этот материал должен был завершать обзоры поэзии в газете... но не поместился... из уважения к моим друзьям-поэтам я его все же поставлю на свой канал.
В заключительном обзоре этого года и перед юбилейным годом Победы, пожалуй, будет уместно показать читателям не литературу края, с точки зрения географии, не калейдоскоп имён и жанров, а стихи о вечном и главном. Охватить всех не получится, метод случайных чисел тоже не годится… В этом случае на помощь приходят запомнившиеся яркие строки и образы. Репрезентативность этой подборки может оспорить каждый читатель и автор, но я ставлю себе целью просто подарить нашим читателям хорошие стихи… О главном… За одно ручаюсь, это настоящие стихи…
Михаил Федосеенков
САМАЯ МАЛАЯ РОДИНА (р. 1957)
Там, не сопя в лоскут рогожи,
Не зная голода и сна,
Надсадно лает на прохожих
Из ветхой будки тишина.
Там палисад стоит по пояс
В любви крапивы с лопухом
И всё читают ставни повесть
Про петли ржавые с крюком.
И смотрят вдаль слепые окна,
Блестит слезой закатный блик,
И обрамляют медь и охра
Пустого дома скорбный лик.
…И вот уж нет его в помине.
И под газон распахан двор.
Но обитает там и ныне
Осиротелости укор.
И ещё от него же… о просверках нашего бытия:
* * *
В облике облака кто надо мною?
Что предвещает валун у воды?
Может, окажется дверью входною
В новую жизнь этот лист череды?
Странные блики в закатном затоне,
Зыблются хвоистые острия.
Мир уподоблен старинной иконе
В просверках будущего бытия.
Виталий Огородников (1956-2024)
Выхожу из храма — небо,
Вязну в перистом зефире,
И уныло смотрят в спину
Стены храма, образа,
Фрески, складни и иконы,
Чудотворцы и пророки,
Богородицы, Николы.
Слышите? Вот их шаги.
Все спешат к дубовой двери.
Выхожу из храма — небо.
За спиной моей иконы,
Что давно присохли к стенам,
Но когда открыта дверь,
Отрывают с хрустом спины,
И, забыв на стенах нимбы,
Выбегают без оглядки,
И по облачным сугробам
Вниз спускаются на землю,
И становятся людьми.
ДВА СНЕГА
Один с земли, другой... конечно, с неба,
Сплетались, расплетались, просто шли.
Один в другом. Прекрасны оба снега.
Один — на землю, а другой — с земли.
И мотыльков причудливая стая
Летела то на солнце, то на грязь,
То падая, то снова вырастая,
То расплываясь, то опять искрясь.
* * *
Небо было просто скучным
И безрадостным, и тучным,
И бесцветным, и беззвучным.
Небо было грязно-кислым,
Что-то булькало, сопя,
И обрюзгшим и обвислым -
Непохожим на себя.
Бросьте эти небылицы.
Небо. Снова веселиться!
Просто просияло - птицы!
Скинув бремя тучной ноши.
Оторвавшись от земли,
Небо хлопает в ладоши -
Пролетают журавли.
* * *
Небосвод, вот мишень, пробит,
Гамаком горизонт провис.
Этот зимник трещит как бинт.
Да трещи ты, но не порвись.
Шает вьюги колючий мех,
На зубах скрипит звёзд слюда,
Но ладошки продрогших вех
Зазывают: «Сюда! Сюда!»
И плевать, что заметено,
Нам с тобой эти севера,
Будто нить на веретено,
Всё мотать на протектора.
Слева бурно дымится брод,
Справа груд ледяных навар,
Нам с тобой как всегда вперёд,
Не смыкая ни глаз, ни фар.
А промоины — не беда,
Зимник, зимушка, залечи...
Но сочатся из-под бинта
Лета будущего лучи.
Виктор Захарченко (1958-2020)
* * *
На месте церкви выстроили клуб,
На месте рощи сохнет свежий сруб,
Гниют сучки и гордые вершины,
Заречный луг распахан, а покос
Крапивой и колючками зарос
И выгорел в жару до половины.
То засуха, то ливень — как напасть!
То нету сил убрать, то недороды.
Кто виноват в том? Люди или власть?
И кем разрушен стройный мир природы
И человечьей схемой заменен?
Кто этот человек? И был ли он?!
Мы не умеем жить наверняка:
На год ломать и строить на века —
На годы строим, на века ломаем;
Бросаем рубль и бьемся за пятак,
И делаем не там и всё не так,
Но этого, увы, не понимаем…
* * *
Посинело небо над домами,
И куда-то спряталась луна.
Что случилось — мы не знаем сами,
Но душа тревогою полна!
Побелела снежная дорога,
Замело, загородило путь…
Не гони упряжку, ради Бога,
Дай немного сердцу отдохнуть.
Дай вздремнуть средь звездного простора,
На каленом, на седом ветру…
Друг мой милый, скоро, ох, как скоро
Мы навек простимся поутру.
Что случилось — и не знаем сами,
Точно в сердце лопнула струна.
А ведь как сияла над домами
В серебристом воздухе луна!
Маркиянов Андрей (р.1959)
ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ
На заре разорвало небесную хмарь,
Выпал иней густой, и в тревоге
Оглушено застыл бородатый глухарь
у свинцовых осин на дороге.
Я усталый стою на усталой земле,
Мир свободен от лишних вопросов.
Дует ветер холодный по стылой золе -
Отгорели костры на покосах.
Беспризорная, рыщет полями листва
И, полжизни телегой отмерив,
Ковыляет и машет остатком хвоста,
Дотянувший до пенсии мерин.
А мороз пробирает сильней и сильней,
Далеко петухи прокричали...
И проснулась деревня, и мчатся над ней
Облака, как посланцы печали.
И в душе непонятная силится боль,
Будто вспомнить о чем-то не в силах...
И трепещет на ветке бубновый король,
Одинокий в трефовых осинах.
ОТЦУ
Говорил отец: «Люблю закаты
Летом, за деревней, где затон.
Сядешь на траву и, как поддатый,
Попадаешь в допотопный сон.
Над водой уже туман белеет,
На осоке выпала роса.
А над синим лесом все алеет
Яркая, как рана, полоса.
Это древний сон на грани ночи.
Разве так бывает наяву:
Прилетает филин и хохочет,
И сучки кидает на траву.
Улыбнешься и добавишь веток,
Запалишь, прикуришь от огня.
И опять до самого рассвета
Только одиночество и я.
В мглистом небе засияют звезды
Высоко над крохотным костром.
Словно Бог вдавил в пространство гвозди,
И намазал шляпки серебром.
И от красоты такой невольно
Тихим счастьем наполняет грудь.
И становится невыносимо больно,
Что исчезнет все когда-нибудь.
Но уж так положено судьбою.
Как уйду, не забывай меня…».
Много лет, как нет его со мною.
Только одиночество и я.
Даниил Сизов (р. 1974)
СКАМЕЙКА
Я помню в парке прошлым летом
Сидели мы с тобой вдвоём,
И были годы до рассвета,
Горел закатный окоём.
А мир-безумная комета
Летел сорвавшейся звездой,
Скамейка в парке с турникетом
Ковчегом стала нам с тобой.
Мы спасены, держась за плечи
Друг друга. И глаза-в глаза,
Бессмысленны любые речи,
Деревья-"против", ветер-"за".
И снова я иду аллейкой
И знаю я благую весть,
Что вензель твой на той скамейке
Меня, как якорь, держит здесь.
Николай Нидвораев (Игорь Торопов) (р.1960)
Возможно, забуду о многом…
Одно позабыть не смогу –
как вешние воды с восторгом
встречал на родном берегу,
как мимо теченье степенно
огромные льдины несло…
и верилось мне в перемены,
и было на сердце светло.
* * *
Дорога с Севера на Юг
На крайнем севере в апреле
Ещё вовсю метут метели,
Но каждый знает, что зима уже не та.
И солнце, яркое на белом,
Даёт понять на самом деле,
Как ослепительна бывает красота.
А мне приелись на чужбине
Пейзажи кисти снежных вьюг –
Я завожу свою машину,
И еду с Севера на Юг.
Определённо, это клёво –
Следить как белые покровы
Весна кромсает на отдельные клочки!
Как просыпаются осины,
И друг на дружку лезут льдины
Меж берегами незнакомой мне реки.
Мигаю встречному водиле:
Старик, там снегу в полный рост –
Вчера мело со страшной силой,
Давай со мною, на Зюйд-Ост!
Ночь пролетит в лучах ксенона,
Под сладкий голос саксофона,
И на рассвете у дорожного креста
Идёшь гулять в одной рубахе –
А там взволнованные птахи
Галдят о том, какие видели места.
Смешно: наверное, пичуги
Не одобряют мой расчёт –
Они летят на Север с Юга,
А я совсем наоборот.
А на последнем перегоне –
Как будто в облаке зелёном,
Плывёт навстречу роща юных тополей.
Остановлюсь, когда устану,
И на какой-нибудь поляне
Нарву подснежников для женщины своей.
И в унисон моим заботам
Прорвётся слабенький сигнал:
Алё… ты где… не самолётом?
Мы волновались… ты устал?
А я отвечу в виде шутки,
Что не задаром колесил:
Я наверстал за эти сутки
Всё то что раньше пропустил,
И что для зрелого мужчины
Две тыщи вёрст – совсем не крюк:
Ты просто прыгаешь в машину,
И едешь с Севера на Юг.
Сергей Перунов (р. 1976)
***
Жить бы просто и мудро,
никуда не спеша,
чтобы каждое утро,
с первой зорькой душа
просыпаясь, звенела
словно солнечный луч,
чтобы спорилось дело,
чтобы хлеб был пахуч.
Жить с собою в согласье,
как судьбой решено.
Много ль надо для счастья?
Мало вроде бы, но…
Полустанок
Когда-то я мечтал о дальних странах,
сейчас лишь об одном бы попросил:
родной хоть раз увидеть полустанок,
один из многих тысяч на Руси.
Там старый дом барачного барокко
в тени высоких вольных тополей.
Там на плетне сорока-белобока
ждёт - не дождётся свежих новостей.
Ромашкой вновь повеет, иван-чаем,
едва за поворотом семафор
увижу…
Но никто там не встречает
меня. Лишь поля дикого простор.
Напомнит клич прощальный журавлиный
гул электрички, уходящей вдаль.
И долгим эхом сонная равнина
откликнется - как на свою печаль.
Из «Молений на озере»
Святителя Николая Сербского
(поэтическое изложение)
Пролил Ты свет во мраке, Господи:
явились формы и цвета.
Склонился Ты лицом над бездною –
преобразилась пустота.
И отразила красоту Твою.
И мир узрел Твой ясный лик.
Так отражают воды озера
светило, лодку и тростник.
Но будет ли всё также зеркалом
тогда бездушное стекло,
когда никто в него не смотрится,
и мглой его заволокло.
Взгляну на озеро полночное,
когда ни солнца, ни луны,-
тотчас овеет душу холодом
тьма первозданной глубины.
Так в мире всё – от света звёздного
и до безвестного цветка,
неизреченно и бессмысленно,
бесцветно, призрачно, пока
не озарится светом истинным
от взгляда, Боже, Твоего;
пока не сменит ночь кромешную
благого утра торжество.