Понятие «плавающего мира» (укиё) стало символом целой эпохи, определяя культурную идентичность Японии с 17 по 19 век. В условиях строгой социальной иерархии, установленных режимом Токугава, горожане искали убежище от повседневных ограничений в мирах развлечений и эстетических наслаждений. Развивавшиеся в таких центрах, как Эдо, Осака и Киото, развлекательные кварталы предлагали богатую палитру удовольствий: от театральных представлений кабуки и бунраку до изысканных развлечений, представленных в литературе, поэзии и изобразительном искусстве.
Укиё-э, как художественное воплощение этой идеи, отражало мимолетность жизни и красоту каждодневных моментов, превращая даже обыденное в нечто волшебное. «Плавающий мир» предлагал жителям возможность окунуться в атмосферу свободы, наслаждения и временности, что контрастировало с жёсткими рамками феодального строя. Таким образом, эстетика укиё стала не только выражением культурного поиска удовольствий, но и своеобразным манифестом стремления к жизни, наполненной красотой и радостью, несмотря на все ограничения времени.
Под властью сёгуната Токугава, могущественного военного правительства, Япония эпохи Эдо отличалась изоляционизмом, относительным миром и строго выстроенной социальной иерархией. После более чем двух столетий непрерывных внутренних конфликтов правление Токугава было решительно настроено на установление стабильного политического порядка. На вершине новой социальной структуры располагались сёгун (главнокомандующий), император с церемониальными полномочиями и даймё (феодалы). Ниже следовали самураи, затем крестьяне и ремесленники, а в самом низу – торговцы.
Для эффективного социального контроля сёгун организовал лицензированные кварталы удовольствий в районе Ёсивара. Именно здесь культура «плавающего мира» расцвела во всей своей полноте, наполняясь жизненной энергией, гедонизмом и новым пониманием эстетики.
Мимолетное удовольствие в Японии эпохи Эдо: все, что соответствует вашим эстетическим вкусам
«Мы любим цветущую вишню, потому что она опадает.
Разве в этом изменчивом мире что-нибудь остается неизменным?»
Аривара-но Нарихира (823–880)
Таково олицетворение укиё в Японии периода Эдо — красота непостоянства, волнение мимолетности и кажущаяся бессмысленность индивидуального существования. Хотя укиё стало синонимом поиска удовольствий и веселья, само происхождение этого слова кардинально отличается от этих ассоциаций. Изначально, в контексте буддийских воззрений, термин укиё (憂世) означал «мир печали», отсылая к земным страданиям, от которых буддисты стремились к освобождению. Позже он приобрёл иронический оттенок, став омофоном — когда его стали писать как укиё (浮世), что переводится как «плавающий мир», намекая на тщетную погоню за удовольствиями в кварталах красных фонарей эпохи Эдо.
При более внимательном анализе становится очевидно, что часть этой кажущейся легкомысленности была неразрывно связана с политикой, проводимой сёгунатом Токугава. Длительные периоды мира привели к тому, что скучающему классу самураев практически нечего было делать, а население, не испытывая страха перед жизнью в нестабильном, раздираемом гражданскими войнами обществе, впервые получило возможность наслаждаться массовой культурой. Особенно для торгового класса строгая социальная иерархия стала стимулом для поиска путей выплеснуть накопившиеся разочарования и добиться равного отношения. Помимо возможности погрузиться в разнообразные развлекательные мероприятия, укиё способствовало развитию утончённого эстетического восприятия. От процветающего искусства до изящных образов и захватывающих пейзажей — «плавающий мир» стал романтическим, а порой и романтизированным, понятием, неотъемлемой частью японских чувств того времени.
Правительство дало зеленый свет: процветающий квартал красных фонарей в Ёсиваре
Чтобы более эффективно регулировать социальное поведение, сёгунат Токугава выделил специальные зоны для развлечений. Подобно Симабаре в Киото и Синмати в Осаке, в Токио существовал свой знаменитый – или, как его называют, печально известный – район Ёсивара. Основанный в 1617 году, первоначальное расположение Ёсивары находилось в современном Нихонбаси (округ Тюо, Токио). В стенах этого квартала красных фонарей люди могли бесконечно предаваться разнообразным удовольствиям – от борделей и чайных до театров – без осуждения. Будучи городом в городе, Ёсивара представляла собой место, где стирались социальные барьеры: здесь торговцы и самураи оценивались не по своему статусу, а исключительно по покупательной способности. После разрушительного пожара 1657 года район был перенесён в современный Асакуса (район Тайто, Токио), где многочисленные посетители всех социальных слоёв продолжали находить утешение и наслаждение в этом изменчивом, лишённом смысла мире.
Говорят, что в лучшие времена в Ёсиваре насчитывалось более 4000 секс-работников. Среди них были высококлассные куртизанки, искусно владеющие поэзией и каллиграфией, а также менее дорогие работники, предоставлявшие быстрые услуги «со стороны рва». Жёсткая иерархия в торговле плотью порождала значительное неравенство в уровне жизни: несмотря на процветание квартала красных фонарей, многие секс-работники принадлежали к низшей ступени социальной пирамиды.
Согласно переписи 1642 года, в Ёсиваре было всего 106 высококлассных куртизанок, тогда как около 900 проституток составляли нижний ярус. Первые обычно проживали в элитных резиденциях и носили роскошные кимоно, что делало их востребованными у состоятельной клиентуры и позволяло отказывать тем, кто им не нравился. В свою очередь, представители нижнего яруса постоянно оказывались в порочном круге долгов и тяжёлых условий труда, борясь со страхом нежелательной беременности и заражения венерическими заболеваниями.
Гейша в чайном домике: очарование Очая
К началу XVIII века гейши — профессиональные исполнительницы традиционного пения и танцев — начали приобретать популярность в Японии эпохи Эдо. Эти женщины были прекрасно обучены выступать и вовлекать своих покровителей в разговор на интеллектуальные темы в очая ( чайных домах ) . Очая была не просто местом проведения встреч, она предоставляла гейше изысканную и безопасную среду для развлечения клиентов.
Традиционно гейшам запрещалось продавать свою плоть, чтобы не конкурировать с секс-работницами в Ёсиваре. Таким образом, от разливания напитков и флирта до танцев и обсуждения текущих дел, гейши делали все, кроме сна со своими клиентами. Это привело некоторых к мысли, что привлекательность гейш основывалась на том факте, что они были сексуально недоступны. Верный эфемерности в изменчивом мире, мужчина никогда не мог полностью обладать гейшей, независимо от того, сколько ночей он провел в чайном домике.
Укиё как место зарождения Кабуки и Бунраку
С расцветом индустрии развлечений в Японии эпохи Эдо появились две популярные формы искусства для неторопливого потребления масс. Это были Кабуки, популярная драма со стилизованным пением и танцами, и Бунраку , которая относится к традиционным кукольным представлениям. В отличие от своего элитарного кузена Но — классической танцевальной драмы — Кабуки и Бунраку приветствовали зрителей из всех социальных слоев, а не только самураев или аристократов.
В Японии эпохи Эдо пьесы Кабуки затрагивали такие темы, как сверхъестественные существа , куртизанки и мифические создания. Они часто подчеркивали буддийское представление о мире преходящей природы — очень сильно отражающее изменчивый мир. Бунраку также разделяли схожие темы и исполнялись с куклами в натуральную величину в паре с песнопениями и традиционными струнными инструментами. Театры Кабуки и Бунраку были открыты в течение всего дня, чтобы посетители могли насладиться хорошим представлением, расслабляясь и потягивая чай. Эти театры были микрокосмом Японии эпохи Эдо, где простолюдины предавались своим неторопливым занятиям, в месте, где социальный класс не имел значения.
Расцвет литературного мира Японии периода Эдо
По мере развития городской культуры в Японии эпохи Эдо, различные литературные жанры переживали расцвет благодаря растущей читательской аудитории и массовому спросу. Особенно заметной стала краткая поэзия, известная как хайку. Традиционное японское хайку состоит из трёх фраз, в общей сложности содержащих 17 слогов, распределённых по схеме 5-7-5. Обычно хайку обращается к красоте природы или отражает сезонные изменения, что делает его одной из самых ранних форм популярной культуры в Японии.
На пике своей славы в XVIII веке и на протяжении всей своей жизни, поэт Мацуо Басё был широко известен своими произведениями. Сегодня его считают одним из величайших поэтов хайку, признанным за популяризацию этого жанра и возвышение его до респектабельной литературной формы. Простота хайку также оказала влияние на западных писателей, таких как Эзра Паунд, который в рамках движения имажистов поддерживал суть этого жанра.
Как и в случае с хайку, выдающийся повествовательный жанр возник в тандеме с процветающим «плавающим миром». Называемый укиё-дзоси (что буквально означает «сказки о плавающем мире»), этот жанр передавал многообразие образов и звуков бурно развивающейся городской культуры Японии эпохи Эдо. Литература укиё-дзоси, написанная преимущественно на разговорном языке с использованием каны, пользовалась широкой популярностью, поскольку была доступна и понятна массам. Её темы охватывали эротизм, жизнь в кварталах удовольствий и другие аспекты, которые некоторые считали вульгарными и низкопробными.
Однако благодаря реализму и низкому порогу входа многие произведения этого жанра стали национальными бестселлерами, завоевав непревзойдённую аудиторию. Японский романист Ихара Сайкаку стал одним из самых выдающихся представителей укиё-дзоси. Его произведения, такие как «Жизнь влюблённого мужчины» (1682) и «Пять женщин, предавшихся любви» (1685), воплотили неисчерпаемое разнообразие и гламур изменчивого мира, и до сих пор остаются знаковыми произведениями литературы эпохи Эдо.
Укиё-э : Instagram периода Эдо в Японии
Ни одно обсуждение укиё не обходится без упоминания укиё-э. Этот стиль гравюр на дереве, передающий очарование плывущего мира, включал изображения прекрасных женщин, актеров кабуки, военных героев, пейзажей, эротических сцен и других популярных сюжетов. Можно даже утверждать, что укиё-э, что в переводе буквально означает «картины плывущего мира», был своего рода «Instagram» Японии периода Эдо.
Достигнув пика популярности в XVIII веке, укиё-э развивался параллельно с расцветом культуры наслаждения жизнью в эпоху Эдо. От зарождения идеи художника до рекламы готовых гравюр издателями, производство укиё-э включало сложный процесс, который, как ни странно, не приводил к завышению цен. Таким образом, изначально простые монохромные гравюры превратились в полноцветные шедевры, завоевавшие широкое признание у народа.
С ростом популярности укиё-э художники, специализировавшиеся на этом жанре, приобрели всемирную известность, внося неоценимый вклад в культурное наследие Японии периода Эдо. Прочно утвердив международное признание, связанное с этим направлением, «Большая волна в Канагаве» Кацусики Хокусая остаётся одним из самых знаковых произведений японского искусства. Впервые опубликованная в 1830 году, эта цветная гравюра на дереве изображает свирепую волну, которая, кажется, охватывает три лодки в заливе Сагами, а на заднем плане величественно возвышается гора Фудзи. Будучи самой известной работой Хокусая, «Большая волна» оказала глубокое влияние на развитие японской живописи и стала символом японизма, повлиявшего на западную культуру со времён Реставрации Мэйдзи 1868 года.
Конец эпохи Эдо в Японии: наследие плавающего мира
Несмотря на то, что изоляционизм в эпоху Эдо во многом определял внешнюю политику Японии, он создал благоприятные условия для развития национального искусства, свободного от влияния зарубежных культур. Это способствовало формированию уникального художественного языка и эстетической чувствительности, известных под общим названием «нихонга», которые стали отличительной чертой искусства изоляционистского периода Эдо.
Однако эта изоляция вскоре была нарушена: в 1853 году коммодор ВМС США Мэтью Перри прибыл в Японию с четырьмя военными кораблями. Применение так называемой «дипломатии канонерок» соответствовало его основной задаче — установлению торговых отношений с Японией, при необходимости с применением силы. Это событие не только привело к краху режима Токугава, но и проложило путь к Реставрации Мэйдзи, открыв стране двери в новый мир.
Что касается искусства, открытие Японии дало возможность уникальному стилю нихонга распространиться за её пределы, подобно тому, как образ «Великой волны» у берегов Канагавы покорил воображение зрителей по всему миру. Впервые в современной истории иностранцы получили шанс посетить Японию и окунуться в «плавающий» мир эстетических творений — от укиё-э и кабуки до бунраку и хайку.
Эта волна японизма вскоре оказала влияние на целое поколение французских художников, таких как Винсент Ван Гог, Камиль Писсарро и, что особенно важно, Клод Моне. Работы Моне, страстного коллекционера японского искусства, были глубоко проникнуты эстетикой японской культуры. Элементы укиё-э и традиционные японские мотивы часто находили отражение на его импрессионистских полотнах. Возможно, одна из его самых известных работ — «Японский пешеходный мост» — является не только любовным посланием к культуре, которую он так любил, но и свидетельством влияния японизма.
Если есть что-то, что способно выдержать испытание временем в этом изменчивом мире, то ответ можно найти именно в наследии этих вечных нихонга и работ, вдохновлённых ими.
