Сон

Проба пера

Алексею снился один и тот же сон, мучительный, но такой сладкий, что ему совсем не хотелось просыпаться.
Всё вокруг как будто в густом тумане, белом, как молоко.
Это вокруг, а впереди маячили голые розовые пяточки, которые бежали по зелёной траве, такой сочной и яркой, что она казалась мокрой.
Но впереди бегущей девушке это не мешало.
Еë белая рубашка почти до самых пят свободно развивалась вокруг стройной талии, и волосы, ах, Алексей помнил эти волосы, как будто не во сне, а наяву он перебирает шелковые пряди и вдыхает их запах.
Не передать словами, как они пахли, чем-то родным и приятным, и от этого чувства в животе было какое-то шевеление и приятная истома.
Он тянет руки, хочет еë поймать, девушка смеëтся, кружится, расставив широко руки.

Сегодня она впервые пришла к нему, в отличие от прошлых снов, сегодня он видел еë так ясно и чëтко, что запомнил каждую чëрточку на еë лице.

Руки меняют форму, они превращаются в большие белые крылья, взмах... и темнота.

Он не понял, проснулся или нет, но еë запах, такой родной и манящий, тут, рядом.
Она села на край кровати, молча, наклонилась и поцеловала.
Губы еë улыбались, но глаза с тоской и какой-то обречëнной печалью смотрели на него.
Алексей хотел заговорить, но губы были непослушные, и девушка растаяла, словно тот молочный туман, из которого она пришла.

Алексей зябко ëжился на автобусной остановке.
Холодно, зима наступила в этом году рано и как-то сразу вступила в свои права.
Ночная гостья не выходила у него из головы. Он чëтко осознавал, что знал еë раньше, он знает, какая она на ощупь, и еë манящий запах. Что это не просто эротическая фантазия. Он точно с ней знаком.
Сев в подошедший автобус и немного придремав на холодном сиденье, Алексей вздрогнул от чьего-то прикосновения, он понял, она тут, в автобусе, такого быть не может.

И действительно, впереди через два места спиной к нему сидела девушка. Волосы еë раскинуты по пальто, и красная береточка совсем не подходила ни к времени года, ни к фасону пальто, которое также было не по погоде.

Но цвет волос и какое-то чувство чего-то родного и знакомого, видимо, тоже на обонятельном уровне, опять нахлынули на него.

Алексей будто падал с крыши небоскрёба, летел долго.

Неужели они встретились вживую, это не сон, и он сможет с ней заговорить. Алексей вскочил со своего места и подсел к девушке, она, не глядя на него, улыбнулась.

Привет, как дела?

спросил он.
Он знал, что она не будет ничего и никого из себя изображать, как это делают многие девушки, он еë просто знал всегда.

Он понял это, как только сел рядом, и она ему улыбнулась. Он искал именно еë.

Очнулся от того, что его трясла женщина-кондуктор:

«Эй, пьяный,что ли? Просыпайся, конечная.

Он выбежал из автобуса, смутно соображая, где он есть. Обшарпанные серые здания, исписанные стены, стадион — да,это школа.

Алексей понял, что идти надо именно туда.

Ему никто не удивился, когда он зашел в здание.

Уборщица, как всегда,ворчала, что только помыла пол и зачем его несет на второй этаж, занятия давно окончились, если только отдельно кто-то не задержался или на продленке.

Продленке? Какой год, интересно, промелькнуло в голове у Алексея, судя по тому,как одеты школьники и отсутствие охраны у дверей,это года 70-80-е.

Они говорили много, смеялись, им было хорошо вместе, если бы не одно «НО».

Незнакомка совсем не открывала рот, и одежда на ней сменялась одна на другую: то она в пышном платье времен императрицы Екатерины, то она простушка-крестьянка, то она девушка с косичками времен50-х.

И снова школа?

Да, но другая.

Алексей сидел за партой, в которой открывалась крышка, и стулья были в виде скамеечек.

Она сидела рядом.

Форма шла ей очень.

Волосы были убраны в две косы с коричневой ленточкой.

Только две непослушные прядки выбивались у висков.

В классе стояла гробовая тишина.

Учитель ходил по классу и диктовал текст.

«Алексей, пишем — он схватил перо и стал писать, но не диктант, а стихотворение.

«Я вам пишу, чего же боле? Что я могу ещё сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать» — это слова Татьяны из «Евгения Онегина», но почему-то он писал их девушке.

Передав письмо со стихотворением-запиской, Алексей смотрел, как она еë читает и щëки еë покрывает румянец.

Учитель похлопала по парте длинной деревянной линейкой.

«Маша, не отвлекаемся, Алексей, смотрите себе в тетрадь.

За спиной кто-то громко прыснул от смеха.

Алексей резко повернулся и дал щелбан здоровенному рыжему парню, сидевшему за партой сзади.

За что сразу получил от учителя за это указкой по голове.

Но Маша передала записку, в которой было написано: «Прощëн».

Алексей вошёл в 9б.

Класс гудел, учитель что-то писала, не обращая внимания на болтовню и крики учеников.

«Можно войти?» — спросил он. «Да, конечно, Алëшенька, проходи, садись».

Он узнал еë сразу, девушка сидела, подперев щëки, улыбалась, слушая рассказ одноклассницы.

Алексей сел за соседнюю парту — это было его место.

Тетради и сумка тоже его.

Он вырвал листок из тетради и написал ей записку с просьбой выйти в коридор поговорить.

Девушка прочла, хитро посмотрела на него и кивнула в знак согласия.

Как только они вышли, она взяла его за руку и потянула в укромный уголок коридора.

Они стали жадно целоваться, как будто не видели друг друга целую вечность.

Вечность, как только он подумал об этом, голова его закружилась, он видел, как лицо девушки растворяется, и снова падение с высоты.

Прозвенел звонок, все вышли на улицу. Была весна, солнце светило совсем по-летнему.

Маша шла впереди, а Алексей послушно шел позади нее. Маша, подожди, давай поговорим, они сели на скамейку в парке.

Маша улыбалась, глаза ее были необыкновенного цвета. Алексей смотрел и не мог налюбоваться.

Маша, можно я тебя поцелую?

Девушка потянулась и поцеловала его сама. Он услышал ее голос, но откуда-то издалека.

Я жду тебя, я ищу тебя, Алексей удивленно посмотрел на девушку. Она нежно взяла его лицо руками и стала целовать его глаза, лоб, губы. О, как это было сладко.

Он не хотел никуда исчезать, но снова провал, и вот он уже в каком-то сарае.

Опять лежишь, злодей, подведëшь девку под монастырь, ишь чего удумал с хозяйской дочкой амуры крутить, гневно ворчала на него нянька Авдотья.

Эх, влетит вам обоим. Ей-то хоть бы хны, а с тебя шкуру сдерут.

Лениво развалившись на сене, он вспоминал о вечере, проведенном с Марьей Гавриловной, Машенькой, так ласково он называл ее вчера.

Она смущалась, но позволяла себя целовать. Минуты не проходило, чтобы он не думал о ней.

А однажды Маша принесла из дома трубу с разноцветными стекляшками, и мир вокруг стал разноцветный, причудливые узоры в ней появлялись и исчезали, меняя форму и цвет.

Маша охала от восторга и громко звала Алешу посмотреть на эту красоту. А он не мог надышаться ею.

Смех завораживал.

Он любил Машу, не представлял, как он жил без неë. Она отвечала ему
взаимностью.

Это как будто его второе я, его половинка, родная душа, которая
его понимает с одного взгляда.

Они могли лежать на полянке и долго разглядывать
облака, гадая, на что они похожи.

Они наслаждались друг другом и каждой минутой, проведённой вместе.

Но вскоре их
счастью пришёл конец, об их любви узнал отец Маши.

Алексей был не просто
крепостной, он был приблудыш, без роду и племени.

Он не помнил, как оказался в
этом имении, кто он и как его зовут.

Имя ему дала нянька Авдотья и взяла его
под свою опеку, а так как она жила при доме, то и Алëша, будучи почти одного возраста с Машей, играли с девочкой вместе.

И это не возбранялось.

Он быстро обучился грамоте вместе с Машей, потому что ей было скучно без него изучать науки, а в компании веселее.

Но, так или иначе, этого следовало ожидать.

Дети росли, тут уж с природой не поспоришь.

Маша молила отца пощадить юношу, но отец был непреклонен.

Его выволокли за волосы и выпороли, не оставив на спине места живого. Машу же отправили к тëтушке в город, а Алексея женили и продали.

Маша, узнав об этом, слегла.

Она долго не могла прийти в себя, одна мысль придавала ей силы жить, зная, что он жив, пусть не с ней, но жив.

Может быть, в
следующей жизни они будут вместе.

Где им никто не помешает любить.

Алëшенька, просыпайся.

Я сварила тебе твою кашу.

Он открыл глаза, на краю кровати сидела Маша, гладила его по морщинистой руке и улыбалась.

Какие у неë необыкновенного цвета глаза. «Маша, ты не исчезнешь?» — спросил Алексей. «Нет, я нашла тебя, и если исчезну, то теперь будет твоя очередь искать меня».

Мужчина не мог налюбоваться, он знал, они были и будут с ней всегда, иначе быть не может.