Детектив, похожий на сон, развивающийся под аккомпанемент из произведений И.С.Баха.
Будет длиннопост, но я его разобью на главы, в которых можно читать только заголовки и первый абзац.
1. Скандинавские детективы
Последние пару десятков лет стало очень модно читать скандинавские детективы – все эти «Девушки с татуировками» и Ю Несбё. Они бывают разные: более или менее удачные, сложные, многогранные, увлекательные. Хёг здесь тоже будет стоять немного в стороне, потому что пусть формально это детектив, по факту, книга представляет собой что-то гораздо более сложное.
Я вообще не люблю детективы, мне просто не интересно, меня не цепляет необходимость разгадывать загадки, поэтому если в книге из интересного только вопрос «кто и как убил/украл», то она просвистит сквозь сознание, не зацепившись. А вот если там есть что-то кроме "дютюктива", например, интересная, красиво вписанная историческая эпоха, или занятные персонажи, или необычная подача, или грамотно встроенные глобальные проблемы-философские рассуждения, то запомню я именно их, а кто убийца и почему он так нехорошо поступил, скорее всего, забуду (что позволит мне потом перечитать книгу "как в первый раз", отделавшись лишь легким дежавю).
«Тишина» Хёга для меня не детектив. В ней сохранены основные признаки жанра: есть преступление, пострадавшие, заказ на расследование и спасение, есть поиски виноватых и их мотивов, есть последовательное распутывание клубка взаимосвязей, но! Все такое странное, что производит впечатление длинного сна, который мог бы быть кошмаром, если бы не четкая уверенность в том, что все закончится хорошо. Бывают такие сны – в нем всё не слава богу, сюжет тяжеловат, а порой и зациклен, но ты чувствуешь, что бояться особо нечего, нужно только выполнить набор абсурдных действий и все наладится. Ну или хотя бы найдется выход из очередного тупика.
Уверена, каждый вспомнит ощущения от такого липкого и тягучего, порой на всю ночь, сновидения: все время куда-то спешишь, в самых неожиданных местах встречаешь самых неожиданных людей, совершаешь странные действия, которые кажутся единственно правильными и логичными, несмотря на всю их дикость, и которые при этом реально срабатывают.
Вот что-то подобное происходит все время с Каспером Кроне, главным героем, известным на весь мир клоуном, которого засосала опасная трясина: у него проблемы с законом, с отцом, с любимой, с работой, со смыслом жизни.
У него есть особенный дар – он СЛЫШИТ. Слышит все настолько тонко, что ему становятся ясны темперамент и эмоции встречных людей, он легко различает ложь и правду, может определить место и время по фоновым звукам в телефонной записи, по тиканью часов узнать их марку.
Каждый из людей для него – как музыкальная импровизация, на которую он может повлиять, и он сам не понимает, как устал от этой вечной симфонии, пока однажды к нему на урок не приходит девочка Клара-Мария, которая излучает тишину.
2. Герой – клоун
То, что герой – клоун, не новинка. До этого литература уже обогатилась романами Генриха Бёлля «Глазами клоуна» и «Жестяной барабан» Гюнтера Грасса. Оба нобелевские лауреаты, на минуточку.
В романе Бёлля главный герой, надо сказать, тоже переживает разрыв с любимой женщиной, тоже активно употребляет то, что горит, и тоже пытается как-то продраться через эту беспощадную жизнь хотя бы до завтра, потому что судьба, как говорится, не сложилась, денег нет, что дальше делать, непонятно.
В «Жестяном барабане» герой не сказать, чтобы клоун, но он карлик и гений игры на жестяном барабане – образ получается тоже почти цирковой.
Роман и герой Хёга словно бы занимают золотую середину. Если у Бёлля описывается чуть ли не один день, а у Грасса дается эпическое произведение, всасывающее в себя самые темные десятилетия истории Европы, то Хёг дает события длиной в несколько недель, лишь иногда коротко закидывая удочку памяти в прошлое.
То же самое герои. Ганс Шнир, чьими глазами мы видим мир у Бёлля, какой-то совершенно несчастный неудачник, семья его не понимает, любимая выходит замуж за другого, перспектив – ноль. Карлик Оскар Мацерат, несмотря на свой рост, кажется фигурой почти мифологического размаха, достигшим всего, что только может достичь человек, и преодолевающим такие цунами истории, какие избалованным детям типа Ганса и Каспера и не снились (Аж прям перечитать захотелось).
Так вот Каспер Кроне занял место между ними: он однозначно гениален, но при этом так запутался в рутине жизни, что едва может шевельнуться.
Стоит задуматься, почему именно клоуна выбирают авторы в главные герои? Может, только через абсурдность такого героя у них получается показать необъяснимую жестокость, прикрытую тонким налетом цивилизации, которая терзает наш мир?
Ну а если копнуть глубже, можно вспомнить шута из «Короля Лира», например, why not. Через героя, в котором общество видит лишь глупого кривляку, мы видим мир таким, какой он есть. А еще шуты да сумасшедшие оказываются в итоге верными, умными, честными и благородными – не в пример тем, кто вопреки высокому происхождению, показывает не лучшие качества.
Ой, а вы смотрели «Короля Лир» с Энтони Хопкинсом? По-моему, фильм ох*ительный (простите, Ксения Станиславовна), опять же вспомнила и захотелось пересмотреть. Действие перенесено в наши дни, но текст во многом сохранен шекспировский. Хопкинс – гениален (это слово читать с придыханием). Щас погуглила, представляете, он так вжился в роль бомжующего старика, что его на улице прохожие не узнали, приняли за бездомного и указали дорогу к ближайшему хостелу.
Еще одного героя вспомнила, когда читала книгу. Наверное, это чистая случайность, и все же. Память всколыхнуло на следующем кусочке:
«– ... В зале было две тысячи человек. Ты слышал каждого из нас.
Каспер отступил назад.
– Никто не может услышать две тысячи человек.
Франц Фибер шагнул к нему.
– Через двадцать минут представления наступало это мгновение. Оно длилось минуты две. Это была любовь. Ты любил каждого из нас».
Очень похожий текст с завидным постоянством выдавал герой аниме «Yakitate Japan!» (простите, Ксения Станиславовна, мне кажется, еще никто из филологов не проводил серьезных аналогий между литературой нобелевской величины и комедийными анимешками про хлебушек). Этот герой – клоун по имени Пьеро, который, удивляя публику, вечно заявлял, что «когда ты клоун мирового уровня, нет ничего удивительного, что ты слышишь, над чем смеется каждый из 10 тысяч зрителей», «у клоуна мирового уровня такое чувствительное сердце, что он знает, добрались ли до дома все 10 тысяч посетителей» и тому подобное.
Чтобы сориентировать по таймингу: «Тишина» вышла в 2006, а хлебушек как раз в 2006 выпустил последние серии. Может, Хёг тайный анимешник и оставил эту пасхалку нарочно?)))
3. Музыка
Музыка – это то, что делает «Тишину» особенной книгой, я не знаю ни одного литературного произведения, где буквально каждая сцена сопровождалась бы музыкальной темой, которая всплывает в голове главного героя. Даже новеллы и сказки Гофмана, даже "Консуэло" Жорж Санд не настолько пропитаны звучанием, хотя их герои музыканты.
Каспер Кроне обожает Баха. 80% упоминаемых произведений – его, 95% упоминаемых произведений – классика не позднее 19 века. Чайковский, кстати, тоже был (и не ваши попсовые озера, а «Литургия» и «Всенощная». Мама дорогая, я вообще не в курсе была, что Петр Ильич духовную музыку писал, простите, Ксения Станиславовна и все-все-все).
Когда я читала книгу в первый раз, технические возможности были не чета нынешним. А сегодня я могу спокойно двигаться сквозь текст, периодически командуя: «Алиса, включи Второй бранденбургский концерт» или «Алиса, включи вариации Гольдберга», и але оп! – я уже слышу то, с чем сравнивает свое окружение/людей/событие/воспоминание гений слуха Каспер Кроне – и получаю еще один канал восприятия, объединяющий меня с происходящим в «Тишине».
Мои познания в музыке ооочень скудны, так что без Алисиной помощи я бы пропускала половину красок. Впрочем, вполне отдаю себе отчет, что если бы нужные «треки» включались в голове автоматом, от одного упоминания, поднимая десяток ниточек-аллюзий, которые дает музыкальное образование, этих красок было бы еще больше. Но что-то – лучше, чем ничего.
4. Цитаты
Есть в этой книге несомненное достоинство: когда авторское повествование выныривает из некоторой суетливости быстрого сна, рождаются яркие и сочные образы, которым нельзя не улыбнуться.
Я редко себе сохраняю такие «открытки», но здесь не смогла удержаться – делюсь:
«Он поднял бокал, чтобы в нем преломился последний отсвет солнца. Нет света равного апрельскому. Он полон какой-то чарующей, оптимистичной ненадежности, как блефующий игрок в покер. Он дает обещание весны, не будучи уверенным, что сможет его выполнить».
«- Раз уж ты во что-то веришь, не тог бы ты помолиться, чтобы нам помогли?
- Нельзя ни о чем просить, - объяснил он. – Во всяком случае, просить, чтобы дали другие ноты. Только о том, чтобы сыграть как можно лучше те, что у тебя есть».
«Некоторые дети – никакие и не дети вовсе, они настоящие старички. Каспер впервые услышал это двадцать лет назад. Некоторые дети – какие-то древние души, покрытые тонким лаком инфантильности. Этому мальчику было, по меньшей мере, двенадцать веков, он звучал подобно лучшим творениям Баха».
«- Мне сорок два года. Знаешь, к какому выводу я пришел за эти годы? Ад. Это не какое-то конкретное место. Ад транспортабелен. Мы все носим его в себе. Стоит нам только потерять контакт со свойственным нам врожденным состраданием, и раз-два – ад тут как тут». – вот тут меня флэшбеками накрыло, как будто мысль не нова про «ад внутри», но вспомнить откуда оно, так и не смогла. Что-то от Достоевского мне чудится в этом. Хёг, кстати, открыто восхищается русской культурой, так что, наверное, знаком)
«Женское не обладает определенным звуком. Не обладает определенной тональностью. Не обладает определенным цветом. Женское – это процесс. В то мгновение, когда доминантный септаккорд затихает субдоминальной мажорной тональностью, в этот миг становится слышно женское». – музыканты, как-нибудь сыграйте мне это, а?
Ну и чисто поржать, простите, Ксения Станиславовна, на тему говна:
«Он почувствовал, как в животе у него все сжимается. Все живые существа хотят, чтобы их оставили в покое, когда они испражняются. Невозможно дать сдачи, одновременно расслабляя нижнюю часть тела. Невозможно боднуть другого человека головой. Переписываться с Налоговым управлением тоже не получится. Она откусила кусок бутерброда. Ей было все равно. Он неожиданно понял, что даже самые глубинные наши комплексы обусловлены культурой. И что Стине каким-то образом удалось от них освободиться.
- Я кое-что поняла сегодня утром, - сказала она. – Как только ты открыл глаза. И день только начался. В ту минуту мне показалось, что я сижу у твоего смертного одра.
Он ничего не мог ей ответить. Он сидел на горшке. А она говорила как героиня шекспировской пьесы. Он совершенно не понимал, что ему делать в такой ситуации.
- В это мгновение, - продолжала она, - я поняла, что люблю тебя.
Что он должен был ответить? В такой обстановке?
- Может, ты выйдешь, - сказал он тогда. – Мне нужно подтереться».
Если что, таких немного абсурдных сцен в книге достаточно много, но они кажутся сюром, только если их вырвать))) Сны ведь тоже кажутся бредом, стоит проснуться и прокрутить их в голове, а в процессе казались совершенно нормальными – так и тут.
Короче, книга сложная, но прекрасная! Читайте!
Понравилась статья? У меня есть еще! Ставь лайк, подписывайся, оставляй комментарии, твое мнение важно!
Больше обзоров - в ТГ.