Пить Байкал или убить? Именно так встал вопрос вокруг самого большого и чистого озера Земли. Разрешить на его берегах стройку и вырубку или не сметь трогать, обрекая местных жителей на существование как в 19 веке? Эти противоположности схлестнулись в схватке прямо сейчас. Кто прав? И выживет ли в этой битве сам Байкал?
ЕСТЬ ОСТРОВ ЗОЛОТОЙ
Байкал как ребенок. Нахмурится, зарычит, да как налетит на несчастный паром, железным осликом тянущий автомобили. Разметает чаек, сверкнет молниями. И вдруг - заулыбается солнышком, замурлычет. Сделает вид – что ничего и не было. Оставит в небе, как в детской, разбросанные игрушки. В одном углу ливень-ветер, в другом – штиль и солнце, а в центре – Его Байкальское Величество в задумчивости: как бы еще пошалить?
И крутится эта погодная карусель над Ольхоном. Носятся циклоны. А остров, словно бродяга поселившийся в музее Лувра, привык к грандиозным декорациям.
Но кружится над Ольхоном еще и Человек...
Поселок Хужир. Домики деревянные, пока двухэтажные, толпятся в уважительном отдалении от берега.
Пока Человек с Байкалом на «вы». Люди завозят сюда все, включая дрова, а канализационные нечистоты - вывозят.
Это стоит бешеных денег, бочки тащат на паромах, а потом - километров 30 от берега. А так как ученые не придумали – как очистить стоки до хрустальной байкальской чистоты, работает железная логика – «коль, нету технологий, льем в землю». Правда, по словам чиновников, вывоз бочек с острова – правило неукоснительное. На Ольхоне усмехаются – ну, да, ну, да… («Там все нарушают закон», - подтвердил мне иркутский депутат Сергей Тен).
Цивилизация рвется на остров. Это раньше лишь самые отпетые романтики добирались на вездеходах. С тех пор, как на Ольхон провели электричество (в 2006-м), и проложили к переправе «золотую» по стоимости дорогу (планы построить на острове асфальтовый завод были признаны святотатством, и власти, с неохотой повинуясь экологам, везли бетон, асфальт и даже щебень черт знает откуда), Худжир заполнили туристы.
Они саранчой рвутся через задыхающуюся от турпотока переправу, и рассыпаются по острову. Чуть ли не половина Худжира сдает туристам комнаты, а местные отели жестко выжимают кошельки «романтиков» - 5-10 тысяч за сутки.
К счастью, несезон. Улицы пустынны. Магазины, ресторанчики, из которых, впечатление, и состоит пол-Худжира – в спячке.
Селюсь на постоялом дворе. Ищу местных жителей. Тех, кто по рассказам депутатов в Госдуме, страдает от излишне сурового действующего сегодня «Закона о защите Байкала».
(В предыдущей части своего расследования я приводил доводы в пользу поправок – из-за излишних, по мнению их авторов, экологических ограничений, в регионе не развивается экономика, а это, мол, провоцирует безработицу среди местных. Вот расцветет, дескать, на Байкале бизнес – люди найдут работу).
Ищу я, значит, аборигенов.
И вот, те на…
А ГДЕ, АБОРИГЕНЫ?
В моей гостинице их никогда и не было. Весь персонал из Иркутска. Даже уборщицы - вахтовики.
И в кафе, где я жестоко расправился с бузами (бурятскими пельменями), почему-то местных не нашел.
Деревенских лучше на работу не брать – так скажет типовой предприниматель. Вахтовик – устроен проще. Он мотивирован, не нуждается в лишних бумагах, да и потом избавиться от вахтовика легче. А связываться с местными – с их свадьбами, поминками, декретами, больничными, запоями, на деле хочет мало кто…
В поиске островитян забрел на берег – здесь их точно нет. Там истуканы острова Пасхи. Медитируют. Бормочут. Улыбаются. Говорят с Байкалом.
Туристы.
Аборигены ясно где - в сельпо. Две бабушки, да мужичок. Размышляют – на что бы московскому журналисту пожаловаться. Говорят, у одной старушки квартира в собственности, а соседка через стенку – приватизировать не может, с прокуратурой воюет. Поздно спохватилась бабушка. Вспомнили, дескать, вдруг власти, что Ольхон – заповедник.
Для местных, говорят, это жутко неудобно – нужно Закон подправить.
- А для приезжих? – спрашиваю.
- А зачем нам приезжие? – удивился магазин. – Нам они не нужны!
- А как же, - вспоминаю Госдуму. - Развитие. Экономика…
«ПРОКЛЯТЫЙ РОЗОВЫЙ ДОМ»
- А-а-а, - кивают аборигены. И рассказывают такую историю
Купила московская семья по объявлению участок. Продала московскую квартиру – еле хватило. (в администрации мне рассказали, что сейчас продается два участка по 10 соток каждый – 18 миллионов) И начала строить особняк странно-розового цвета. Он так и вошел в Историю Ольхона «Проклятый Розовый Дом».
Москвичей деревня сразу невзлюбила. Сначала ей казалось, что дом поставили слишком близко к берегу (а это для Худжира – хуже уголовки), что срубили захватчики еще и дерево (еще страшнее грех).
Худжир в экологии - святее папы Римского. Местные, например, воюют с местным заповедником, оберегая от природозащитников… Байкал. Когда на одну из живописных скал сотрудники заповедника стали забивать крючья для туристической лестницы – деревня встала на дыбы. Мол, святотатство и дурновкусие!
Москвичи долго убеждали бдительных худжирцев, что озеро они не тронут. И деревня смягчились. Правда, москвичей это от прокуроров не спасло. Суд решил дом снести. Хозяин, потеряв и московскую квартиру и дом мечты, умер инфаркта… Но вдова умудрилась продать дом одному чиновнику. Потому, судачат в деревне, «Проклятый Розовый Дом» вопреки всем законам - и стоит. Прокуратура и суды о нем забыли. Обычные, мол, дела..
- Ты вот что скажи Думе своей! – вскричал вдруг магазинный мужичок. Он все порывался рассказать что-то свое, выстраданное…
- Рыбу жрут бакланы! – пожаловался наконец он. – Прокуроры твердят: бакланов – не тронь! Рыбу – не тронь! Эти сволочи крылатые разжирели, как пеликаны!
Раньше, говорит мужичок, было природное равновесие – и людям омуля хватало и птицам. А тут человека унижают, и выходит даже - он не царь природы, а так - обслуга.
Глубинная, крестьянско-браконьерская обида чувствовалось в мужичке…
- Извини, приятель, - говорю. - Но в Госдуме, похоже, не рыба Байкала интересует.
- А что же? – искренно удивился он.
- Земля интересует, - вздыхаю. - Золотая у вас она.
НА ДНЕ
Я упрямо сопротивлялся - Байкал свидетель! –банальной версии - что вся эта юридическая свистопляска вокруг изъятия земли Байкала из лесного фонда, только ради вырубки драгоценного леса, и застройки освободившихся земель.
Хотя мой друг, бывший прокурор, работавший в тех местах, скептичен. Ходил, мол, на деляны, и смысл «поправочек этих» понимает прекрасно.
- Их только запусти в лес, - усмехается. - На бумаге действительно будет невинная санитарная рубка-реконструкция, а вырубят деловую древесину. Ты их ловишь, возмущаешься – «Вы что творите?!» А заготовители – «Нет другого леса». Кричишь – «Хотите, гады, уничтожить Байкал?!», а толку? И учти - когда кто-то тебе будет говорить о развитии экономики – ох, слукавит! Я проверял - ни один из арендаторов за последние пять лет не заплатил ни одного рубля в местный бюджет.
- Так что они добиваются поправками? – не понимал я.
- Мы их когда-то разогнали с байкальских лесов, теперь у их лоббистов две цели - снова запустить лесорубов в Центральную защитную экологическую Зону Байкала (они под противопожарные просеки, поверьте, умеют заготавливать лес). Но главная цель – вторая…
Тогда я решил, что подхватил экс-прокурор модную болезнь – конспирологию.
Но встретил я как-то в Иркутске главу лимнологического (байкальского) института Андрея Федотова. Личный врач Байкала. Настаивает – озеро заболевает. Чем меньше прибрежного леса, тем озеро мельче, болезненнее. («А по поправкам получается: во всей стране нельзя рубить защитные леса, только на Байкале можно», – усмехается ученый). Показывает видео дна Байкала – у Листвянки. Место на берегу бойкое, туристическое - расплодилось человечество - понастроило гостиниц, ресторанов.
Смотрю - дно, как дно. Булыжники, заросшие обыкновенными зелеными водорослями. Те лезли на камни, превращая все вокруг в зеленый, шевелящийся ковер.
- Обыкновенными… - грустно повторил Федотов. И показал другое видео.
Завораживающее. Метровые столетние губки, доисторические заросли. Мезозойская эра. Подсознание уже ждет - вот-вот заглянет в камеру динозавр…
Это тоже дно Байкала у Листвянки. Только несколько лет назад. Сожрали байкальский мезозой «обыкновенные» водоросли.
- Но к чему все это?! – взмолился я, замученный Байкалом.
- Давайте на чистоту! – согласился Федотов, и выложил на стол бумаги.
ПРЕДПРОДАЖНАЯ ЛИХОРАДКА
Именно этого я боялся больше всего…
Именно об этом говорил экс-прокурор.
- Понимаешь, - твердил он. - Байкал – не просто озеро, это стратегический объект пресной воды. Если разрешить регистрировать байкальскую землю, ее скупят. Те же китайцы. Но это не та земля, что была ранее введена в оборот и сейчас продается по объявлениям, а та – что де-факто захвачена при прошлогоднем «уточнении границ населенных пунктов». Выяснилось, что целые кварталы леса просто «прирезаны» к поселкам, и сейчас, пока Рослесхоз не опомнился, они хотят протолкнуть закон, чтобы нарезать участков, и быстро продать их турбизнесу. И знаешь – что будет?!
- Вот смотрите, - раскладывает на столе бумаги директор института Байкала Андрей Федотов. - Деревня Шида, живет 29 человек. Зданий 158. Их кадастровая стоимость 154 миллиона. Деревня Курма на 57 человек 225 домов стоимостью в 184 миллиона. В Куркуте 117 человек, а домов 721. И это хорошие дома! И принадлежат они не местным. Вы представляете, что будет – если все это поступит в свободную продажу?
Разворачивает вторую карту. И показывает, сколько к каждому поселку прирезано под вырубку и застройку.
Я даже присвистнул…
По словам Федорова, неопределенность статуса недвижимости на Байкале не дает московским инвесторам зайти в регион. Юристы миллиардеров, ориентируюсь на действующий защитный Закон, не рекомендуют сделки. Но как только поправки примут – неопределенность исчезнет, цена недвижимости взлетит. И начнутся масштабные стройки.
- Кругом будет одна сплошная Листвянка, - вздыхает Доктор Байкала Федоров. - Даже с действующим Законом Байкал застраивают. А что будет если все это легализуют? Такую антропогенную нагрузку озеро просто не выдержит…
***
По дороге в Бурятию, разговорился с водителем.
- Я живу по другому, - вдруг заговорил по пути он. - Если что-то меня беспокоит, сразу ухожу. Не занимаюсь самокопанием. Жизнь нужна для радости.
- Хорошая способность, – говорю рассеянно, не понимая – с чего это он.
- У вас работа слушать, размышлять… И все пытаются навязать вам правду. А у каждого она своя. Тяжело вам, наверное… Нелегко, неспокойно это - размышлять. Я заметил – вы все время о чем-то думаете.
Смеюсь. Мы катились по берегу задумчивого Байкала, который, конечно, и не собирался ни о чем думать. Байкал спокойно и счастливо засыпал на закате, кутаясь в бирюзовые облака.
- Как, наверное, хорошо и спокойно почаще ни о чем не думать, - рассуждал по дороге я. Пускаясь в новые размышления…
ЗДЕСЬ БУДЕТ «ЛАКШЕРИ» СИЯТЬ
Бурятский поселок Турка. Пью Байкал. Вслед за рыбаком и пожарным Валерием. Он научил. Взял Байкал в ладони и выпил его.
- Не боись, - смеялся Валерий. - Пока еще можно.
Рядом рабочие клеили плитку к набережной, впереди маячила стройка шестиэтажного отеля.
Он нагло торчал в несколько метрах от воды. («Это они вот зря», – вздыхал Валерий, и дело, говорит, даже не в нормах и правилах – рискованно, Байкал такое не терпит).
Мы оба понимали, что тут, в особой экономической зоне, в Турке проступало будущее озера. Симпатичное. Универсальное. Его можно увидеть в Турции, Крыму, Сочи. Плитка, заборы, фонари, бетон, стекло, рестораны, 5 звезд, «лакшери»…
Правда, вот Валерию этого не надо. На фига ему? И так народу, говорит, стало много. Пробки летом... Мусорят, галдят. Головная боль. Не идет турецко-сочинская одежда Байкалу…
Вернулся бы рыбак из Турки в молодость, когда вместо набережной и стройки отелей – лежало болото. Унылое, но свое. И рыбалка, говорит, была. И пить из Байкала было правилом, а не геройством.
И хочет рыбак-пожарный, чтобы оставили городские Байкал в покое. Законсервировать. Огородиться. Словно остановить само ВРЕМЯ желает он.
Конечно, утопия. Конечно, ошибка. Природа не терпит искусственности и пустоты. Байкал нельзя посадить в природоохранную клетку или как драгоценность – в сейф.
Но с другой стороны - прежде чем строить туристические города, прежде чем торопливо писать законы, может сначала стоит прочитать…. ну, например, этот документ?
ПО БУМАГАМ - ВОДА, А ПО ФАКТУ - ДЕРЬМО
Будничная переписка МЕЖРЕГИОНАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЛУЖБЫ ПО НАДЗОРУ В СФЕРЕ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ ПО ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ И БАЙКАЛЬСКОЙ ПРИРОДНОЙ ТЕРРИТОРИИ. Ведомство инспектирует очистные сооружения на берегу Байкала. По словам местных экологов они не работают, и большая часть отходов прибрежных городков и поселков идет напрямую в Байкал.
Но предположим – экологи истерики. Экологи врут.
Читаем документ:
«Управлением в отношении МУП «Тепловодосети», эксплуатирующем очистные сооружения в п. Выдрино проведена внеплановая выездная проверка в период с 02.10.2024 по 22.10.2024. В ходе проверки установлено, что эксплуатируемые очистные сооружения находятся в неисправном состоянии, в т. ч: блок механической очистки, который состоит из механизированной решетки и песколовки, не работает; в приемном резервуаре - усреднителе лопасти для смешения не работают; в блоке биологической очистки осадок из первичных отстойников не удаляется, из-за отсутствия насоса; во вторичных отстойниках из-за отсутствия конусной части осадок полностью не удаляется, идет загнивание ила; в аэротенке - нитрификаторе плавающая полимерная загрузка отсутствует; дегидратор для обезвоживания осадка не эксплуатируется».
И таких бумаг много, несмотря на то, что в большинстве случаев водоканалы знают о приезде прокуроров, и у них всегда наготове бочка с обеззараживающим раствором, чтобы сфальсифицировать анализы стоков.
В этом недавно убедилась яростная «экологиня» Жанна Д Арк Госдумы – депутат Жанна Рябцева. Она проехалась по байкальским очистным, как когда-то по волжским, и по обыкновению рубанула правду-матку:
- Сотни миллионов рублей успешно "освоены", дерьмо в Байкал как лилось, так и льется. И правду все эту знают. Но зачастую, эту самую правду и "снизу" не хотят озвучивать, и "сверху" не хотят слышать. Очень уж она неудобна. Но по бумагам в Байкал и Волгу стекает чистая, как слеза вода. А в реальности - гниль и грязь».
ПОПАСТЬ СЮДА - ПРИВИЛЕГИЯ
И вот он, решающий вопрос к законодателям - зачем спешить с экономикой? Зачем спешить с туризмом? Зачем плодить количество людей на берегу питьевой (пока) воды!
Когда инфраструктура такая же гнилая, как на испоганенной, несчастной матушке-Волге? Когда по Байкалу уже сейчас ходят несколько сотен судов, сливающих свои отходы – за борт (потому что принимающих, простите, фекальные воды кораблей на Байкале всего два).
И, может быть, прав депутат Госдумы, глава Общества охраны природы Вячеслав Фетисов в своей отчаянной борьбе против поправок Сергея Тена?
Мы встретились с вечным защитником сборной СССР по хоккею в Иркутске, и Фетисов долго описывал свой страх – что может ждать священное озеро.
И тут я вспомнил об Ольхоне.
- Ольхон…, - на суровом лице хоккеиста мелькнула тень мечтательной улыбки. - Помню, стоим мы с шаманом у скалы. И вдруг прилетел сокол. Завис над нами, взмыл в небо, и превратился в точку.
Депутат замолчал. А я ждал – к чему это он?
- Понимаешь, - вздохнул Фетисов. - Ольхон - достояние страны. Должна быть особая привилегия - попасть туда. И никакого табунного туризма. Ведь даже резиденция президента не на территории заповедника, она на горе. Президент не позволил себе строить там, где это делать нельзя… Да, и вообще, прелесть Байкала в пешем туризме. Не надо тащить сюда пятизвездные отели Испании, даже если кто-то к ним так привык. Здесь нужна палатка, лодка резиновая и…
- Байкал - киваю я.
Я с тоской расставался с озером. Синий Чеширский кот мурлыкал волнами – он играл, словно с мячиком, моим подсознанием. Гипнотизировал невыносимым закатом. Он прощался нежно и дружелюбно…
А я ему отвечал: «Эй, ты слышишь меня? Мы можем тебя убить».
Автор: Владимир ВОРСОБИН