сексуальный и жизнерадостный по своей сути. Второй, деструктивный и разрушительный.
И оба могут приносить удовольствие.
А стремление к комфорту, к покою, к неделанью, к зависанию, по сути дела НЕ ЖИТЬ к какому относится, как вы думаете?
Наш выбор сиюминутен и поверхностен. И чаще, мы выбираем, как получить удовольствие проще и быстрее.
С возрастом приходит мудрость, опыт и глубокое понимание сути происходящих событий. Ну, давайте честно, не всегда. ПОТОМУ ЧТО. Кто-нибудь из вас помнит, когда ставил перед собой такие цели?Научиться понимать себя и то, что нас окружает? А вот влечение к покою растëт всегда. ПОТОМУ ЧТО. О возможности доделать, доехать, доработать и хорошенько отдохнуть мы думаем каждый день.
Мы мечтаем об удовольствии?
Эрих Фромм, исследуя удовольствие, как критерий ценности, писал о том, что удовольствие или страдание неизбежно становится главным показателем добра и зла:
«Ведь мы видим, что одни находят удовольствие в выпивке, в обогащении, в славе, в оскорблении людей, а другие находят его в том, чтоб любить, делиться с друзьями тем, что имеют, мыслить, рисовать. Как нашей жизнью может управлять мотив, общий и для животного и для человека, для человека хорошего и плохого, для здорового и больного? Даже если мы ограничим принцип удовольствия, сведя его к тем удовольствиям, какие не вредят оправданным интересам других, он едва ли будет уместен в качестве руководящего принципа наших действий.
...Эмпирический анализ природы удовольствия, удовлетворения, счастья и радости свидетельствует, что они представляют собой различные и отчасти противоположные феномены. Этот анализ указывает на тот факт, что счастье и радость, будучи в определенном смысле субъективными переживаниями, являются результатом взаимодействия с объективными условиями и зависят от них, и их нельзя смешивать с простым субъективным переживанием удовольствия. Эти объективные условия исчерпывающим образом можно суммировать как плодотворность.
Значение качественного анализа удовольствия было понято уже в самом начале развития гуманистической этической мысли. Для лучшего понимания этих открытий и их применения в этической теории желателен критический обзор некоторых самых важных этических теорий удовольствия и счастья».
Гедонизм признает удовольствие руководящим принципом человеческого поведения, как фактически, так и нормативно. Аристипп, первый представитель гедонистической теории, считал получение удовольствия и избегание страдания целью жизни и критерием ценности. Удовольствие для него – это удовольствие момента.
Первая попытка пересмотреть гедонистическую позицию (такую радикальную и наивную), вводя объективные критерии в концепцию удовольствия, была сделана Эпикуром. Согласно Эпикуру, только разумное удовольствие способствует жизни разумной, хорошей и праведной. «Истинное» удовольствие состоит в ясности ума и отсутствии страха, и доступно оно только человеку благоразумному и предусмотрительному, а, значит, и готовому отвергнуть немедленное наслаждение ради удовлетворения постоянного и безмятежного. Эпикур пытается показать, что его понятие удовольствия, как цели жизни, согласуется с добродетелями умеренности, мужества, справедливости и дружелюбия.
Первым, кто приложил критерий истинности и ложности к желаниям и удовольствиям, был Платон. Удовольствие, подобно мысли, может быть истинным и ложным. Платон не отрицает реальности субъективного ощущения удовольствия, но указывает, что ощущение удовольствия может быть «ошибочным» и что удовольствие, как и мышление, имеет познавательную функцию. Платон обосновывает эту точку зрения теорией, что удовольствие порождается не какой-то обособленной, чувственной частью человека, а всей его личностью. Из этого он делает вывод, что хорошим людям свойственны истинные удовольствия, а плохим – ложные.
Аристотель, как и Платон, утверждает, что субъективное переживание удовольствия не может быть критерием правильности действий, а, следовательно, и их ценности. По Аристотелю, существует два вида полноправных удовольствий: те, что связаны с процессом удовлетворения потребностей и обретения сил; и те, что связаны с использованием сил, уже вполне обретенных. Последние представляют собой удовольствия высшего порядка. Удовольствие – это деятельность (энергия) существа в его естественном состоянии. Наиболее удовлетворительное и полное удовольствие – это качество, возникающее от использования уже обретенных и ставших реальными сил. Оно предполагает радость и спонтанность, или беспрепятственную деятельность, где «беспрепятственная» означает «не заблокированная» или «не фрустированная». Таким образом, удовольствие совершенствует деятельность, а, значит, совершенствует и жизнь. Удовольствие и жизнь связаны воедино и их нельзя разделить. Величайшее и самое продолжительное счастье проистекает из высшей человеческой деятельности, которая сродни божественному, т.е. деятельности разума, и в той мере, в какой человек имеет в себе некий божественный элемент, он будет осуществлять такую деятельность.
Понятие удовольствия у Спинозы связано с понятием потенции (силы). «Удовольствие есть переход человека от меньшего совершенства к большему; неудовольствие есть переход человека от большего совершенства к меньшему». Удовольствие – не цель жизни, но оно неизбежно сопутствует плодотворной деятельности. «Блаженство (или счастье) – не награда за добродетель, а сама добродетель». Значение спинозовского представления о счастье состоит в динамической концепции силы. Гете, Гюйо, Ницше, если вспомнить только несколько самых значительных имен, строили свои этические теории на той же идее, что удовольствие – не первоначальный мотив поступка, а спутник плодотворной деятельности.
В «Этике» Спенсера мы находим исчерпывающее и систематическое рассмотрение принципа удовольствия, которое мы можем использовать в качестве отличной отправной точки дальнейшего рассмотрения. Ключом к спенсеровской идее удовольствия-страдания служит понятие эволюции. Он предполагает, что удовольствие и страдание выполняют биологическую функцию стимуляции человека к деятельности, согласующейся с тем, что благодетельно и для него, как индивида, и для человеческого рода; поэтому они являются совершенно необходимыми факторами в эволюционном процессе.
«Индивид и род изо дня в день поддерживает свою жизнь тем, что отыскивает приятное и избегает неприятного». Удовольствие, хотя это и субъективное переживание, не может оцениваться лишь по субъективному элементу; оно имеет и объективную сторону – физическое и душевное благополучие человека.
Концепции Платона, Аристотеля, Спинозы и Спенсера содержат такие общие идеи: 1) субъективное переживание удовольствия само по себе не является достаточным критерием ценности; 2) счастье сопутствует добродетели; 3) можно найти объективный критерий оценки удовольствия. Платон считает критерием истинного удовольствия «хорошего человека»; Аристотель – «назначение человека»; Спиноза, как и Аристотель, – реализацию человеком своей природы путем использования своих сил; Спенсер – биологическую и социальную эволюцию человека.
Во всех сферах жизнедеятельности качество испытываемого удовольствия определяется различием между дефицитом и избытком. Каждый человек испытывает удовлетворение, иррациональное удовольствие и радость. Что отличает одного человека от другого, так это удельный вес каждого из таких удовольствий в их жизни. Удовлетворение и иррациональное удовольствие требуют не эмоциональных усилий, а всего лишь способности производить действия, устраняющие напряжение. Радость же – это достижение; она предполагает внутреннее усилие, усилие плодотворной активности.
Счастье – не какой-то божий дар, а достижение, какого человек добивается своей внутренней плодотворностью. Счастье и радость – не в удовлетворении потребности, возникающей в результате физиологического или психологического дефицита; они являются не освобождением от напряжения, а спутниками всякой плодотворной активности – в мысли, чувстве, поступке. Радость и счастье – это не различные по качеству состояния; они различаются только в том смысле, что радость соответствует единичному акту, а счастье – это, можно сказать, непрерывное и полное переживание радости; мы можем говорить о «радостях» – во множественном числе, а о «счастье» – лишь в единственном.
Счастье – показатель того, что человек нашел ответ на проблему человеческого существования, а, значит, и единства с миром, и цельности своего Я.
Счастье – это критерий совершенства в искусстве жить, добродетели в том ее значении, какое она имеет в гуманистической этике. Счастье часто считают прямой противоположностью горя или страдания. Физические и душевные страдания – часть человеческого существования, и их неизбежно приходится испытывать. Уберечь себя от горя во что бы то ни стало можно только ценой полной отчужденности, исключающей возможность испытывать счастье. Таким образом, противоположностью счастья является не горе и страдание, а подавленность, возникающая в результате внутренней бесплодности и неплодотворности.
А кому это важно, просто прочтите внимательно «Человек для себя» Эриха Фромма. Не любите нравоучений? Относитесь к текстам мыслящих древних и не очень древних людей так, словно ищете ответы на свои вопросы и так, как будто это очень важно сделать самостоятельно. Ищите созвучия. И вы их обязательно найдëте.
Если тëтя из инстаграмма вызывает интерес, почему бы не перечитать Юнга или Фромма или Платона? И не забывайте, пожалуйста, вы не обязаны мыслить и жить сложно. В вашем понимании.
Ещё немного так любимого мной академика Дмитрия Сергеевича Лихачëва («Письма о добром и прекрасном»):
Человек должен поступательно взбираться вверх, поднимаясь над самим собой. Он единственный, с кем следует состязаться, стремясь к тому, чтобы развиваться и учиться каждый день. По мнению Лихачёва, жить мелкими заботами исключительно для себя - это очень грустная история. Он призывает переосмыслить свою жизнь, если в какой-то момент ты понимаешь, что живёшь исключительно ради себя.
Мысль академика может показаться излишне пропитанной нравственностью, но правда в том, что именно, когда человек постоянно думает о своих близких, когда он при случае помогает окружающим, когда вносит вклад в какое-то дело, которым живёт коллектив, он горит и раскрывается как счастливая созидательная личность.
Не стоит человека, который доживает свой автобиографический роман в полном одиночестве, называть диким Эгоистом, даже если это исключительно его выбор!
«Я уверен в том, что каждый из смертных, даже самый худший и эгоцентричный из нас, в душе не желает себе вечного одиночества. А забота исключительно о себе - это хоть и его выбор, но не самый желанный. А потому никогда не судите Эгоиста, прежде чем не узнали историю его жизни и не пообщались с его Душой!»
Ну, а если руки у вас чешутся осчастливить человечество добром без особого его на это согласия и, особенно - понимания, почитаем ещё немного Юнга, под каждым словом которого хочется подписаться.
Вы не можете избавить людей от их судьбы, так же как в медицине вы не можете излечить пациента, если природа назначила ему умереть.
Порой это вообще вопрос, дозволено ли вам спасать человека от того, что ему суждено вынести во имя своего дальнейшего развития. Вы не можете уберечь некоторых людей от совершения ужасных глупостей, ибо они у них в крови.
Если останавливать их буду я, в этом не будет никакой их заслуги. Во имя собственного достоинства, ради психологического развития следует принимать себя такими, какие мы есть, и всерьез проживать вверенную нам жизнь.
Нам необходимы и наши грехи, и наши ошибки, и наши заблуждения, иначе мы будем лишены наиболее сильных причин, побуждающих нас к развитию.
Я не пытаюсь вернуть человека, который услышал нечто такое, что могло изменить его душу, но ушел, не обратив на это внимания.
Вы можете обвинить меня в варварстве, но это меня уже не беспокоит. Я на стороне природы.
Старинная китайская Книга Мудрости гласит: «Учитель говорит единожды». Он не станет гоняться за вами, это недостойно.
Те, кому дано услышать, поймут, те же, кому не дано понять, не услышат.
(...) Имея дело с пациентом, следует быть очень осторожным, чтобы не подорвать его самостоятельность силой своего личностного или научного авторитета, ведь всю жизнь человеку приходится сражаться в одиночку, и он должен поверить в свою, возможно, очень непрочную броню и в свою, возможно, очень несовершенную цель.
Когда я говорю: «Это никуда не годится, должно быть гораздо лучше», — я лишаю его мужества. Он пашет свое поле, должно быть, не самым лучшим плугом, мой был бы, наверное, лучше, но для него‑то что толку?
Мой плуг — это мой плуг, я не могу дать его кому‑то взаймы; каждый вынужден пользоваться своими, пусть ненадежными, орудиями и исходить из своих, прирожденных способностей, какими бы они ни были.
Карл Густав Юнг «Тэвистокские лекции»
Здесь, как с детьми: уймите своë бешеное желание научить ребнка ходить и говорить и считать и писать прежде, чем сформируется для этого база.
И на вопрос «И ЧË С ЭТИМ ДЕЛАТЬ?» не обязательно начать выдавать чек-листы.
И тогда, может быть, появится ПОТРЕБНОСТЬ в самостоятельности и ответственности. И плодотворная жизнь станет приносить радость.
И ХОРОШЕЕ
НАСТРОЕНИЕ
не покинет больше вас!
