Звезда и смерть «Девочки с персиками»: история Вечной Любви и Верности Идеалам…
"Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!»
Мало кто знает, что Музей "Арт-Изба Аверкиево" располагается на территории, бывшей в свое время усадьбой дворян Самариных. К сожалению, эта знаменитая в свое время дворянская фамилия, в настоящее время практически забыта. Поэтому мы считаем своим долгом поведать миру о ярких представителях этого древнего дворянского рода. И, прежде всего, об Александре Дмитриевиче. Масштаб этой личности и ее значение для России начала ХХ века невозможно переоценить. Он до последнего пытался сохранить то, что веками бережно и самоотверженно созидали его предки, но увы, История распорядилась иначе…
В сердце России, Москве, в эпоху трагических событий в ее Истории, жил-был человек, чья судьба неразрывно переплелась с драматической судьбой Отечества. Его большое сердце билось в унисон сердечному пульсу Рода Человеческого. И звали его – Александр Самарин.
Он был как могучий дуб, устоявший перед многими бурями, но сломленный безжалостной судьбой. Звезда Самарина ярко сияла в вихре бурной истории России начала ХХ века. Вся его жизнь – это Сага о любви, долге, борьбе и трагедии, разворачивающаяся на фоне великих потрясений эпохи...
Январь 1903 года, Москва, после долгих мытарств, наконец-то смогли обвенчаться двое влюбленных сердец - Александр Самарин, предводитель Богородского дворянства и Вера Мамонтова, дочь знаменитого купца и мецената Саввы Мамонтова. Их союз, словно нежный цветок, распустился в суровом климате того тревожного времени. Но судьба оказалась жестоким садовником, и лепестки этого прекрасного цветка опали слишком рано …
В 1887 году в Абрамцеве Валентин Серов написал портрет Веры – знаменитую картину «Девочка с персиками».
Впоследствии, много лет спустя (в 1974 г.), дочь Самариных Лиза напишет книгу воспоминаний, в которой будут такие строчки о матери: «Ее нельзя было не любить — с детства ее и любили, и любовались ею все, начиная с родителей, но это ее не испортило. Она просто и открыто смотрела на окружающий ее мир и людей и как будто с радостью была готова поделиться теми дарами, которые были даны ей…».
А теперь немного предыстории. В середине 1890-х Александр Самарин познакомился с Верой Мамонтовой. Он влюбился раз и навсегда, его выбор был определен. Но с точки зрения отца их брак был категорически неприемлем (а каких «высоких» кровей были его отец и другие родственники вы узнаете ниже). У старшего Самарина, человека чрезвычайно строгих принципов, были на то веские основания. Дворянство и купечество в России – это как два параллельных мира, которым не суждено пересекаться. Решение отца было категорическим, покорный сын обязан был подчиниться. И он подчинился. Несколько лет длилась гнетущая неопределённость положения…
И вот наконец, в 1901 году, Александр Дмитриевич решается ещё раз поговорить с отцом о своей неизменной любви и твёрдом намерении жениться. Разговор состоялся, отец выслушал, обещал подумать и обсудить этот животрепещущий вопрос с семьёй. После этого нелицеприятного заявления сына с семидесятилетним Дмитрием Фёдоровичем случился удар, и вечером того же дня он скончался. Александр был глубоко потрясён этой внезапной смертью…
Через год после смерти мужа Варвара Петровна принимает решение. Она прекращает душевные терзания сына и благословляет его своим именем и именем покойного отца на брак с любимой девушкой.
В образе «Девушки с кленовой веткой» ее портрет написал еще один знаменитый художник, Виктор Васнецов. Он преподнес его в качестве подарка на свадьбу Верочки и Александра.
Мать Веры, Елизавета Григорьевна, родилась в семье известного московского купца-шелкоторговца Григория Сапожникова и его супруги Веры Владимировны (в девичестве Алексеевой), родной тёти Константина Сергеевича Станиславского (настоящая фамилия Алексеев). В браке с Мамонтовым родила пятерых детей, всех их назвали по буквам имени отца — САВВА: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера, Александра. В мае 1885 года, в Абрамцево, по инициативе Елизаветы Григорьевны, был открыт Музей русского народного искусства — один из первых музеев такого рода в России.
Уже после смерти «абрамцевской богини» кто-то вспомнил о плохой примете. Ведь задолго до своей внезапной смерти, еще в 1891 году, Вера уже «умирала» на рисунке Михаила Врубеля «Тамара в гробу», одной из иллюстраций к поэме Михаила Лермонтова «Демон», выполненном выразительной и зловещей чёрной акварелью…
«Ее душа была из тех,
Которых жизнь – одно мгновенье
Невыносимого мученья,
Недосягаемых утех:
Творец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!».
М.Ю. Лермонтов «Демон»
Любопытно, что в роду Самариных, как и у предков Лермонтова, были, в том числе, и шотландские корни. Мать боярина Матвеева (прадед дедушки Александра), соратника Петра 1, Е.Г. Гамильтон, была дочерью шотландца, обосновавшегося в России в XVII. Родоначальник дворянского рода Лермонтовых Георг (Джордж) Лермонт в 1613 году состоял в гарнизоне крепости Белая, которую осадили русские войска под предводительством Дмитрия Пожарского. Когда дальнейшее сопротивление стало бессмысленным, гарнизон, состоявший преимущественно из шотландских и ирландских наёмников, капитулировал. Многие из попавших в плен, в том числе Георг Лермонт, предпочли перейти на русскую службу, подав челобитную новоизбранному царю Михаилу Фёдоровичу. В русскую историю эти новые подданные царя вошли как «бельские немцы» (немцами в то время называли всех западных неславянских иноземцев). Судя по всему, и предки Гамильтон были из их числа.
Но вернемся к одной из главных героинь нашего повествования, а точнее, к трагическим дням ее жизни. Из воспоминаний Московского губернатора В.Ф.Джунковского (впоследствии, в 1919 году, сидел в одной камере с Самариным, расстрелян в 1938 году на Бутовском полигоне): "В конце декабря (1907 г.) скончалась в Москве Вера Саввишна Самарина... Это была чудная женщина, редкая жена и мать. Я был глубоко потрясен этой преждевременной смертью, она угасла в течение нескольких дней и ушла в другой мир во цвете лет, оставив мужа с тремя малолетними детьми. Это была одна из тех женщин, с которыми, когда поговоришь, то делаешься лучше. Они так счастливо жили вместе, так уютно у них было в Богородске, что невольно, побывав у них, делалось как-то светлее на душе. Хоронили ее в Абрамцеве, в имении С. И. Мамонтова, историческом месте, где жил Аксаков и написал свою "Семейную хронику", где бывал и Гоголь. Я ездил на похороны, мне хотелось отдать последний долг этой необыкновенной женщине, оставившей в моей памяти неизгладимое впечатление."
https://yandex.ru/archive/search?text=Александр+Дмитриевич+Самарин&index=archive (свидетельство о смерти). Веру похоронили возле церкви Спаса Нерукотворного Образа, построенной в 1881-1882 гг. по проекту Виктора Васнецова. А «враг народа» для новой большевистской власти Самарин, с 1922 по 1925 годы работал в том самом музее-усадьбе «Абрамцево». Вот такие перекрестные кульбиты судьбы-злодейки…
Память о Вере
Фёдору Васильевичу, деду Александра Дмитриевича, принадлежали деревни, в основном, в районе Загаpья Московской губернии (с. Аверкиево как раз находится в этом районе). В Московской губернии у него было 16 сел и деревень и более четырех тысяч крестьян.
28 августа 1911 года, в деревне Аверкиево, торжественно состоялась закладка храма во имя Святой Живоначальной Троицы. Из воспоминаний дочери, Елизаветы: «В эти годы с большой любовью и увлечением отец строил храм в селе Аверкиеве Богородского уезда. Это была его инициатива и, видимо, тоже в память о моей матери. Храм был в стиле XVII века – светлый, большой, радостный, очень удачный по архитектуре. Он был освящен в 1915 году».
Проект храма выполнил архитектор В.Н.Башкиров в духе церковной архитектуры XVII века. Виктор Николаевич был близок семье Мамонтовых и А. Самарину, за которого вступался в 1919 году во время суда над ним, закончившегося вынесением ему смертного приговора (впоследствии отмененного). Башкиров спроектировал храм-корабль с небольшой трапезной и шатровой колокольней на высоком подклете, с высокими всходами, украшенный изразцами.
https://yandex.ru/archive/search?text=аверкиево&pageNum=2&index=mass_media Епархиальные ведомости, Московские церковные ведомости. М., 1880–1918, 1911, выпуск № 38: «Торжество закладки храма. Въ воскресенье 28-го августа текущаго года, въ деревнѣ Аверкіево, расположенной въ 12-ти верстахъ отъ Павловскаго посада, Московской губерніи, Богородскаго уѣзда, торжественно состоялась закладка храма. Храмъ созидается на средства трехъ окрестныхъ деревень и, главнымъ образомъ, на средства мѣстнаго землевладѣльца А. Д. Самарина. Закладка храма была торжественна. Въ назначенный для закладки день къ вышеупомянутой деревнѣ начали стекаться крестьяне окрестныхъ селеній. Къ 10- 12 часамь утра отъ Николо-Загарья прибылъ крестный ходъ съ толпой молящихся; а затѣмъ немного позднѣе прибылъ другой крестный ходъ изъ Троице-Чижей. Во главѣ второго крестнаго хода шелъ съ крестомъ въ рукахъ, настоятель Троицы Чижевской церкви, священникъ о. Николай Фелицынъ».
Александр Дмитриевич не мог не использовать и опыт постройки домовой церкви Спаса Нерукотворного в Абрамцеве и опыт, накопленный за многие годы работы Абрамцевских кустарных мастерских. Да и художники, лично знавшие Веру Саввишну и Елизавету Григорьевну (вслед за нею, через 10 месяцев, скончалась и ее мать), старались поучаствовать в создании храма в память о них.
В устроении внутреннего убранства Храма принимали участие многие члены Абрамцевского кружка. Его украшали майоликовые изразцы, выполненные по эскизам М. Врубеля. Иконостас, киоты для икон, храмовая утварь и др. выполнялись в Абрамцевской столярной мастерской, которая была создана в 1876 году. Орнаментальные работы внутри Троицкого храма были выполнены по эскизам Андрея Саввича Мамонтова, переданными семьей Мамонтовых.
https://yandex.ru/archive/search?text=аверкиево&pageNum=2&index=mass_media Епархиальные ведомости, Московские церковные ведомости. М., 1880–1918, 1915, выпуск № 51/52 «Духовное торжество въ селѣ Аверкіевѣ, Богородскаго уѣзда. Въ имѣніи гг. Самариныхъ, въ Троицкой, села Аверкіева, церкви, Богородскаго уѣзда, 22 сего ноября 1915 года происходило торжественное освященіе двухъ предѣловъ во имя св. Благ. Князя Александра Невскаго и св. Чудотворца Николая. Самый приходъ Аверкіев» открытъ въ февралѣ мѣсяцѣ текущаго года, и состоитъ изъ трехъ деревень: Аверкіево, Бразуново и Дергаево, которыя отошли отъ сосѣднихъ приходовъ: Троицкой, въ Чижахъ, церкви и Николаевской, села Загорья, церкви».
В советское лихолетье гонений на Церковь храм закрыли и использовали, как склад для удобрений и ядохимикатов, пары которых постепенно разрушали внутреннюю отделку, а затем и стены храма.
Однако в 2013 году, по счастливой случайности, после того, как выпала изразцовая плитка из стены храма, Павлу Кашину, Хранителю Арт-Избы «Аверкиево», удалось доказать, что часть декора была выполнена по эскизам знаменитого Михаила Врубеля. Это сыграло ключевую роль в предоставлении финансирования на реставрацию церкви, которая долгое время стояла почти безо всякой надежды на восстановление. В целях содействия в финансировании реставрации храма, Павлом и был создан 10 лет назад наш Фонд "Наследие русской культуры". https://www.ntv.ru/novosti/644830 репортаж НТВ 2013 года о Храме.
А бывший дом Самариных и поныне стоит в Леонтьевском переулке — там теперь музей Станиславского. Позднее семья Самариных переехала на Поварскую, дом 38. В годы Первой Мировой этот большой дом Александром был передан под Главное управление Красного Креста, а семья переселилась в комнаты нижнего этажа. В 1935 году последней вышла из него, чтобы уехать в Можайск, сестра Самарина, Анна (крёстная Веры). В настоящее время на месте этого дома располагается здание института Гнесиных.
Ну а теперь перейдем к событиям в жизни главного героя этого драматического повествования, Александра Самарина, более детально.
Судьба Александра Самарина весьма трагична, она очень живо и ярко иллюстрирует историю Российской Империи конца ХIХ, начала XX века. Александр Дмитриевич за свою жизнь успеет претерпеть и взлеты и падения, он будет: губернским предводителем дворянства Москвы, обер-прокурором Святейшего Синода, и даже кандидатом в Патриархи (единственный в истории Православной Церкви случай, когда на пост претендовал не священнослужитель, а мирянин!). В том числе, он был известен еще и тем, что удостоился «почетного звания» личного врага всевластного в то время «старца» Григория Распутина.
А после 1917 года претерпит заключения, репрессии и ссылки... И было, по большевистским меркам, за что, потому что позиция Самарина по отношению к новой власти была отнюдь не примиренческая (хотя с оружием в руках он с ней и не боролся), и когда было возможно, он с товарищами по Совету объединенных приходов (день создания Совета совпал с 50-летним юбилеем Самарина, 30.01.1918 г., и уйдет он из жизни в тот же день, только через 14 лет), выражал решительный протест. В частности, в марте 1918 года Собор уполномочил его, Н. Д. Кузнецова, Н. Г. Малыгина и А. И. Изюмова, с представителями московских приходов заявить решительный протест Совнаркому в связи с захватом принадлежащего Православной Церкви имущества, что и было сделано.
Также, Самарин на заседании Собора 20 апреля 1918 года оглашает проект постановления о недопустимости участия православных в торжествах по случаю 1 мая, приходящихся на Великую Страстную Среду. Такая позиция Самарина явилась отягчающим обстоятельством в уголовном деле «Самарина-Кузнецова», на суде, и при вынесении ему смертного приговора в 1920 году. Но высшую меру наказания заменили тюремным заключением «до окончательной победы мирового пролетариата над мировым империализмом». Самарин сидел в Таганской тюрьме. Однажды заключённых посетила комиссия Коминтерна (представители Франции и других стран). Одна из француженок спросила Александра Дмитриевича, какой у него срок. Тот ответил: «До полной победы!» Коминтерновка недоумевала: «А когда это будет?». И срок заменили — сначала на 25 лет, потом на 2,5 года. До конца своих дней Александр переживал аресты, тюрьмы, ссылки, но от веры и служения Церкви и своим принципам не отрёкся!
Но начнем, все же, свой рассказ о действительно выдающемся государственном деятеле Российской Империи с его дореволюционного периода жизни. Из воспоминаний дочери, Елизаветы: «Будучи студентом, отец мой руководил студенческим церковным хором Московского университета и пел с этим хором в Ново-Екатерининской больнице у Петровских ворот». Она вспоминает, что «Решались и обсуждались братьями Самариными серьезные вопросы, готовились выступления отца, обращения к царю от Москвы – сердца России. Все это было слишком серьезно и непонятно мне. А вот что уяснилось в моем детском восприятии, так это необычайная занятость отца была прямой заботой о людях, об устройстве судьбы отдельных семей, детей, стариков; о создании приютов, богаделен, обеспечении их средствами; попечительство его в учебных заведениях Москвы.
Причем он действительно был попечителем: входил в жизнь и интересы этих школ и учащихся, умел общаться с детьми и радовался, когда мог утешить их чем-либо. Думаю, что в эти годы, неся в сердце своем горе, может быть в память умершей матери моей, отец многим облегчил жизнь: помог, утешил, поддержал. Он привлекал к работе других людей, заставлял, убеждал их давать средства на воспомоществование и своим примером учил, как надо трудиться на пользу ближним».
Государственная деятельность занимала Александра Дмитриевича все время, и он достиг больших успехов на этом поприще. Начиная с 1893 по 1899 гг., будучи земским начальником Бронницкого уезда Московской губернии, а затем и в 1899—1908, являясь уже Богородским уездным предводителем дворянства.
Вот как оценивал деятельность в ту пору Самарина все тот же губернатор В.Ф. Джунковский, который пишет в своих воспоминаниях: "Начал я свой объезд с Богородского уезда, которому посвятил три дня. Этот уезд -- один из крупных в Московской губернии, с большим фабричным населением. Несмотря на преобладание фабричного населения, тревожные дни конца 1905 г. мало отразились на этом уезде, и даже такая огромная фабрика, как Богородско-Глуховская мануфактура с 12 тысячами рабочих, сохранила полное спокойствие. Работа на ней не прерывалась.
Но что особенно выделялось в этом уезде, это образцовая деятельность крестьянских учреждений во главе с уездным съездом, председателем коего состоял уездный предводитель дворянства А. Д. Самарин. Благодаря его превосходному знанию крестьянского дела и той заботливости, которые присущи ему, уездный съезд, ведавший все крестьянские дела, находился в блестящем состоянии. А. Д. Самарин представлял собой достойный подражания образец уездного предводителя дворянства, это была душа уезда, все слои его одинаково уважали, гордились им. Он сумел так объединить деятельность земских начальников своего уезда, так умело и с такой любовью к делу руководил ими, что Богородский съезд мог считаться настоящей служебной школой для земских начальников....
Все три дня, проведенные мною в Богородском уезде, то повышенное, бодрое, доброжелательное [настроение] всех слоев населения, которое мне всюду сопутствовало, гостеприимство, все это вместе оставило во мне такое чудное впечатление после пережитых в Москве ужасов, что я вернулся в Москву с совсем обновленной душой".
Для справки: Богородский уезд в то время – административная единица в составе Московской губернии, существовавшая до 1929 года. Центр – город Богородск. Громадная территория уезда включала современные Ногинский, Павлово-Посадский, Щёлковский районы, восточную часть Балашихи, северную часть Орехово-Зуева, г. Королёв и Ивантеевку, значительную часть Орехово-Зуевского, части Пушкинского и Раменского районов Подмосковья. Население уезда в 1897 году – 223,3 тыс. человек.
А в своем отчете за 1906 год Джунковский отмечает, что "только люди с выдающимися способностями и трудолюбием, как Богородский предводитель Самарин, могли поставить деятельность уездного съезда на должную высоту. Прочтя это, Государь сделал собственноручную заметку: "Искренно благодарю Самарина".
Из воспоминаний дочери Елизаветы: «Отец мой говорил, что Николай II был очень приятным, даже обаятельным в общении человеком, как частное лицо… Но как глава государства царь был совершенно беспомощен и безволен».
И это безволие вскоре дало о себе знать, отразившись на судьбе самого Самарина. 5 июля 1915 Александр Дмитриевич был назначен обер-прокурором Святейшего синода. По его воспоминаниям, во время беседы с Николаем II накануне своего назначения он подверг резкой критике Григория Распутина: «Государь, вот уже несколько лет, как Россия находится под гнётом сознания, что вблизи Вас, вблизи Вашего семейства находится человек недостойный. Жизнь его хорошо известна в России, а между тем этот человек влияет на церковные и государственные дела. Государь, это не пересуды, это твёрдое убеждение людей верующих, людей, Вам преданных».
Из письма Самарина: «Пишу в вагоне по пути из Барановичей в Москву. Вы, может быть, уже знаете, какое тяжелое бремя неожиданно свалилось на меня: сегодня Государь назначил меня обер-прокурором Синода! Хожу как в чаду, я ли это, со мной ли это случилось!».
Из воспоминаний дочери Елизаветы: «В гостиницу «Европейская», где жил мой отец, приехал к нему епископ Варнава в сопровождении Распутина, с которым он был в тесном контакте. Отец просил принять епископа и при его входе, относясь к нему крайне отрицательно, но отдавая должное уважение его сану, встал и подошел здороваться и принять благословение; когда же за епископом Варнавой выступила фигура Распутина с просфорой в руках, отец выпрямился, заложил руки за спину и сказал: «А вас я не знаю и вам руки не подам». «С тем и уехали гости».
За дерзость критиковать всемогущего «старца» он спустя некоторое время и поплатился. Безвольный император не посмел ослушаться императрицы и уже 26 сентября уволил Самарина с должности обер-прокурора (при этом он остался членом Государственного совета, почётным опекуном и в должности егермейстера). Злой "гений" царского двора Распутин победил... А проиграл не столько Самарин, как в скором времени выяснится, проиграла вся Россия. Пройдет совсем немного времени, и своё державное одиночество государь выразит в словах: «Кругом измена, и трусость, и обман!», записанных в его дневнике 2 марта 1917 года (в день отречения от престола)…
Знаменитый русский мыслитель Николай Бердяев так отзовется о нашем герое: «А. Д. Самарин, по-видимому, и является разумным, осмысленным правым, довольно трезвым, даже слишком трезвым. Он, вероятно, боится всякого слишком иррационального начала. И его разумная и трезвая правость, его рационалистическое славянофильство столкнулись лицом к лицу со скрытой силой, безумной и опьяненной, с темным вином русской земли. Разумный, культурный консерватизм бессилен в России, не им вдохновляется русская власть. И только беспредельная приспособляемость русской бюрократии, ее рабья готовность служить чему угодно может ладить с темными влияниями».
Самарин был последовательным сторонником "Великой России" (в понимании Столыпина), но яростные сторонники "Великих Потрясений" оказались сильнее его (в том числе, благодаря разрушительной деятельности Распутина). В тоже время, Александр Дмитриевич выступал за независимость Церкви от государства. Но пришедшие к власти большевики, сторонники государственного агрессивного атеизма, пошли еще дальше...
С 1915 года он главноуполномоченный Российского общества Красного Креста по эвакуации во внутренние районы империи. И эта строка в биографии, судя по всему, спасла ему впоследствии жизнь. Из воспоминаний дочери Елизаветы: «По личному распоряжению Дзержинского в Великую субботу был освобожден из тюрьмы отец. За него просил доктор Сергей Сергеевич Кедров, работавший с отцом в дни войны в Красном Кресте. Кедров умирал в эти дни от тяжелой болезни и обратился к своему брату, видному большевику, соратнику Ленина (позднее Кедров погиб в сталинскую эпоху). Кедров просил исполнить его предсмертную просьбу — спасти моего отца. Это и было причиной его освобождения». Интересный факт – Михаил Кедров (тот самый соратник) в 1904 году участвовал в подкопе (безуспешном) в Таганскую тюрьму для освобождения содержащихся там большевиков во главе с Н. Э. Бауманом. А его племянник, Артур Христианович Артузов, один из основателей советской разведки и контрразведки. Оба расстреляны в годы сталинских репрессий.
Последнее слово Самарина перед вынесением ему смертного приговора в 1919 году: «Государственный обвинитель совершенно верно и справедливо сказал, что вменяемые мне в вину нарушения закона, по существу, только повод для привлечения меня к суду как тягчайшего преступника. Из всего сказанного им следует, что процесс, который здесь разбирался, является не моим личным процессом, не процессом Александра Самарина, а процессом «за Бога» и «против Бога». И я, пользуясь предоставленным мне словом, открыто заявляю: «я — за Бога», и какой бы приговор, вы, граждане народные судьи, мне ни вынесли, я приму этот приговор как приговор свыше…». Эти слова произвели огромное впечатление на слушавших (зал был переполнен), многие плакали…».
Главные вехи в жизни нашего героя:
Александр Дмитриевич Самарин (30.01.1868, Москва —30.01.1932, Кострома).
- 1893-1899 годах - земский начальник Бронницкого уезда
- В 1899-1908 годах - Богородский уездный предводитель дворянства.
- 26 января 1903 - женитьба на Вере Мамонтовой.
- 20 апреля 1904 - рождение сына Юрия.
- 22 августа 1905 - рождение дочери Елизаветы.
- 1906 - смерть матери Варвары Петровны.
- 28 мая 1907 - рождение сына Сергея.
- 27 декабря 1907 - смерть жены Веры Саввишны в доме Самариных на Поварской.
- В 1908-1915 годах - Московский губернский предводитель дворянства. Директор Богородского попечительского общества о тюрьмах, почётный член Елисаветинского благотворительного общества в Москве и Московской губернии.
- В 1910 году пожалован придворным званием «в должности егермейстера».
- С 1912 года - почётный опекун опекунского совета учреждений Императрицы Марии по Московскому присутствию, член Комитета по устройству Музея 1812 года в Москве.
- С 1912 года - член Государственного совета.
- 5 июля–26 сентября 1915 г. - в должности обер-прокурора Святейшего синода (фактически министр по делам Церкви).
- 1915 год - главноуполномоченный Российского общества Красного Креста.
- 1916 - избрание на должность председателя Постоянного совета объединенных дворянских обществ.
- 1917–1918 - член Священного собора Православной Российской Церкви, товарищ Председателя от мирян.
- 1918 - председатель Совета объединенных приходов г. Москвы,
После Февральской революции как «борец за независимость Русской Церкви от государственного гнёта» был избран председателем Московского епархиального съезда.
После Октябрьского переворота, летом 1918, под угрозой ареста был вынужден покинуть Москву (чекисты пришли за ним с ордером на арест в его отсутствие) и некоторое время скрывался в Оптиной пустыни.
1919-1921 – суд и тюремное заключение в Таганской тюрьме (по иронии судьбы, за 20 лет до него в этой же тюрьме сидел его будущий тесть, Савва Мамонтов).
1922-1925 – работал в музее «Абрамцево».
1926-1929 – находился в ссылке в Якутии. Работа совместно с архиепископом Гурием (специалист по восточным языкам) над переводом с немецкого на русский язык научного труда академика О. Н. Бётлингка «О грамматике якутского языка. Грамматика, тексты и словарь» по заданию Академии наук (академик Марр Николай Яковлевич). 1929-1932 – жил с семьей в Костроме. На некоторое время его опять арестовывали и здесь.
Умер 30 января 1932 года, в свой 64-й день рождения, из-за несвоевременно оказанной медпомощи (по воспоминаниям дочери). Был похоронен на Александро-Невском кладбище Костромы (кладбище впоследствии уничтожено, могила не сохранилась).
В 1980 г. на месте кладбища был устроен мемориал «Вечный огонь» — памятник воинам Великой Отечественной войны, скончавшимся в госпиталях Костромы.
В 2018 г. по решению Костромской городской думы, принятому в связи с обращением митрополита Костромского и Нерехтского Ферапонта (Кашина), к 150-летию со дня рождения Самарина на месте его предполагаемой могилы восстановлено надгробие и установлен каменный крест.
И Вечный огонь в месте захоронения нашего героя очень символичен (хоть он и не посвящен Самарину). Потому что помятую о его трагической и героической судьбе приходят на ум вечно актуальные строки великого нашего поэта: Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало... Именно здесь ушел из жизни тот, кто сердцем чувствовал боль Отечества, кто бесстрашно бросался в огонь в борьбе за его светлое будущее. Он изо всех сил пытался остановить "Птицу-Тройку Русь", на всех парах несущуюся в бездну, но не смог, это оказалось ее фатальным выбором. Как и предрекал его дядя, знаменитый мыслитель своего времени, Юрий Самарин, который ещё в 1848 году писал Аксакову: «Корабль, на котором мы стоим, тонет — в этом я уверен. Нельзя сидеть сложа руки, лучше признать чистосердечно необходимость коренного преобразования и совершить его правомерным порядком. Это, по-моему, лучшее и единственное средство победить коммунизм».
В Костроме тихо и незаметно закатилась одна из самых ярких звезд политико-государственного олимпа царской России начала 20 века. Ушёл из жизни человек безупречной чести и достоинства, веры и правды. Верности долгу и своим идеалам. А главное, Человек беззаветной Любви! Любви к Отчизне, к даме своего сердца, к родным и близким…
Истинный христианин, "последний из могикан" Самариных, он нёс свой тяжкий крест до конца! А от его наследия, к большому сожалению, не осталось даже могильного креста. Разве что книга воспоминаний любимой дочери Лизы, да работы немногих неравнодушных ценителей/хранителей памяти о его героическом, жертвенном жизненном пути.
Нам остается только надеяться, что достойное воздаяние его историческим деяниям еще впереди, что память благодарных потомков сможет вырвать эту личность исторического масштаба из цепких лап забвенья и беспамятства. Ведь только помня о своих корнях, мы сможем построить достойное будущее. И эта наша публикация лишь небольшая монетка в Копилку Памяти о древнейшем роде Самариных и его славном представителе Александре...
А теперь интересные факты из жизни его ближайших родственников:
Род Самариных один из древнейших в Истории России. Он ведет свою историю с XIII столетия. Будучи уроженцами Галиции, предки Самариных состояли на службе у Великого князя Московского Иоанна Даниловича Калиты.Предок Самариных, Нестор Рябец, был воеводой у святого благоверного князя Даниила Московского. А его внук, Иван Родионович Квашня, который вместе с преподобным Сергием Радонежским принял у смертного одра святого благоверного великого князя Димитрия Донского духовное завещание и свидетельствовал его, командовал полком на Куликовом поле. От его внука, Степана Самары и пошел род Квашниных-Самариных. В 1613 г. Самарины находились в первых рядах Земского собора, избравшего на царство Михаила Романова…
Представители древнего рода Самариных, чей предок киевский вельможа Нестор Рябец в 1282 году упоминается в числе бояр Галицкого короля Льва Даниловича. Правнук Нестора Рябца Степан Родионович Самара - родоначальник Самариных, упоминается на свадьбе княжны Софьи Иоанновны, дочери Ивана с князем Василием Даниловичем Холмским, состоявшейся 13 апреля 1500 года.
Потомки Степана Родионовича Самары в течение шести веков достойно и верно служили Российскому Отечеству. Они храбро сражались на поле брани, самоотверженно отстаивали интересы Российского государства на дипломатической службе. Самарины были боярами и стольниками, полковыми и городскими воеводами, генератами и кригс-комиссарами и членами Государственного совета. В роду Самариных крупные землевладельцы, историки и философы, талантливые публицисты, видные общественные и государственные деятели.
В XVII веке род Самариных записан в Бархатную книгу древних дворянских родов. Их фамилия внесена в родословные книги дворян в VI часть (древнего русского дворянства) Московской, Тульской, Калужской, Ярославской, Симбирской и Самарской губерний.
Род Самариных один из древнейших в Истории России. Он ведет свою историю с XIII столетия. Будучи уроженцами Галиции, предки Самариных состояли на службе у Великого князя Московского Иоанна Даниловича Калиты. Предок Самариных, Нестор Рябец, был воеводой у святого благоверного князя Даниила Московского. А его внук, Иван Родионович Квашня, который вместе с преподобным Сергием Радонежским принял у смертного одра святого благоверного великого князя Димитрия Донского духовное завещание и свидетельствовал его, командовал полком на Куликовом поле. От его внука, Степана Самары и пошел род Квашниных-Самариных. В 1613 г. Самарины находились в первых рядах Земского собора, избравшего на царство Михаила Романова…
Представители древнего рода Самариных, чей предок киевский вельможа Нестор Рябец в 1282 году упоминается в числе бояр Галицкого короля Льва Даниловича. Правнук Нестора Рябца Степан Родионович Самара - родоначальник Самариных, упоминается на свадьбе княжны Софьи Иоанновны, дочери Ивана с князем Василием Даниловичем Холмским, состоявшейся 13 апреля 1500 года.
Потомки Степана Родионовича Самары в течение шести веков достойно и верно служили Российскому Отечеству. Они храбро сражались на поле брани, самоотверженно отстаивали интересы Российского государства на дипломатической службе. Самарины были боярами и стольниками, полковыми и городскими воеводами, генератами и кригс-комиссарами и членами Государственного совета. В роду Самариных крупные землевладельцы, историки и философы, талантливые публицисты, видные общественные и государственные деятели.
В XVII веке род Самариных записан в Бархатную книгу древних дворянских родов. Их фамилия внесена в родословные книги дворян в VI часть (древнего русского дворянства) Московской, Тульской, Калужской, Ярославской, Симбирской и Самарской губерний.
Дедушка (здесь и далее указаны степень родства с главным героем нашего повествования Александром Самариным), Фёдор Васильевич Самарин (1784-1853) — русский чиновник, военачальник и общественный деятель, полковник, благотворитель, сахарозаводчик.
Его отец - Василий Николаевич Самарин (1741–1811) - секунд-майор, крупный землевладелец, председатель Симбирского губернского дворянского собрания (1790–1792). Мать - Мария Васильевна Мещерская (1743-1810). «Его (В.Н. Самарина) жена была прекрасно образованной, привлекательной женщиной, знала несколько иностранных языков, древнерусскую и иностранную литературу».
Фёдор Васильевич числился офицером Измайловского полка и принимал участие во всех войнах, которые вела Российская империя в начале XIX века, находясь в командировках при разных корпусах, принимавших участие в боевых действиях. В 1805 год - поход в Силезию, в 1806 принимал участие в битве под Пултуском, в 1807 году за храбрость в сражениях под Журжею и Измаилом был награждён золотою шпагою и орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. В 1812 году находился при Дунайской армии Чичагова, совершив с ней поход из Молдавии под Березину. Затем, состоя при армиях Чичагова, Барклая-де-Толли, Блюхера, принимал участие в заграничном походе русской армии до вступления в Париж. Награждён Владимирским крестом с бантом и золотою шпагою.
В декабре 1818 года был произведён в статские советники и пожалован придворным званием «в должности шталмейстера». В 1820 году ему повелели состоять при императрице Марии Фёдоровне.
В 1818 году женился на дочери поэта Ю. А. Нелединского-Мелецкого Софье Юрьевне. В 1823–1825 годах молодые Самарины путешествовали по Европе. Жили в Париже, бывали в Швейцарии, Италии и Германии. Сын Михаил родился в Париже в 1824 году, дочь Екатерина в 1825 году в Дрездене. Посещали музеи, театры, приобретали новую литературу. Фёдор Васильевич побывал во всех высших учебных заведениях этих стран.
В 1826 году Фёдор Васильевич подал прошение об отставке, чтобы посвятить себя воспитанию детей. К этому времени в его семье их было уже пятеро. Императрица, высоко ценившая деловые и нравственные качества Самарина, предложила ему место сенатора, на что Фёдор Васильевич ответил:
«Самая лучшая служба, которую в настоящее время я могу сослужить своему Отечеству, это воспитать для него пятеро граждан». Воспитали в итоге девятерых…
В 1827 году одним из первых в России открыл в своей усадьбе Васильевское Самарской губернии школу для крестьянских детей. В 1850 году в его имении началось строительство школы для девочек. Фёдор Васильевич считал, что в васильевской школе вместо священника учителем должен быть человек «из окончивших семинарию по первому разряду, добронравный, пользующийся любовью у населения». Он всячески поощрял крестьян, отпускавших детей в школу, а дворовые, окончившие школу с хорошими отметками, могли рассчитывать на получение должности приказчика.
В 1840-е года дом Самарина был одним из центров московской общественной жизни. На балы, домашние спектакли и чтения с участием Щепкина, Шумского и Садовского собиралось и высшее московское общество, и профессора, и учащаяся молодёжь. Часто у них бывали Иван Дмитриев, Тургенев, Жуковский, Вяземские, Денис Давыдов и другие. По словам современника, Самарин был: «человек умный и образованный, с сильным и даже несколько крутым характером. Он был богат и держал свои дела всегда в полным порядке, чего нельзя было сказать о многих барах того времени. Дом его на Тверской, на углу Газетного переулка, впоследствии перешедший, к сожалению, в другие руки, был отделан отлично. Пока дочь выезжала в свет тут бывали большие приемы, на которые собирались и светские люди и литераторы. После замужества дочери большие приемы прекратились, и старики жили тихо».
Как помещик принимал активное участие в управлении своими имениями. В симбирском имении построил две каменные церкви, устроил школу, посредством общественной запашки накопил капитал в 50 тысяч рублей, который после его смерти был передан крестьянам при освобождении их от крепостной зависимости. В том же имении он основал известное мериносовое овцеводство в 20 тысяч голов, которое развивал также и в своем имении в Самарской губернии. В 1823–1824 гг. были куплены бараны и матки с Царскосельской фермы князя Лихновского и в Саксонии, в королевской Реннесдорфской овчарне — электоральной породы. С этого времени и до 1847 года каждые три-четыре года для обновления крови выписывались бараны и матки электоральной породы в лучших овчарнях Саксонии — у Шпена в Ошатце, у Штейгера в Ротшенберге и в Меглинской овчарне у знаменитого агронома Тьера. В 1852 году на выставке Императорского Московского общества сельского хозяйства овчарня Ф. В. Самарина получила за выставленные руна золотую медаль.
Большое хозяйство в Самарской губернии также требовало опыта, умения руководить людьми, твёрдости, терпения и главное — честности и порядочности управителя, на котором бы всё держалось. Фёдор Васильевич нашёл такого человека. Им стал Пётр Яковлевич Воронков, который, несмотря на то, что был крепостным, пользовался у Самариных доверием и уважением. Хотя ему была дана отпускная, он не захотел ей воспользоваться и продолжал честно служить барину. Несмотря на дальность расстояния, Ф. В. Самарин был человеком предприимчивым и хорошим хозяином. В условиях Крепостного права он деятельно заботился о благосостоянии крестьян, был строгим, но справедливым.
В тульском имении он открыл свеклосахарный завод, в богородском — страховое общество для защиты от огня двух тысяч крестьян. Здесь о его хозяйственной деятельности более подробно https://privolge.ru/history/privolge/
После смерти Фёдора Васильевича в ноябре 1853 г. в июле 1858 г. состоялся раздел наследства. Николаю Фёдоровичу перешло «в полном составе имение в Богородском уезде Московской губернии село Никольское-Загорье» со многими деревнями. Его брат Владимир Фёдорович, служивший в то время в армии, от полагавшейся части владений отца отказался, получив от матери и братьев Николая и Петра 200 тыс. руб. сер. Николай, Владимир и Пётр Самарины обязались выдавать Софье Юрьевне «ежегодный пожизненный пенсион по пять тысяч рублей серебром каждый». А Юрий и Дмитрий Фёдоровичи Самарины, к которым перешло крупное имение в Поволжье, обязались в два срока выплачивать Софье Юрьевне пожизненный пенсион в размере 10 тыс. руб. сер. в год, а также ежегодно выплачивать брату Николаю «начиная с 1 января 1859 года в течение 10 лет по четыре тысячи рублей серебром в год по 1 января 1874 года». Деньги Самарины считали тщательно.
Усадьба Измалково
Подмосковная усадьба рода Самариных Измалково достойна отдельного, более подробного упоминания. Она была приобретена Фёдором Васильевичем, дедом Самарина, в 1830 г.
Легенда (Этот эпизод из жизни предков Самарина фигурирует в нескольких источниках, поэтому мы приводим его здесь. Но он не стыкуется с фактами биографии молодоженов. Через несколько лет после свадьбы (1818 г.) супружеская чета отправляется в путешествие по Европе. И верится с трудом, что молодая кокетка Софья отказалась бы блеснуть своими дорогими украшениями перед француженками и прочими римлянками. А усадьба Измалково будет приобретена только через 12 лет после свадьбы): «Будучи еще женихом, предок нашего героя, Фёдор Васильевич, подарил своей невесте, Софье Юрьевне очень богатое ожерелье. В течение всего первого года их супружества Софье Юрьевне ни разу не привелось надеть на себя эту драгоценность, и она предложила своему мужу дать этому заветному подарку другой и более полезный для неё вид, купивши на цену ожерелья подмосковную деревню, и таким образом было приобретено Измалково».
Главным в усадьбе был двухэтажный деревянный дом, отштукатуренный «под камень» в стиле ампир. Облик дома украшал большой балкон, поддерживаемый шестью колоннами дорического ордера. Слева от дома стояли два одноэтажных рубленых флигеля. В усадьбе был устроен обширный липовый парк регулярной и пейзажной планировки. Одной из границ парка служил большой проточный неправильной формы пруд, называемый Самаринским. Дом был известен своей огромной библиотекой, картинами и гравюрами. В библиотеке стоял бюст боярина Матвеева, прадеда Фёдора Васильевича, соратника Петра I.
Несколько слов о предке, бюст которого красовался в библиотеке. Андрей Артамонович Матвеев (1666 - 1728) - дипломат, один из сподвижников Петра I. Сын боярина А.С. Матвеева и Е.Г. Гамильтон, дочери шотландца, обосновавшегося в России в XVII в. В 1699 — 1712 годах посол в Голландии. Участник переговоров в Париже (1705 — 1706) о заключении торгового соглашения с Францией. В 1706 — 1708 годах посол в Лондоне, в 1712 — 1715 годах в Вене. После возвращения в Россию занимал должности президента Морской академии и Навигацкой школы, президента Юстиц-коллегии, президент Московской сенатской конторы. В личной библиотеке Матвеева было свыше одной тыс. (!) книг на русском, греческом, латинском, немецком, французском и других языках по всем отраслям знаний. Автор воспоминаний о стрелецком бунте 1682 (во время бунта погиб его отец) и последующих событиях и записок, содержащих наблюдения и рассуждения о политическом строе Франции, ее государственных деятелях, быте и нравах страны, архитектурно-исторических памятниках, искусстве. И еще любопытный факт – будущая мать Петра 1 воспитывалась в доме отца Андрея Артамоновича. Также его отец числится родоначальником театральных постановок в России и первооткрывателем аптеки.
Возвращаемся к усадьбе Измалково. «По преданиям местных жителей сам Наполеон провел ночь в усадьбе Измалково и утром 1 сентября под сенью одного из гигантских дубов продиктовал распоряжение Мюрату, командовавшему тогда кавалерийским корпусом, о направлении войск на Москву».
«Усадьба Измалково, окруженная старинным парком на берегу пруда, на протяжении почти всей истории была связана с темой детства. Здесь супруги Федор Васильевич и Софья Юрьевна Самарина, купившие усадьбу в 1830 году, устроили знаменитую домашнюю школу для своих девятерых детей с лучшими учителями и профессорами, приезжавшими из Москвы в специально посланных за ними экипажах. Учебный план для школы разработал француз А.И. Пако, в дальнейшем преподаватель французской словесности в Московском университете. Школа работала без перерывов: зимой в московском особняке Самариных на Поварской, летом в Измалкове».
«По живописному парку, окружавшему дом со всех сторон, с маленьким Юшей (Юрий Фёдорович) часто гулял его личный гувернёр, француз Адольф Пако, который говорил с ним только на латыни. Пако со временем стал почти членом семьи, обрусел и превратился в Степана Ивановича, известного преподавателя Московского университета начала 40-х годов, учителя французской литературы у детей Дениса Давыдова. Его дочь, Елизавета, и внучка, Маруся, также воспитывались в семье Самариных и проводили лето в Измалково».
Федор Буслаев: «Это домашнее учебное заведение оставило по себе самые светлые из моих воспоминаний о старинной Москве, потому что я сам лично принимал в нём участие много лет сряду в качестве наставника и экзаменатора, и мог вполне оценить высокие достоинства отца семейства, когда он с сердечным рвением, а вместе и с неукоснительною точностью и примерным благоразумием исполнял обязанности директора и инспектора своей родной школы».
Федор Буслаев, со слов француза Адольфа Пако: «Самарины находились в Риме… Софья Юрьевна со своей маленькой свитою шла по тротуару, а рядом по дороге тихонько тащилась коляска. Вдруг из ворот выскочил осёл с двумя корзинками по обоим бокам и заверещал благим матом; лошади шарахнулись в сторону, а потом во весь опор помчались вперёд вдоль по улице. Пако, ошеломлённый внезапностью переполоха, мог мне припомнить из этих мгновений тревоги и отчаяния только то, как несчастная мать, обезумев от ужаса, стремглав бросилась вслед за уносящимся от неё ребенком, как она не раз спотыкалась и падала и всё не уставала бежать… Пако, постоянно вперяя свои взоры вдаль, вдруг заметил, как мелькнула какая-то фигура около взбесившихся лошадей, и они мгновенно остановились. Когда все трое добежали до спасённого от гибели Миши вместе с нянькою и экипажем, они увидели красивого молодого человека, щёгольски одетого и в светлых перчатках, который держал под уздцы обеих лошадей. Это был Луи-Наполеон, будущий император французов».
Хозяева отличались гостеприимством, в доме бывали Мещерские, Мансуровы, Осоргины, Гагарины, Свербеевы, Мамонтовы, Аксаковы, Поленовы. К Юрию Самарину часто приезжал из Ильинского его друг К. C. Аксаков, также писавший диссертацию. После кончины Ю. Ф. Самарина память о нём бережно сохранялась. Архив был сдан в Румянцевский музей (более 1300 единиц хранения). https://tvsm.ucoz.ru/pdf/statji/iskusstvo/iskust_izmalkovo.pdf
После революции в усадьбе разместили детскую санаторную (туберкулезную) колонию, впоследствии детский санаторий № 39. В своем большинстве имущество при этом было утрачено, а библиотека продана и оказалась в Пражском университете. Из мебели удалось чудом спасти несколько редких книжных шкафов конца XVIII века, перевезенных в Пушкинский музей в Больших Вяземах после его организации. Шкафы находились в плачевном состоянии, в них десятилетиями сушили белье. После многолетней реставрации их можно увидеть в русской библиотеке усадьбы Вяземы. В начале 1930-х годов была снесена церковь Дмитрия Ростовского (1757 г.). На месте кладбища и Измалковского леса стали строиться дачи поселка литераторов «Переделкино». Два скульптурных льва при ступенях парадного крыльца перевезены в 1970-е гг. в усадьбу Юсуповых «Архангельское».
В 2015 году Правительство Москвы передало усадьбу на 49 лет в безвозмездное пользование Фонду помощи детям с онкогематологическими и иными тяжёлыми заболеваниями «Подари жизнь». В 2019 году был согласован план по реконструкции, реставрации и приспособлению под пансионат комплекса зданий усадьбы «Измалково». Проект реконструкции предусматривает воссоздание исторического облика фасадов здания и их декора с сохранением восточных и западных кирпичных пристроек. В настоящее время реставрация завершена.
Еще одна усадьба Самариных, «Васильевское», располагалась на Волге (ныне село Приволжье Самарской области), и была одной из крупнейших, и вместе с тем, немногих усадеб в отдаленном по тем временам от Центральной России регионе. Известно, что главный дом спроектировал начинающий тогда московский архитектор М. А. Дурнов (впоследствии автор театра Ш. Омона на Триумфальной площади в Москве и вокзала в Муроме).
В конце 1960-х гг. усадьба Самариных попала в расчётную зону переработки берега волнением Саратовского водохранилища. Все ее основные постройки были по проекту подготовки водохранилища снесены заблаговременно до окончательного подъема воды. К настоящему времени от обширной усадьбы с двухэтажным каменным домом, пристанью, конюшней, винокуренным заводом и суконной фабрикой сохранилась лишь её небольшая часть — людская, арочные выездные ворота, часть ограждения. В 2008 году Правительством Самарской области принято решение о восстановлении и реконструкции этого исторического комплекса.
Бабушка, Софья Юрьевна Нелединская-Мелецкая (1793—1879), младшая дочь сенатора и поэта Ю. А. Нелединского-Мелецкого.
Предки ее отца происходят от «мужа королевского рода» Станислава Мелецкого (в крещении — Михаила), который в начале XV века приехал из Польши на службу к Великому князю Московскому Василию II. Позже его сын владел вотчинами на реке Нелединке и стал потому называться Нелединским. Батюшков называл его "Анакреоном и Шолье нашего времени". Мать Софьи, княжна Е. Н. Хованская, выпускница Смольного института благородных девиц, дочь калужского генерал-губернатора Н. Н. Хованского.
Князь Пётр Андреевич Вяземский писал о Нелединском-Мелецком: «Он нежно любил жену свою и во многих отношениях был примерный муж и чадолюбивый семьянин. Жена его была существо кроткое, преданное, малосильное и болезненное. Кто видал Нелединского в домашнем быту, тот знает, с какою постоянною и нежною попечительностию ухаживал он за нею, лелеял, берёг её, как больное и многолюбимое дитя… Однажды она страдала сильною зубною болью и не могла решиться отдать себя в руки зубного врача. Чтобы ободрить её, Нелединский притворился, что и у него болит зуб, и в глазах её отдал на жертву зубного врача свой, вероятно, не совершенно здоровый зуб, но который ещё мог бы долго оставаться на месте». Он автор очень модной в то время песни «Выйду ль я на реченьку» — по словам князя Вяземского, её пели и «красавицы высшего общества, и поселянки среди полевых трудов». В 1826 году Нелединский-Мелецкий вышел в отставку и поселился в Калуге, у дочери Аграфены. Много времени проводил в деревянном одноэтажном флигеле в Загородном саду, где располагалась дача губернатора. В этом флигеле позже жил Гоголь.
https://cyberleninka.ru/article/n/zhanrovoe-svoeobrazie-lyubovnoy-liriki-yu-a-neledinskogo-meletskogo Жанровое своеобразие любовной лирики Ю. А. Нелединского-Мелецкого
Воспоминания о Ю.А. сына Вяземского
Императрица Мария Фёдоровна покровительствовала Софье и в 1810 году пожаловала во фрейлины, а через восемь лет повела её под венец. Накануне свадьбы В. Л. Пушкин (дядя «нашего всё») писал Вяземскому:
«Софья Юрьевна идет замуж за приятеля твоего Самарина, и свадьба будет скоро. Я был у Юрия Александровича и у невесты, и поздравлял их всех. Жених в восхищении. Он в деревнях своих велел раздать несколько тысяч бедным, петь благодарственные молебны, и в день свадьбы несколько бедных девушек будут обвенчаны, и каждая из них получит тысячу рублей в приданое».
“La séduisante Sophie Neledinsky épouse Samarine, le roux” («Соблазнительная Софи Нелединская выходит замуж за рыжего Самарина») — говорили в Петербурге.
После свадьбы Самарины жили в Петербурге, а в 1826 году переехали в Москву, лето они обычно проводили в своём подмосковном имении Измалково. Скромная, не любившая света, Софья Юрьевна посвятила себя всецело семье, заботясь о воспитании детей, которых у неё было 9 человек.
Отец, Дмитрий Фёдорович (1831—1901) — русский общественный деятель и писатель.
Долгое время влиятельный гласный московского земства, сотрудник изданий Иван Аксакова и «Московских ведомостей», в которых выступал представителем дворянско-помещичьих интересов; издатель сочинений своего брата, к которым составил ряд довольно обширных предисловий.
После смерти отца в 1853 году, получил в наследство (совместно со старшим братом Юрием) имение Васильевское, где продолжал занятия, начатые отцом, по селекции овец, которых приобретал в Силезии и Саксонии. Кроме этого, применяя новую агротехнику, он получал высокий урожай пшеницы — за пшеницу Египетку, посланную Самариным на Парижскую выставку, ему была присуждена золотая медаль.
В 1863 г., по инициативе Самарина, была построена земская больница на территории Спасской волости Самарской губернии. Отапливалась она тридцатью печами, выложенными изразцовой плиткой. Не скупился помещик на такую «роскошь», знал, что строит на века. И действительно, ни одно, ни два и ни три поколения жителей сёл Васильевское (ныне — Приволжье) и Спасское обретали здоровье в этой больнице.
Принимал участие в подготовке и проведении реформы 1861 года (отмена Крепостного права), был мировым посредником 3-го участка Самарского уезда Самарской губернии.
В статистическом сборнике за 1883 год о с. Васильевском содержатся такие сведения: «Сельцо Васильевское Спасской волости. Все жители русские, православные. В селе имеется: 2-х классная школа, хлебная и лесная пристани, 2 ветряных, 1 водяная и 2 паровых мельницы, паровая лесопилка, кирпичный завод. Ежегодно в селе проходят 3 ярмарки».
При Дмитрии Фёдоровиче Самарине в 1880-х годах по проекту московского архитектора М. А. Дурнова на крутом берегу Волги были построены большой трёхэтажный дом-дворец в византийском стиле с бельведером в форме восьмерика, перекрытого куполом, и целый комплекс хозяйственных и других помещений. Дворец строили в течение восьми лет, а все строительные работы велись только в тёплое время года. Людские, контора, фонтанные чаши, лестница к Волге, витиеватый кирпичный забор с парадным въездом и коваными решётками — всё это гармонично создавало обширный комплекс, венчало который монументальное здание из красного кирпича с блестящим чешуйчатым куполом. В рациональном ведении хозяйства Самарину помогал управляющий имением О. О. Крамер, имевший высшее агрономическое образование, закончивший курс в Пражском политехникуме.
В конце 1870-х годов особое внимание уделял организации городских начальных школ. Дмитрий Фёдорович передал в дар Самарскому уездному земству построенную на его средства в с. Спасском больницу с надворными постройками. Содержал училища Спасское, Озерецкое, Владимирское.
В 1882 году Дмитрий Фёдорович написал монографию о Васильевской экономии для первого «Сборника статистических сведений по Самарской губернии» и помог будущему крупному статистику России, выдающемуся учёному А. Ф. Фортунатову на месте подробно ознакомиться со своим хозяйством.
В 1891 году в местной газете отмечалось, что «деятельность землевладельца г. Самарина на пользу местного населения заслуживает самого глубокого сочувствия и похвалы». Автор, прежде всего, обратил внимание на «заботу Самарина о поднятии народного образования. С этой целью им давно уже содержится в селе Спасском на собственный счет прекрасно обставленное сельское училище, помещенное в специально для этого выстроенном им здании с квартирой учителя и с двухцветным залом для пения и литературных чтений. В училище имеется богатая коллекция учебных пособий и книг, и даже волшебный фонарь для литературных вечеров».
Многие годы был гласным Московского губернского земского собрания, членом Московской городской думы.
2 декабря 1901 года Дмитрий Фёдорович скоропостижно скончался. Ушёл из жизни последний из сыновей Фёдора Васильевича Самарина. О каждом из них можно сказать: «И жизни след оставил свой». У Юрия, Александра, Владимира, Николая, Петра — не было детей. Одному из них, а именно Дмитрию Фёдоровичу уготовила судьба ещё одну важную миссию — он единственный из пятерых сыновей стал продолжателем замечательного древнейшего рода Самариных.
Мать, Варвара Петровна (1832—1906), дочь генерал-майора П. Н. Ермолова (известного, в том числе, в качестве приёмного отца чеченского художника Петра Захарова).
Родила в браке семерых детей. Из воспоминаний внучки, Елизаветы: «Мать моего отца Варвара Петровна, происходила из семьи Ермоловых. Это была настоящая русская женщина, в молодости привлекательной наружности, религиозная и с той подлинной внутренней простотой, которая была характерна для лучших представителей аристократии. Такая настоящая простота ставила рядом и сближала простую неграмотную русскую женщину с бабушкой Варварой Петровной, стоявшей по своему положению в высшем дворянском обществе. Бабушка была воспитана, как полагалось в те времена, под влиянием западной культуры, но внутренне она сохранила свою русскую сущность, по-русски говорила очень просто, любила русскую речь с народными выражениями и поговорками. Бабушка от семьи Ермоловых внесла в семью Самариных эту простоту, которая была чужда несколько суровой атмосфере самаринской семьи. В старости бабушка Варвара Петровна, потеряв мужа, за которым она шла всю жизнь, не потеряла спокойной уверенности и мудро решала, казалось, неразрешимые семейные вопросы… В одном из писем моей бабушки Варвары Петровны Самариной к моей матери, в то время невесте моего отца, есть такая фраза: «Саша (мой отец. – Е. Ч.) за всю свою жизнь меня ничем не огорчил».
Дядя, Юрий Фёдорович (старший брат отца, 1819-1876).
Выдающийся русский общественный деятель, философ, историк, публицист Ю.Ф. Самарин оставил глубокий след почти во всех отраслях общественной и государственной деятельности. В нем сочетались три дарования: критический ум. способность историка-исследователя и талант оратора. Самарин принадлежал к той категории творцов социальных реформ, чьи идеи реализуются на практике.
Ф. Достоевский называл его «твёрдым и глубоким мыслителем», В. Ключевский — «главным теоретиком крестьянской реформы», В. Соловьев — «самым принципиальным и рассудительным среди славянофилов». Философские взгляды Самарина находились сначала под сильным влиянием гегелевской философии. После знакомства с К. С. Аксаковым сблизился с ведущими славянофилами: А. С. Хомяковым и братьями Иваном и Петром Киреевскими. Особенно сильным было воздействие на него идей Хомякова. Позже в «Письмах о материализме» он подвергает критике философскую систему Гегеля.
В научных и литературных кругах, среди государственных деятелей, художников и композиторов у Самарина было много друзей и близких знакомых: М.Ю. Лермонтов, Аксаковы. Н.В. Гоголь, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский и Карамзины, Сологубы и И.С. Гагарин. А.И. Герцен и Н.Т. Грановский. Ф.И. Тютчев и И.С. Тургенев. Л.Н. Толстой и М.И. Глинка В.А. Тропинин и И.Н. Крамской... с одними он дружил, встречался, с другими сотрудничал в одних и тех же журналах, переписывался, с некоторыми из них дискутировал по важнейшим проблемам общественно-политической жизни России. Самарин был добрым и верным другом, достойным оппонентом. Его высоко ценили не только соратники-славянофилы, но и главные представители западнического направления [
15-летним юношей, осенью 1834 года, блестяще владея французским, немецким, итальянским языками, свободно изъясняясь и читая подлинники на греческом и латинском языках, поступил на словесное отделение философского факультета Московского университета. Историко-филологическое отделение философского факультета Московского университета он окончил в 1838 году первым кандидатом, получив право поступить на службу сразу в министерство. Одновременно с ним отделение окончили М. Н. Катков и Ф. И. Буслаев. Большие связи в высшем свете и отличное образование обеспечивали молодому человеку блестящую служебную карьеру, которая, однако, не привлекала его.
https://proza.ru/2021/12/04/1492 «В студенческие годы дружил с Герценом. Но потом их пути разойдутся. Точно так же, как Герцен и Огарёв дали на Воробьевых горах юношескую клятву, ставшую всенародно известной благодаря Пушкину, дали друг другу клятву и два других выпускника – Самарин и Аксаков. Они тоже Отчизне посвящают «души прекрасные порывы». Более того, они посвящают родине-матери и свою личную жизнь. Отныне Самарин – красавец, завидный жених, - становится монахом в миру. Бывшие выпускники Московского университета, которые сначала поддерживают тесные дружеские отношения, бывают друг у друга, спорят о будущем России, постепенно расходятся по идейным соображениям. Самарин сближается с Хомяковым, Аксаковым, братьями Киреевскими. Они образуют кружок славянофилов, Герцен и его сторонники – кружок западников. Западники считают, что Россия – это отсталая часть Европы. Славянофилы убеждены, что у России особый путь, варварски изменённый Петром, который насильственно сделал своей империи прививку западного образа жизни». В 1846 г. начинается новый этап жизни Юрия Федоровича. Около двух лет он проводит в Риге в качестве чиновника Министерства внутренних дел. Здесь Самарин впервые прикасается к теме, которая впоследствии станет одной из центральных в его творчестве – национальный вопрос в многонациональной Российской империи. Результатом этой «командировки» будут знаменитые самаринские «Письма из Риги» (их читали и активно обсуждали в салонах обеих столиц). Молодого чиновника обвиняют в разглашении служебных тайн и заключают в Алексеевский равелин Петропавловской крепости (комендантом этой крепости в то время был двоюродный прадед В.В. Набокова). Об этом периоде в жизни Юрий Самарина существует исторический анекдот: чтобы арестованному не мешали во время сна шаги тюремщиков, их на ночь переобували в сафьяновые сапоги. Дело в том, что Самарин по рождению принадлежал к сливкам русской аристократии, его крестным отцом был Александр Первый, а крестной матерью – императрица Мария Федоровна. К этому мальчику в царской семье относились с большой нежностью. Спустя десять дней заключения за ним приходит офицер, они идут из ворот крепости на берег Невы, садятся в лодку и приплывают в Зимний дворец. Николай Первый сам разбирает дело родовитого узника. Император, выслушав доводы молодого человека, говорит: «Вы думаете о России, а я – об империи». После этой беседы Самарина освобождают, и направляют на службу в Симбирскую губернию».
«В 1860 году Юрий Самарин написал в Лондон своему однокашнику Александру Герцену теплое письмо, в котором предлагал встретиться и поговорить по душам – тайно, в какой-то из европейских стран. Аристократа и богача Юрия Самарина охотно принимали при любом из королевских дворов Европы. Герцен ответил согласием, и Самарин приехал в Лондон. Он остановился в лучшей на тот момент гостинице «Ройял», куда к нему приехал Герцен. Как мы знаем из воспоминаний, они встретились как друзья и не расставались трое суток. Пили вино, играли в бильярд – и все время говорили, говорили по 18 часов подряд. Потом Герцен в своих сочинениях то и дело будет обращаться к неизвестному другу со словами «Только ты один можешь меня понять…» Этот неизвестный друг – Самарин».
На вечере у Оболенских Юрий встретился с Михаилом Лермонтовым и сдружился с ним. Он был в восторге от стихов Лермонтова на смерть Пушкина (29 января 1837 года). С гибелью Лермонтова Самарин почувствовал большую пустоту. «Это один из тех людей, с которыми я любил встречаться», так писал Юрий Самарин об утрате. А Лермонтов любил бывать в великолепной библиотеке Самариных. Из воспоминаний Е. А. Самариной-Чернышевой: «С Лермонтовым, Юрия Федоровича, связывала юная дружба и увлечение талантом поэта, с Гоголем — глубокая внутренняя связь, прекрасно выраженная в сохранившемся письме Юрия Федоровича к Гоголю».
Со временем сблизился с Константином Сергеевичем Аксаковым, вместе с ним готовились к экзаменам на степень магистра. Юрий бывал в его усадьбе «Абрамцево», которую после смерти Константина Сергеевича выкупит отец Веры, Савва Мамонтов (к слову, в дневниках восемнадцатилетнего Саввы Мамонтова сохранились восторженные впечатления о книгах Сергея Тимофеевича Аксакова, отца Константина).
В обращенном к нему письме Чаадаева от 15 ноября 1846 он обращает внимание и на другие качества недавно узнанного товарища: «…Люди вашего пошиба бывают почти всегда очень добрыми людьми. Человек гораздо цельнее, нежели думают. Поэтому я составил себе свое мнение о вас уже с первых дней нашего знакомства, и мне казалось очень странным, что ваши друзья постоянно твердили мне только о вашем уме».
После смерти отца, получив управление имениями, изучал хозяйства в Тульской и в Самарской губерниях; жил в них летом, проводя зимы в Москве. Изучая быт и хозяйственное положение крестьян, он пришёл к убеждению в необходимости отмены крепостного права и приступил к составлению записки «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе», которая была окончена только в 1856 году и в сокращенном виде напечатана в журнале «Сельское благоустройство».
Юрий уделял большое внимание работе школ и училищ в имении Васильевское на Волге. А в одной из церковно-приходских школ в отсутствии священника преподавал Закон Божий и математику. Об этом он рассказывал Льву Толстому, что нашло отражение в Дневнике писателя. По воскресеньям учил крестьян читать и писать, за что те в знак благодарности преподнесли ему серебряный рубль, который Самарин берег долгие годы.
После выхода Манифеста об отмене крепостного права Ю. Ф. Самарин в течение двух лет принимал участие, в качестве члена от правительства, в Самарском «Губернском по крестьянским делам присутствии». Приехав в Москву в июне 1863 года, он предполагал отправиться за границу, чтобы поправить здоровье, расшатанное усиленными, 5-летними трудами по крестьянскому вопросу. Однако, по просьбе Н. А. Милютина, он согласился принять участие в комиссии, которой было поручено изучить крестьянский вопрос в Царстве Польском. Вместе с Н. А. Милютиным и князем В. А. Черкасским Самарин выработал проект «Положения об устройстве сельских гмин и крестьянского быта в Царстве Польском», которое 19 февраля 1864 года было Высочайше утверждено.
«Неисправимый славянофил» (по его собственным словам), Юрий Федорович высоко ценил западную цивилизацию. В земском самоуправлении, в зачатках свободного печатного слова, в новом суде он видел условия, способные поднять наш народный дух, сообщить нашей государственной и общественной жизни более национальный характер. Вот почему он восставал против наших «охранителей», поставивших себе целью запугать правительство и подвигнуть его на ломку всего, созданного в эпоху Великих реформ Александра II. Самарин, продолжая традиции старших славянофилов, являлся сторонником «народной» монархии, наиболее ярко выраженной, по его мнению, в допетровскую эпоху.
Почетный член Московского университета (1868). В 1866—1876 годах был гласным Московской городской думы.
Смерть Ю.Ф. Самарина неожиданно производит сильное (такого еще не было!) движение в обществе. Мемуарист говорит о мощном «сочувствии ему, заявленном обществом и печатью и в Москве, и в Петербурге. Все газеты и журналы, без всякого различия мнений, сожалели об утрате скончавшегося и говорили о его значении для России, о его трудах и заслугах. Речам и статьям по этому поводу не было конца. На панихиды в Петербурге и Москве стекались со всех концов городов и знакомые, и незнакомые. На похоронах в Москве было стечение людей огромное.
Тетя, графиня Мария Фёдоровна Соллогуб, в девичестве Самарина (1821- 1888) — тверская помещица, жена графа Льва Соллогуба.
Не будучи яркой красавицей, она, однако, своим прекраснодушием и своей мягкостью, женственностью, обаянием и умом притягивала к себе окружающих и пленяла сильный пол. По воспоминаниям известного русского ученого и общественного деятеля Б. Н. Чичерина, Мария Фёдоровна была блестяще образованная светская собеседница: «Это была одна из самых достойных женщин, каких я встречал в жизни. И ум, и сердце, и характер, все в ней было превосходно. Она имела самаринский тип, волосы рыжеватые, лицо умное и приятное. Образование она получила отличное и, когда хотела, умела вести блестящий светский разговор, приправленный свойственным семье юмором и иронией, однако без всякой едкости и язвительности. Но обыкновенный её разговор был серьёзный; ум был твердый, ясный и основательный… Одаренная мягким и любящим сердцем, всецело преданная своим обязанностям, она никогда не думала о себе и всю жизнь свою жила для других. А, между тем, немного счастливых минут довелось ей испытать в жизни».
В ноябре 1846 года, по настоянию своих родителей, в первую очередь своего отца — человека с сильным, а порой и крутым характером, Мария Самарина вышла замуж за графа Льва Александровича Соллогуба (1812—1852), советника русского посольства в Вене, старшего брата известного русского писателя Владимира Александровича Соллогуба. Её сын — Фёдор Львович Соллогуб (1848—1890) — известный русский художник, работавший в основном в театре, а также выступавший как актёр и поэт-любитель. Из воспоминаний дочери Федора Дмитриевича: «Приезжали двоюродные братья Лопухины, но особенное оживление и веселье вносили приезды графа Федора Львовича Соллогуба, которого все звали “Федя Соллогуб”. Это был человек в то время лет тридцати пяти, очень одаренный, дилетант поэт и художник, с большим юмором и с большим обаянием. Он был близок к плеяде Фета, А. Толстого и Апухтина. В семейной жизни он не был счастлив и больше жил вне дома». На исходе лет Марья Федоровна оставила Москву и поселилась в Серпухове, недалеко от которого было её имение Рождествено-Телятьево. Там она основала приют и школу и всецело предалась этому взлелеянному ею учреждению, которое шло отлично под непосредственным её управлением. Также известно, что она содержала Андреевское училище в Бежецком уезде Тверской губернии.
Дядя, Николай Фёдорович(1829—1892) — общественный деятель, археограф.
Окончил юридический факультет Московского университета. Служил на Кавказе, потом был чиновником особых поручений при обер-прокуроре Св. Синода. Когда было обнародовано положение об освобождении крестьян, Николай оставил службу, сулившую ему блестящие перспективы, и стал мировым посредником Богородского уезда Московской губернии; собственных своих крестьян он наделил несравненно большим количеством земли и леса, чем следовало по положению. Позже состоял богородским уездным предводителем дворянства. Работал над приведением в систему и описанием собранных им памятников по русской истории. Написал «Хронику недавней старины», в которой сообщил биографические сведения о своем деде, Ю. А. Нелединском-Мелецком.
Дядя, Пётр Фёдорович (1830–1901) — общественный деятель, землевладелец Самарской, Московской и Тульской губерний, действительный статский советник.
Получил прекрасное домашнее образование. Закончил юридический факультет Московского университета, кандидат наук.
С 1852 года служил в Уфе чиновником особых поручений. Во время Крымской войны был в ополчении, подпоручиком стрелкового батальона. Участник подготовки и проведения крестьянской реформы 1861 года.
Первый мировой посредник Богородского уезда Московской губернии. Его крестьяне получили гораздо большие наделы, чем указывалось в Положении 19 февраля 1861 года. В 1876–1879 годах — тульский губернский предводитель дворянства. Старый знакомый Л. Н. Толстого, П. Ф. Самарин переписывался с ним, бывал у него в Ясной Поляне. Из письма Толстого Самарину: «1881 г. Июня 5. Я. П.
Петр Федорович!
Я чувствовал себя виноватым перед вами и в то время, когда так неприлично и зло спорил с вами, и на другой день, и до сих пор чувствую себя виноватым кругом и прошу вас простить меня и простить меня не на словах только, но на деле простить и забыть, и не иметь ко мне враждебного чувства, которое я заслужил…». http://tolstoy-lit.ru/tolstoy/pis
Он также был знаком и с И. С. Тургеневым. Жена Александра, дочь Павла Александровича Евреинова, двоюродного дяди М. Ю. Лермонтова. Супруги Самарины не имели детей, только племянников (среди них были и молодые философы – будущие профессора) и племянниц из рода князей Трубецких, которые с удовольствием навещали своих дядю и тетю. Они привозили с собой знакомую молодёжь из княжеских родов Лопухиных, Оболенских, графского рода Барановых, рода дворян Раевских. Приезжали графы Л.Н. Толстой, Ф.Л. Сологуб, князь П.А. Уваров. Сохранились воспоминания Софьи Петровны Бельгард, как она в юности в 1870-х годах бывала в имении Самариных в Молодёнках вместе со своим отцом князем Петром Александровичем Урусовым. В один из летних визитов они были в компании графа Л.Н. Толстого, князя В.А. Черкасского, брата хозяина усадьбы Юрия Фёдоровича Самарина и разнообразной молодёжи.
Старший брат, Фёдор (1858—1916) — общественный, государственный и церковный деятель славянофильского направления
Надворный советник, член Государственного совета Российской империи. В 1876 году Фёдор Дмитриевич окончил 5-ю Московскую гимназию с золотой медалью. В 1880 году окончил историко-филологический факультет Московского университета со степенью кандидата по историческому отделению. Был гласным Московского уездного и Московского губернского земских собраний. Оказал содействие развитию народного образования в Московской губернии.
В январе 1884 года был выбран предводителя дворянства в Богородском уезде Московской губернии, на этой должности до 1891 года. С 1884 по 1886 год — почётный мировой судья Богородского округа.
С 1894 по 1896 год по избранию Московской городской думы, председатель городского попечительства о бедных арбатского участка города Москвы. В течение нескольких лет, по избранию Московской городской думы, был попечителем одного из начальных городских училищ.
С 1906 по 1908 год был уполномоченным Московского дворянства на 1-4-м съездах Объединённого дворянства. Написал ряд сочинений публицистического характера.
7 апреля 1906 года был избран членом Государственного совета от дворянских обществ. 26 июля 1908 года Самарин отказался от звания члена Государственного совета по следующей причине: являясь противником указа Николая II от 9 ноября 1906 года, он не хотел, с одной стороны, изменять своим убеждениям, а с другой — голосовать против законопроекта, санкционированного императором.
Племянник, Дмитрий, сын брата Федора (1890–1921).
Учился в Московском университете, в Германии. Писал там критическую работу о Марбургской школе философии. Затем заболел душевно, в результате скитался, ездил по монастырям. Потом жил в Сибири, бедствовал, был там арестован. В 1921 г. вернулся в Москву и вскоре умер от тифа.
Пастернак вспоминал о Федоре Самарине в связи с описанием Московского университета, где они оба учились на философском отделении историко-филологического факультета. Характеризуя преподавателей и студентов, Пастернак писал в «Охранной грамоте» о Дмитрии Самарине: «Замечательным явлением этого круга был молодой Самарин. Прямой отпрыск лучшего русского прошлого, к тому же связанный разными градациями родства с историей самого здания по углам Никитской, он раза два в семестр заявлялся на иное собранье какого-нибудь семинария, как отделенный сын на родительскую квартиру в час общего обеденного сбора. Референт прерывал чтенье, дожидаясь, пока долговязый оригинал, смущенный тишиной, которую он вызвал и сам затягивал выбором места, взберется по трескучему помосту на крайнюю скамью дощатого амфитеатра. Но только начиналось обсужденье доклада, как весь грохот и скрип, втащенный только что с таким трудом под потолок, возвращался вниз в обновленной и неузнаваемой форме».
Пастернак:
«…Здесь стоял Наполеон,
И славянофил Самарин
Послужил и погребен.
Здесь потомок декабриста,
Правнук русских героинь,
Бил ворон из монтекристо
И одолевал латынь.
Если только хватит силы.
Он, как дед, энтузиаст,
Прадеда-славянофила
Пересмотрит и издаст…»
Борис Пастернак, к слову, стал одним из самых первых жителей Переделкино (бывшая территория усадьбы Самариных Измалково), и с тех пор это место неотрывно связано с его именем и творчеством. Именно здесь после долгого перерыва он вновь начал писать стихи. Здесь родился его знаменитый роман «Доктор Живаго». Здесь он получил известие о получении Нобелевской премии и здесь же был жестоко разочарован в том, ĸаĸ приняли эту весть власти и коллеги.
«Пастернака, несомненно, на протяжении долгих лет — от «Охранной грамоты» до «Людей и положений» привлекали фигура и судьба этого человека, от которого его столь многое радикально отличало (происхождение, семья, характер, взаимоотношения с миром), но с которым его столь же бесспорно связывали точки «скрещения судьбы» — от года рождения, гимназии, историко-филологического факультета университета, до Марбурга и Переделкина».
«В 1959 году брюссельский профессор А. Деман в письме спросил Пастернака о сходстве судьбы Самарина в «Людях и положениях» и судьбы героя романа «Доктор Живаго». Пастернак отвечал ему: «Прототипы героев “Доктора Живаго” действительно жили на свете, но герои сами по себе – видоизменения этих моделей. Ваше замечание о Дмитрии Самарине очень тонкое и точное. Его образ был передо мной, когда я описывал возвращение Живаго в Москву» https://publications.hse.ru/mirror/pubs/share/folder/eg8icozpff/direct/105566837.
Варвара Фёдоровна Комаровская (1886-1942), дочь брата Фёдора.
Мать - Самарина (Трубецкая) Антонина Николаевна. Муж - граф Комаровский Владимир Алексеевич, художник-иконописец https://ru.wikipedia.org/wiki/Комаровский,_Владимир_Алексеевич. Она была последней владелицей усадьбы Измалково. В 1923 г. Комаровские были выселены из усадьбы и переехали в Сергиев Посад.
Старшая сестра, Софья (1863-1934). Благодаря именно ей познакомились Александр и Вера Мамонтова (они дружили). В молодости Софья Дмитриевна вела активный образ жизни, посещала публичные лекции по литературе и истории, занималась общественной работой «с детьми в городских школах, приютах и детских колониях». Писатель Иван Бунин писал о ней, называя «самой привлекательной девушкой Москвы». В мае 1896 г. она стала фрейлиной императрицы Александры Федоровны, что было и почтено, и ответственно. 14 октября 1904 г Софья Дмитриевна написала прошение на имя самарского губернатора А.С. Брянчанинова об открытии за ее счет и под ее ответственность в селе Спасском Самарского уезда бесплатной народной библиотеки-читальни. В документе указано, что «ближайшее заведывание библиотекой соглашается взять учительница Спасского имени Ю.Ф. Самарина начального училища Александра Михайловна Кильдюшевская. Библиотекарем желаю пригласить крестьянина села Спасского Прохора Бардина, грамотного». В 1918 году, в страшную годину гонений на Церковь, была избрана Председателем Союза Православных женщин. https://vrns.ru/news/sofya-dmitrievna-samarina-i-soyuz-pravoslavnykh-zhenshchin-v-20-e-gody-xx-veka/
Сестры Софья и Анна (1872–1953) не выходили замуж, жили интересами большой семьи, помогали братьям. летом, в дни полевых работ, они собирали в Васильевском в свой дом крестьянских детей, устраивали своеобразный детский сад. Сестры трудились не покладая рук. По семейному преданию, Анна Дмитриевна на вопрос следователя: «Вы, наверное, озлоблены на Советскую власть за то, что у вас отняли имения?» – отвечала с самаринской прямотой, что, напротив, она благодарна за освобождение от больших и почти непосильных забот.
Брат, Сергей (1865–1929) – предводитель дворянства Богородского уезда Московской губернии (1891–1896).
Член-жертвователь Елизаветинского Благотворительного Общества, 1900 г. Пожизненный почетный (по избранию) член Сергиевского общества хоругвеносцев. Вдова Сергея Дмитриевича, Ульяна Михайловна (в девичестве Осоргина), сразу после его смерти уехала с малолетними детьми к братьям во Францию. Их дочь Ульяна Сергеевна пела и читала в церкви святых равноапостольных Константина и Елены в Кламаре под Парижем. Сын Николай принял священнический сан и служил в церкви при доме для инвалидов войны, работал в Богословском институте при Сергиевском подворье, скончался в 1987 г. Сыновья Михаил и Сергей стали переводчиками высшей квалификации. Сергей знал 12 языков и руководил бюро переводов МАГАТЭ (IAEA) в Вене. Михаил приезжал в Россию поклониться мощам своей праматери святой праведной Иулиании Лазаревской (Муромской).
Его чувство ответственного патриотизма проявилось, например, в том, что он взял под опеку семью солдата, вернувшегося инвалидом с фронта. Он также участвовал в строительстве церквей в Васильевском. Из воспоминаний Елизаветы Самариной-Чернышевой: «Изо всех пяти братьев он был наиболее одаренным в области слова и тонкой музыкальностью. Не только гимназию, но и университет один он из братьев окончил с золотой медалью. Петр Дмитриевич много трудился над изданием работ дяди Юрия Федоровича, а в жизни он был тишайшим и скромнейшим человеком, большой отзывчивости и доброты и слабого здоровья. Всегда молчаливый, он иногда оживлялся, ценил юмор и по-детски радовался радостям детей и молодого поколения». Особенно тесно его деятельность связана была с делом русского народного церковного пения и, в частности, с жизнью и трудами Общества Любителей Церковного пения в Москве, основанного 6 декабря 1880 г. С 1901 по 1904 г. состоял членом Наблюдательного Совета при Синодальном Училище церковного пения. Кроме того, он состоял членом Этнографической Комиссии и принимал живое участие в работах и изданиях этой комиссии, и был членом Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете.
Наконец, несколько слов о детях А. Д. Самарина. Младший сын Сергей его скончался в младенчестве. Старший сын Георгий стал филологом, профессором и проректором в провинциальном педагогическом институте.
Дочь, Елизавета Самарина-Чернышева (1905-1985), https://yandex.ru/archive/search?text=Вера+Саввишна+Мамонтова&index=archive «Метрические книги, Московская губерния, Богородский уезд, Богородск г., Богоявленский собор. Богородск г., Тихвинская церковь»: «Дочь Елизавета. Рождена 22 августа, крещена 4 сентября 1905 г. Родители - потомственный дворянинъ Камеръ Юнкеръ Двора Его Величества Александръ Димитріевичъ Самаринъ и законная жена его Вѣра Саввишна, оба православные. Восприемники – Статскій Совѣтникъ Савва Ивановичъ Мамонтовъ и Потомственная дворянка Анна Димитріева Самарина».
Елизавета прожила долгую жизнь. Трагическая судьба присудила ей в младенчестве пережить смерть матери, в юности услышать смертный приговор обожаемому отцу, затем пережить с ним ссылку в далекой Якутии (по собственной воле), а в зрелом возрасте лишиться младенца-сына и овдоветь.
Муж ее, Николай Сергеевич Чернышев (1898-1942), художник-иконописец, арестован в 1941 г. и сослан на 5 лет в Казахстан (умер в ссылке). В 1945 г. Елизавета поселилась в Поленове и стала первым главным хранителем музея В.Д. Поленова. Благодаря именно книге воспоминаний дочери, мы многое узнали о ее отце и близких.
Сын Чернышевых (1936), академик РАЕН, доктор геолого-минералогических наук, профессор Московского государственного строительного университета, Сергей Николаевич Чернышев. Дочь Сергея Николаевича - Екатерина (Чернышева), игуменья, настоятельница Горненского женского монастыря в Эйн-Кареме (Иерусалим) https://drevo-info.ru/articles/13681902.html
По материалам из открытых источников (некоторые из них публикуются впервые):
«ПОДВИГОМ ДОБРЫМ ПОДВИЗАЛСЯ…» (Материалы к жизнеописанию Александра Дмитриевича Самарина (1868–1932), https://simeonn.livejournal.com/3808.html, https://pstgu.ru/download/1315244992.samman.pdf, https://ad-informandum.livejournal.com/116464.html, https://hraniteli-nasledia.com/articles/proekty/usadbe-izmalkovo-podarili-zhizn/, https://ruskline.ru/opp/2021/04/21/iz_zhizni_odnoi_podmoskovnoi_usadby, https://ruskontur.com/pro-usadbu-izmalkovo-i-eyo-obitatelej/, https://lektsia.com/13x109d7.html https://www.liveinternet.ru/users/kniginichka2/post434550656/ https://proza.ru/2018/11/08/1356 http://deduhova.ru/statesman/andrey-artamonovich-matveev/#:~:text=Андрей%20Артамонович%20Матвеев%20(15%20августа,—%201715%20годах%20в%20Вене https://ist-konkurs.ru/raboty/2010/1311-stanovlenie-i-razvi- https://dzen.ru/a/ZBn2onATyimMicYd https://familio.org/persons/d17ad3dc-c591-43e3-b898-9c9ddd4aa41c
https://psmb.ru/a/5-epizodov-iz-zhizni-aleksandra-dmitrievicha-samarina.html (некоторые фото здесь)