Капитан А.Б. был шотландцем.
Я был тогда вторым помощником. А.Б. же в свои 64 года уже подходил к концу карьеры, планируя выйти на заслуженный отдых в течение года-двух. Последние 11 лет он проработал на одном и том же судне, которое принял новым на рубеже веков, и на которое же приехал и я в первом рейсе после трудоустройства в компанию, где работаю и поныне.
Это был крупный человек с густой щетиной и большим сизо-багровым носом. Он носил очки, беспрестанно курил и пил кофе литрами. А.Б. мог запросто подняться на мостик в любое время суток, будучи одетым в нижнее бельё и белую рубашку с погонами и следами кофе, но без штанов. После его прихода сигаретный пепел был повсюду: на панелях, клавиатурах, палубе...
А вот на приходах-отходах в портах он всегда выглядел безукоризненно: рубашка с погонами, чёрные брюки, начищенные туфли, форменный свитер, если холодно. Причем погоны он носил не компанейские с четырьмя полосами, а с круглой петлёй Нельсона. В странах же с тёплым климатом, он надевал белую же рубашку с погонами, белые шорты, белые гольфы и белые туфли-сандалии. В общем, весьма характерный был персонаж.
Старпомом был филиппинец, а третьим помощником гонгконгский китаец.
Со старпомом капитан разговаривал очень сухо и только в форме приказов и отчётов. Старпом отвечал ему взаимностью и, вообще, старался лишний раз не общаться с ним. "Трёха" же боялся А.Б. едва ли не до паники! Когда капитан поднимался на мостик, китайец как-то съёживался, становился молчаливым и старался держаться подальше от А.Б., отвечая на все его реплики лишь "да, сэр!" и "нет, сэр!"
Ко мне же капитан относился вполне благодушно, разговаривал со мной на разные темы, в том числе нерабочие, обсуждал новости, и т.п. И никогда не повышал голос в общении со мной в отличие от старпома и третьего. Я подозревал, что он неосознанный расист, и позже укрепился в этом мнении. Почему неосознанный? Он никогда, во всяком случае при мне, не обзывал и не оскорблял никого - ни за глаза, ни в лицо, ни на расовой почве, ни на какой-либо иной. Просто вёл себя с ними чётко придерживаясь линии начальник-подчинённый, не прощая им ни одной ошибки и не выводя общение за рамки работы.
Мне запомнился один момент, когда старпома-филиппинца приехал менять старпом-мьянмарец. Новый старпом был невысокого роста, едва ли полтора метра, выглядел чрезвычайно молодым для своих 32 лет. Так вот на моей дневной вахте в порту, когда старпомы сидели в офисе и вовсю шла передача дел, А.Б. спустился вниз.
Я вернулся с палубы и обнаружил капитана с неизменной сигаретой, ходящего равномерно по по коридору с борта на борт и временами посматривающего в сторону офиса, где находились старпомы. Он очевидно оживился при моём приходе, тут же подошёл и заговорщическим шёпотом спросил: "Кто этот мальчик, сидящий с чифом?" Я сказал ему, что это новый старпом, он прибыл, когда капитан отдыхал, и ещё не успел представиться А.Б. и принести свои документы. Он помолчал с полминуты, а затем, закурив очередную сигарету, сказал: "Не позволяй ему ничего трогать руками на борту!". И ушёл с задумчиво-расстроенном видом. Как я, будучи вторым помощником, буду что-то позволять и не позволять старшему помощнику, его вряд ли интересовало.
Новый старпом оказался очень дружелюбным и честным человеком, мы с ним хорошо отработали тот контракт, да и позже некоторое время поддерживали связь. Вот только уже через неделю после приезда он начал вести себя в присутствии А.Б. так же, как наш "трёха"...
Ещё один весьма характерный момент, показывающий, что мои подозрения в неосознанном расизме были не беспочвенными. Капитан был владельцем очень хорошего фотоаппарата с набором объективов в классном чемоданчике. После рутинного собрания по дисциплине на мостике, А.Б., державший камеру на мостике, сказал, глядя на мьянмарца и китайца, чтоб её не трогали ни в коем случае. А в этот же день, чуть позже, поднявшись на мостик во время моей вахты, попросил меня при любом интересном кадре брать аппарат и фотографировать. И тут же провёл инструктаж, как правильно им пользоваться.
Я проработал на том судне с А.Б. и другим капитаном полгода, продлив четырёхмесячный контракт, чтобы закрепиться в компании и поправить своё финансовое положение.
Когда через год я снова оказался на том же судне, я узнал, что А.Б. списался незадолго до этого с решением уйти на пенсию. В судовом компьютере я нашёл фото этого дня, где капитан стоял на сходне в кителе, в шотландском берете с помпоном сверху, гольфах и килте снизу, держа в руках кожанный чемодан с металлическими уголками.
P.S. Где жил А.Б. на пенсии, мне неизвестно. Когда мы работали вместе, при смене он улетел в Эдинбург.
Насколько я знаю от коллег, в дальнейшем А.Б. иногда приезжал на судно, когда оно заходило в порт Феликстоу в Англии. Он регулярно привозил или присылал для команды свежие журналы и газеты, диски с фильмами, рождественские подарки и пончики.
P.S.P.S. Еще А.Б. контролировал свои эмоциональные взрывы. Когда в разговоре с помощниками он был готов перейти или уже и переходил на повышенные тона, он резко обрывался, начинал ходить по мостику, считая шаги и вдохи-выдохи. Досчитав до десяти, он возвращался к разговору относительно спокойным.