Дребезжание старого будильника разорвало утреннюю тишину. Марина с трудом разлепила глаза и уставилась в потолок – тот самый потолок, на который она смотрела каждое утро последние тридцать лет. Трещинка в правом углу, похожая на извилистую речку, желтоватое пятно от протечки, случившейся еще в ее детстве... Знакомый до боли вид, от которого она надеялась избавиться еще лет десять назад.
– С днем рождения, – пробормотала она сама себе и поморщилась.
Тридцать лет. Три десятка. Возраст, когда положено иметь собственное жилье, успешную карьеру и, желательно, штамп в паспорте. А что есть у нее? Комната в родительской квартире, работа редактором в местной газете и полное отсутствие личной жизни.
Телефон завибрировал – первое поздравление прилетело от коллеги Светки: "Маринка! С днюхой! Готовься, вечером идем отмечать! Никаких отговорок!"
Марина улыбнулась. Может, день будет не таким уж плохим? Она потянулась к тумбочке за очками и тут же вздрогнула от маминого крика:
– Марина! Тебе звонят из нотариальной конторы!
Сердце екнуло. Нотариальная контора? В день рождения? Накинув халат, она выскочила в коридор, где мама протягивала ей трубку домашнего телефона.
– Марина Андреевна? – сухой официальный голос в трубке казался неуместным в этот сонный утренний час. – Вам необходимо подъехать к нам сегодня. Речь идет о наследстве вашей бабушки, Веры Николаевны Соколовой.
Бабушка... Горло перехватило. Прошло уже полгода, как ее не стало, но боль утраты все еще была свежей. Марина помнила их последний разговор, будто это было вчера. Бабушка тогда долго держала ее за руку и все повторяла: "Главное – верь в себя, девочка. Ты сильнее, чем думаешь..."
– Да-да, конечно, я приеду, – Марина сглотнула комок в горле. – В какое время?
– В одиннадцать вас устроит?
Взгляд метнулся к часам – девять утра. Успеет.
– Устроит, – она записала адрес дрожащей рукой.
Мама маячила рядом, всем своим видом выражая любопытство: – Что там? Что-то случилось?
– Не знаю, мам. Узнаю – скажу.
В нотариальной конторе пахло пылью и старой бумагой. Марина сидела в потертом кресле, разглядывая свои руки, пока нотариус – сухопарая женщина в строгом костюме – доставала какие-то папки.
– Значит так, – нотариус поправила очки, – ваша бабушка, Вера Николаевна, составила завещание незадолго до смерти. – Она достала документ. – Цитирую: "Все свое имущество, включая квартиру по адресу улица Ленина, дом 15, квартира 47, завещаю своей единственной внучке, Марине Андреевне Соколовой. Единственной внучке – единственное наследство."
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Бабушкина квартира? Та самая двушка в центре, где она провела столько счастливых часов в детстве?
– Вот документы на право собственности и ключи, – нотариус пододвинула к ней папку и связку ключей. – Распишитесь здесь и здесь.
Марина подписывала бумаги на автомате, не веря в происходящее. Неужели это правда? Неужели у нее теперь есть собственное жилье?
Выйдя из конторы, она достала телефон – пять пропущенных от мамы. Набрала номер.
– Ну что там? – мамин голос дрожал от нетерпения.
– Бабушка... – Марина перевела дух, – оставила мне квартиру.
В трубке повисла тишина, а потом: – Доченька, это же замечательно! – в голосе мамы появились какие-то странные нотки. – Слушай, тут такое дело... Ты же знаешь, что у тети Светы проблемы? Она с мужем разводится...
Марина почувствовала, как внутри все холодеет. Она знала, к чему идет этот разговор.
– Мам, нет.
– Что значит "нет"? Ты же понимаешь, что должна пустить тетю Свету пожить? Ей совершенно негде остановиться после развода!
– Мам, я сама планировала туда переехать. Наконец-то начать самостоятельную жизнь...
– Марина! – в мамином голосе зазвенела сталь. – Бабушка бы не одобрила такой эгоизм! Как ты можешь думать только о себе, когда родная тетя оказалась на улице?
Марина прикрыла глаза. В висках стучало. Почему? Почему даже сейчас, получив такой подарок судьбы, она должна думать о других, а не о себе?
– Я подумаю, – выдавила она и отключилась.
Весь день она бродила по городу, сжимая в кармане связку ключей. Казалось, они жгли ладонь, напоминая о выборе, который нужно сделать. Вечером пришло сообщение от Светки: "Ну что, идем праздновать?"
"Прости, не сегодня. Голова разболелась."
Марина доехала до бабушкиного – теперь уже своего – дома. Поднялась на третий этаж, постояла у двери, провела пальцами по знакомой табличке с номером квартиры. Сколько раз она поднималась сюда в детстве, предвкушая бабушкины пирожки и долгие разговоры за чаем?
Ключ легко вошел в замочную скважину. Щелчок – и дверь открылась, впуская ее в пространство, пропитанное воспоминаниями. Запах корицы и ванили, который, казалось, впитался в сами стены. Стопка старых журналов на тумбочке. Вязаная салфетка на телевизоре. Все как прежде, только без бабушки.
Марина включила свет и прошла в большую комнату. Села в старое кресло, где когда-то любила читать, подтянула колени к груди. И впервые за день позволила себе заплакать.
Тетя Света появилась через неделю – с двумя огромными чемоданами и переноской, из которой доносилось недовольное мяуканье. На лице – привычная маска страдания, которую она не снимала с тех пор, как объявила о разводе.
– Мариночка, солнышко! – она чмокнула племянницу в щеку, оставив след от помады. – Я ненадолго, буквально на месяц, пока не найду что-то подходящее.
Марина смотрела, как тетя уверенно движется в сторону главной спальни – той самой, где Марина планировала устроить свой кабинет для удаленной работы.
– А можно... – начала было она, но тетя уже деловито расставляла свои вещи.
– Конечно, тебе в маленькой будет удобнее, – щебетала она, развешивая платья в шкафу. – Ты же одна, а мне нужно пространство... О, и кошечке моей тоже!
Словно в подтверждение ее слов, из переноски выскочила пушистая бестия и тут же принялась точить когти о бабушкино любимое кресло.
– Пусечка, не надо! – неубедительно возмутилась тетя Света. – Ох, кстати, может, закажем пиццу? Я так устала с переездом...
Марина стиснула зубы и молча ушла в маленькую комнату. Достала из сумки ноутбук, открыла браузер с сайтами ремонтных компаний. Раз уж ей достается эта комната, она сделает из нее конфетку.
Дни потянулись один за другим. Тетя Света обживалась, постепенно заполняя пространство квартиры своими вещами, привычками и правилами. Теперь каждое утро начиналось с ее громких телефонных разговоров:
– Люсенька, ты представляешь! Он даже алименты на мое содержание платить отказывается! А я ведь лучшие годы ему отдала...
Марина натягивала подушку на голову, пытаясь поспать хотя бы до будильника. Но без толку – тетины драмы эхом отдавались по всей квартире.
Вечера были не лучше. Телевизор работал до глубокой ночи – тетя Света обожала ток-шоу и сериалы. А еще она считала своим долгом комментировать каждое Маринино действие:
– Деточка, ну кто же так готовит? Бабушка всегда добавляла в борщ... А обои ты неправильно выбрала. В маленькой комнате должны быть светлые тона. Может, посоветуемся с дизайнером? У меня есть знакомый...
"Временно, буквально на месяц" растянулось на три. Маринина маленькая комната преобразилась – свежий ремонт, новая мебель, уютный рабочий уголок. Но с каждым днем ей все труднее было чувствовать себя дома в собственной квартире.
– Мариночка, – как-то вечером проворковала тетя Света, – раз уж мы живем вместе, может, объединим бюджеты? Все-таки семья должна поддерживать друг друга...
Марина промолчала, но на следующий день установила замок на дверь своей комнаты. На всякий случай.
А потом пропала бабушкина брошь – старинная, с гранатами, единственная ценная вещь, которую Марина оставила себе на память. Она перерыла всю комнату, заглянула во все углы – броши нигде не было.
– Тетя Света, – дрожащим голосом спросила она, – вы не видели бабушкину брошь? Такую, с красными камнями?
Тетя даже не подняла глаз от телефона: – А, эту старую побрякушку? Я ее продала.
– Что?..
– Продала, – тетя Света наконец соизволила посмотреть на нее. – Нам же нужны деньги на новые обои в гостиной. И вообще, раз уж я здесь живу, имею право распоряжаться имуществом. Тем более, это вещи моей матери. Я вообще не понимаю, почему она все завещала только тебе!
Она не договорила. Марина смотрела на нее, и что-то внутри, какая-то пружина, которая сжималась все эти месяцы, наконец лопнула.
Она вышла из комнаты молча. Достала с антресолей тетины чемоданы. Методично, аккуратно начала складывать в них вещи из шкафа.
– Ты что делаешь? – тетя Света наблюдала за ней с дивана. – Совсем с ума сошла?
Марина набрала номер такси. Потом повернулась к тете: – У вас есть час, чтобы уйти.
– Что?! Да как ты смеешь? Ты... ты...
– Это мой дом, – голос Марины звучал непривычно твердо. – Бабушка оставила его мне не для того, чтобы я снова чувствовала себя чужой. У вас есть час.
– Неблагодарная! – тетя Света вскочила с дивана. – Да я всем расскажу, какая ты...
– Расскажите. – Марина посмотрела ей прямо в глаза. – А я расскажу, куда делись бабушкины украшения из шкатулки. Думаете, я не заметила?
Тетя побледнела и отшатнулась. В повисшей тишине было слышно, как тикают старые часы на стене – те самые, которые бабушка каждую неделю заводила специальным ключиком.
Через час квартира опустела. Марина стояла у окна, глядя, как тетя Света садится в такси. Кошка недовольно мяукала в переноске, а по щекам тети текли крокодильи слезы – она всегда умела эффектно разыграть драму.
Когда такси скрылось за поворотом, Марина достала из кармана старый бабушкин ключ на цепочке – единственное, что она всегда носила с собой. Провела пальцем по стертым зубчикам.
– Знаешь, ба, – прошептала она в тишину квартиры, – ты говорила, что счастье нельзя одолжить или отдать – его можно только заслужить. Кажется, я наконец поняла, что ты имела в виду.
В дверь позвонили. Марина даже не удивилась, увидев на пороге мать – красную от гнева, с поджатыми губами.
– Ты довольна? – с порога начала она. – Света рыдает, говорит, ты ее выгнала как собаку...
– Мам.
– Что "мам"? Ты хоть понимаешь, что натворила? Что теперь о нас родственники подумают? Света всем расскажет...
– Мам!
Что-то в голосе Марины заставило мать замолчать. Может, та самая интонация, которую она столько раз слышала от бабушки – спокойная, но не оставляющая места для споров.
Марина молча протянула ей связку ключей: – Выбирай – либо новые ключи от моей жизни, либо старые обиды. Но учти: второй комплект я менять не планирую.
Мать смотрела на ключи так, словно видела их впервые. Потом перевела взгляд на дочь – и вдруг осеклась, будто увидела кого-то другого.
– Господи, – тихо сказала она, – ты стала так похожа на маму. Она тоже... она тоже никому не позволяла садиться себе на шею.
И, помедлив секунду, взяла новый ключ.
Они пили чай на кухне – там, где когда-то бабушка учила маленькую Марину печь пирожки. Мать крутила в руках чашку и говорила – впервые за долгие годы говорила искренне:
– Знаешь, я ведь всегда завидовала маме. Она умела жить так... свободно. Не оглядываясь на чужое мнение, не пытаясь всем угодить. А я... – она вздохнула. – Я всю жизнь пыталась быть удобной. И тебя к этому подталкивала.
– Почему?
– Наверное, боялась. Боялась, что если не буду соответствовать чьим-то ожиданиям, меня разлюбят. Глупо, да?
Марина накрыла мамину руку своей: – Не глупо. Просто... неправильно.
За окном темнело. В старой люстре отражались блики закатного солнца, рисуя на стенах причудливые узоры. Совсем как в детстве, когда они с бабушкой придумывали, на что похожи эти пятна света.
– Мам, – вдруг сказала Марина, – а давай я научу тебя печь бабушкины пирожки? У меня есть рецепт.
Мать улыбнулась – впервые за вечер по-настоящему: – Давай. Только учти: я безнадежна в готовке.
– Ничего, – Марина достала с полки старую бабушкину поваренную книгу. – Бабушка говорила: главное – не бояться ошибаться.
Они возились на кухне до поздней ночи. Первая партия пирожков подгорела, вторая оказалась сырой внутри, но третья... Третья вышла именно такой, как надо.
А через неделю Марина повесила на стену в прихожей старую фотографию: она маленькая, мама молодая, бабушка в своем любимом синем платье. Все улыбаются, счастливые и свободные. Рядом с фотографией она прикрепила тот самый старый ключ на цепочке.
Теперь каждое утро, выходя из дома, она останавливается на секунду перед этой фотографией. Прикасается к ключу – просто чтобы напомнить себе: иногда нужно закрыть одну дверь, чтобы открыть другую. И да, счастье действительно нельзя одолжить или отдать – его можно только заслужить.
А еще... еще нужно научиться говорить "нет". Даже если это сложно. Даже если страшно. Даже если кто-то обидится или не поймет.
Потому что только так можно стать по-настоящему свободной.
Как бабушка.
И как теперь она сама.
В воскресенье вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла мама – с пакетом продуктов и решительным видом: – Я тут подумала... может, попробуем испечь тот пирог с яблоками, который у мамы всегда особенно хорошо получался?
Марина улыбнулась и открыла дверь шире: – Заходи. Только учти: у нас может не получиться с первого раза.
– Ничего, – мама достала из сумки яблоки. – Зато будет повод попробовать снова. У нас теперь много времени, правда?
Правда. У них теперь было все время мира – чтобы учиться, ошибаться, начинать сначала. И главное – быть собой.
Где-то в глубине квартиры тикали старые часы – те самые, которые бабушка заводила каждую неделю. Их мерный стук напоминал: жизнь продолжается. И она прекрасна – если найти в себе смелость жить ее по-своему.
Интересные рассказы: