В одно утро мы с мамой отправились на рынок. Никакого тяжёлого люкса – только творог и литр молока. Я эти все крестовые походы отрицаю, но доставки в городе N нема. Пока шли, встретили соседку и пару-тройку любопытных глаз. Ничто не предвещало беды. И тут мама крепче сжимает мою руку. Я понимаю, что дело дрянь.
Впереди обычная остановка. Вокруг ничего. Ни души, ни намёка на моё внимание. Татьяна (так величают мою ма) хитро улыбается и тычет пальцем в баннер, что висит на одном боку неприметного строения. Так вот оно что. Красуются буквы: «Меха на века. Выставочный песец, редкие образцы. Наш мех сверкает ярче камней». Серьёзно? Я почти с осуждением смотрю на мать. А она на меня – с мольбой. Я понимаю, что игра в гляделки – не моё. Поддаюсь.
Она обещает взглянуть только одним глазком. Идём смотреть. Надо признать, что наивность тогда была моей сестрой. Татьяна с азартом дует на мех, раскидывает одну шубу за другой, критикуя. Мне отрадно. Думаю о том, что папа порадовался бы такой покупке, а я не очень. Наконец, моя Венера выходит в мехах. Он лоснится и заигрывает с ма, намекая обнулить счёт. Татьяна плывёт, а я смотрю на ценник. Мои глаза округляются. Три строчки на замызганной остановке обойдутся нам в 400 тыщ! Мама отбрасывает мою руку и фыркает как норка. Я понимаю, что с этого момента нас будет трое. Я, мама и шуба.
Очередная. 400 тысяч повиснут в шкафу на милость моли. Браво! Чем бы дитя не тешилось. Каждая зима после покупки маминой меховушки начиналась с моего вопроса. «Когда выгуляешь свою дорогую?». Конечно, Татьяна лукавила и виляла хвостом. А папа смеялся и говорил, что за несколько лет шуба надевалась дважды.
Бойтесь импульсивных покупок и хороших описаний на баннерах. Целее будете вы и ваши кошельки.