«На гражданке молодёжь слушала рок-н-ролл, пыталась казаться свободной, сбросить оковы консервативного общества. Но никто из них даже на миг не понимал, что настоящий рок-н-ролл – это здесь. Среди мешков с землей, ящиками из-под патронов и под брезентами. Здесь творилось такое, что они и представить не могли. Причём творилось на взаимовыгодных условиях. Вы – умираете за страну, страна – не трогает вас в ваших безрассудствах».
С этим я встретился впервые, когда мы пришли с «прогулки». Меня пригласили в палатку к Гленну, Карру и ещё нескольким парням. Там я с ними поближе и познакомился. Был большой Коллинз и сонный Рик. А также Пак и два Джека. Одного называли «Додж», другого – «Пейс». Были ещё несколько парней из других взводов.
Коллинз – пулемётчик. Такой большой неразговорчивый парень, который часто улыбался почти по всему поводу. А Рик постоянно спал. Как только мы где-то останавливались, о чём-то говорили или что-то обсуждали в лагере, он искал место, где привалиться поспать. Пак – простодушный колхозник из Аризоны. Он был такой среднестатистический, каких показывали в рекламе – такой стандартный «ваш сосед». Додж постоянно матерился, как будто, слов нормальных не знает. А Пейс был образованным парнем. Он ушёл из колледжа на последнем курсе, потому что всё достало. По крайней мере, он сам так говорил.
Так вот, вся эта компания творила в этой палатке всё, что было угодно. А было там много всякого в дыму травы можно было разглядеть шприцы на столе и карты. Все что-то бубнили, галдели и «хорошо проводили время».
Ко мне подошел Додж и ввёл в курс дела. Если хочешь тут проводить время, нужно быть в доле. Каждую неделю кто-то летает в город, откуда привозит всё это добро. Лейтенант и остальные в курсе. Только одно правило: после «прогулки» – можно, перед «прогулкой» – нельзя. Всё было предельно понятно. Из всего предложенного я выбрал бутылку горячительного, и присел за стол.
Рядом кипел Рик, а напротив смотрел на меня горящими глазами Карр. Он спросил, было ли мне страшно на походе в джунгли. Я ответил честно, что было очень страшно. Так страшно, что по приходу чуть нервный срыв не случился, весь был натянут, как струна. Он усмехнулся и сказал: «Черт подери, я бы сейчас всё отдал, чтобы опять почувствовать это состояние. Чтобы ноги тряслись, чтобы нервы на пределе и дрожь от каждого хруста веточки». С ним согласились окружающий, высказав общее «да-а-а-а».
Мы сидели там примерно часа три-четыре. Каждый «летал» на чём-то, был на своей волне. Мы с Пейсом вылакали пару бутылок, и я просто опал на пол между двух ящиков, как срубленный мачете лист пальмы. Там было тепло и удобно. И я – уснул под разговоры парней, под их какой-то галдёж ни о чём. В какой-то момент меня кто-то ткнул в живот со словами, чтобы я валил к себе в палатку. Вечеринка закончилась. И я как-то побрёл к себе.
Я позже вошёл «в долю», и был частым гостем этого ночного клуба. Но в самом начале меня удивило именно то, что у нас дома за такие вещи могли посадить на большой срок. За такую свободу бьются те самые «чертовы хиппи». А тут это было частью некоего социального договора. Пока вы согласились умирать за Дядю Сэма, страна вас не тронет, делайте что хотите.