Акулы - одни из самых успешных, свирепых и загадочных хищников, которых когда-либо знал наш мир. История, охватывающая около полумиллиарда лет, родословная акул породила могучего мегалодона; причудливого геликоприона челюстями, похожими на жужжащую пилу; и устрашающую большую белую акулу. Итак, как они это сделали?
Джон Лонг, профессор палеонтологии в Университете Флиндерса в Австралии, более 40 лет изучает древних акул и других окаменевших рыб. В своей последней книге «Тайная история акул» (Ballantine Books, 2024) Лонг рассказывает невероятную историю эволюции акул. Он рассказал Live Science о том, что узнал.
Патрик Пестер: Акулы существуют уже около полумиллиарда лет. Как они выжили так долго?
Джон Лонг: Они находчивы и способны к адаптации. Они — единственная группа позвоночных челюстноротых существ на планете, пережившая все пять крупных массовых вымираний. И дело не в том, что они говорят: «О, грядет массовое вымирание, мне нужно придумать новую адаптацию».«Дело в том, что в любое время, когда происходили эти массовые вымирания, у акул было достаточно разнообразия, чтобы хотя бы некоторые их виды выжили.
По мере того, как у них формировался более совершенный план строения тела, что произошло в девонский период [от 419 до 359 миллионов лет назад], акулы стали выглядеть почти так же, как и сегодня. Этот план строения тела позволил им гораздо быстрее диверсифицироваться, поэтому с этого момента каждое массовое вымирание оказывало на них всё меньшее влияние.
Они также начали диверсифицироваться в девонский период, развивая дробящие типы зубных пластин, а также острые, колющие, разрывающие и режущие зубы. Они даже перешли на фильтрационное питание задолго до любых других позвоночных. Таким образом, у них всегда была способность к очень пластичному развитию зубов, созданию новых типов зубов и новых зубных тканей. Это было одним из их главных преимуществ, почти как швейцарский армейский нож, своего рода адаптация, которая позволяла им приспосабливаться к любому доступному источнику пищи.
ПП: Мы не хотим раскрывать слишком много, но не могли бы вы поделиться тем, что вы узнали из этой книги, чего исследователи раньше не знали?
Дж. Л.: Безусловно. Многие исследования, которые я проводил, были журналистскими расследованиями с моим опытом в области эволюции рыб и акул. Я опубликовал несколько статей, описывающих новые виды акул, и сам их выкапывал — так что у меня есть такой опыт. Я смог связаться со всеми своими коллегами, которые являются экспертами в различных областях эволюции акул, и взять у них интервью. Постепенно многие из них раскрылись и поделились со мной результатами исследований, которые ещё не были опубликованы, когда я писал книгу. Теперь многие из этих статей вышли в свет, но я смог поразмышлять над ними и включить их в книгу задолго до того, как они стали достоянием общественности.
Я получил всю новую информацию о мегалодоне [Otodus megalodon], величайшем из когда-либо живших хищников. Они просто потрясающие. Многие из недавно опубликованных исследований посвящены тому факту, что он был теплокровным. Исследователи доказали, что температура его тела была выше, с помощью изотопной палеothermometry, которая измеряет температуру, при которой [изотопные] связи формируются при формировании хряща. Они могут посмотреть на живых акул и определить диапазон температур, а затем применить ту же геохимию к окаменелостям и получить точный диапазон температур тела. Теперь мы знаем, что у мегалодона температура тела составляла около 27 градусов по Цельсию [80 градусов по Фаренгейту].
ПП: Что это значит для акулы, если она теплокровная?
Дж. Л.: Это означает, что она может заходить в места, куда не могут заходить другие акулы. Она может заходить в более холодные воды — дальше на юг или на север. У нас есть останки зубов мегалодона со всего земного шара — везде, кроме Антарктиды. В Антарктиде есть места с окаменелостями эпохи плиоцена [от 5,3 до 2,6 млн лет назад], когда мегалодон ещё был жив и находился в расцвете сил, и в этих местах есть окаменелости китов, но нет зубов мегалодона. Я сопоставил всё это и подумал, что, возможно, киты начали мигрировать в Антарктиду, спасаясь от мегалодонов и имея безопасное убежище для кормления, а затем возвращались в более тёплые воды, чтобы рожать.
ПП: В летописи окаменелостей акул всё ещё есть пробелы. Что, по вашему мнению, является самым важным нерешённым вопросом в исследованиях эволюции акул?
Дж. Л.: За первые 56 миллионов лет эволюции акул у нас было очень мало [окаменелостей]. В ордовикский период [от 485 до 444 миллионов лет назад] у нас были только чешуйки. Только в девонский период, около 419 миллионов лет назад, мы начали находить в изобилии зубы акул в окаменелостях и первые полные окаменелости акул. Вот тогда наши знания об акулах действительно расширяются.
Главный вопрос заключается в том, какова связь между акулами и пластиножаберными, такими как Dunkleosteus, — рыбами, покрытыми панцирем, которые господствовали в силурийский и девонский периоды [от 444 до 359 миллионов лет назад] и вымерли в конце девонского периода, когда акулы действительно расцвели?
Новое открытие, сделанное в Китае в начале силурийского периода, — это рыба под названием Shenacanthus, которая похожа на акулу и имеет похожие на акулья спинные плавники, но у неё есть бронированные пластины вокруг головы, как у плакодерм. У неё нет челюстей, поэтому у неё нет зубов — мы даже не знаем, были ли у неё зубы, — но она может быть хорошим примером этих очень ранних акул, о которых мы знаем только по чешуе и плавникам.
Есть много загадок: появились ли акулы от плакодерм, утративших чешую, или акулы обрели чешую и стали плакодермами?
PP: Согласно исследованию, проведённому в начале этого года,люди в настоящее время убивают до 80 миллионов акул в год. Вы назвали акул великими выживальщиками, но смогут ли они выжить без нас?
Дж. Л.: Это главный вопрос, который я задаю в книге. И что мы можем узнать у акул, которые выжили в самых суровых условиях? В книге я привожу консервативную оценку и говорю, что от 70 [миллионов] до 100 миллионов акул в год погибают только из-за индустрии по добыче акульих плавников, и это ужасно. Это ужасный способ смерти для акул. Им просто отрезают плавники и бросают живую акулу обратно в воду, где она умирает медленной и мучительной смертью.
Некоторые страны, например Великобритания, запрещают вылов акул ради плавников и импорт продуктов из акульих плавников. Другие страны должны последовать их примеру. Это единственный способ остановить это. В азиатских странах, таких как Китай, где суп из акульих плавников был деликатесом во времена древних династий, люди становятся более экологически сознательными и начинают отказываться от этих старых традиций, которые на самом деле уничтожают планету.
Я надеюсь, что чем больше информации и просвещения общественности об этой ужасной практике, тем больше людей откажутся поддерживать продавцов супа из акульих плавников. Я точно не пойду ни в один ресторан, если узнаю, что в меню есть такое блюдо. Я также надеюсь, что страны будут сотрудничать в вопросах соблюдения законодательства.
ПП: Как вы думаете, поможет ли ваша книга восстановить репутацию акул в глазах общественности, показав их с более многогранной стороны, а не просто как безмозглых убийц?
ДЛ: Совершенно верно. Со времен "Челюстей" мы все боимся заходить в воду — включая меня. Но это прекрасные существа. Меня пригласили отправиться в тур по акулам, чтобы лично увидеть больших белых акул [Carcharodon carcharias] у островов Нептун в Южной Австралии — в том же районе, где снимались сцены с натуры для "Челюстей". Сначала я был немного встревожен и немного напуган. Но в конце концов я оказался в клетке с акулами и увидел, как вокруг плавает эта красивая большая белая акула. Я её нисколько не заинтересовал, она просто сосредоточилась на приманке из тунца, которую им бросали.
Я провёл там в общей сложности семь или восемь часов за три дня, наблюдая примерно за полудюжиной разных белых акул. Я был поражён тем, насколько они все были индивидуальны, у каждой был свой характер, свои боевые шрамы и раны. У каждой из них была своя история жизни, и каждая из них заслуживала шанса на жизнь не меньше, чем мы.
Я провёл там в общей сложности семь или восемь часов за три дня, наблюдая примерно за полудюжиной разных белых акул. Я был поражён тем, насколько они все были индивидуальны, у каждой был свой характер, свои боевые шрамы и раны. У каждой из них была своя история жизни, и каждая из них заслуживала шанса на жизнь не меньше, чем мы.
Это интервью было сокращено и отредактировано для большей ясности.