Появление в повестке дня эстонской внутренней политики
вопроса о лишении избирательного права постоянно
проживающих в Эстонии граждан РФ и РБ, снова высветил
тему русофобии и притеснений неэстонского населения, что
лишний раз подтверждает стремление Таллина превратить
Эстонию в мононациональное государство.
Подтверждение этому – начатое с невиданным энтузиазмом в
Рийгикогу обсуждение соответствующих законопроектов, в
которых, к примеру, подчёркивается, что постоянно живущие в
Эстонии граждане РФ имеют гражданство «государства-агрессора».
Об этнической составляющей в передаче ЭТВ+ «Эпицентр» (6
ноября 2024, 41-я минута записи) говорит информация о том, что
социал-демократ Раймонд Кальюлайд дал понять: дело не в
паспорте, дело – в национальности.
Если бы инициаторы законопроектов не были русофобами и
эстонизаторами, то, преследуя ту же цель (устранение реальной
угрозы национальной безопасности в лице жителей с гражданством
РФ и РБ), они записали бы в законопроектах, что избирательное
право в Эстонии распространяется только на её граждан. И точка.
Форма – корректная, не подкопаться, суть – одна и та же.
Вместо интеграции – отторжение и изоляция.
Что ещё важно: обсуждение данной темы в парламенте и в масс-
медиа обнаруживает интересную аберрацию – два обстоятельства,
которые, как бы совпадают с действующим международным
правом, но всё же не соответствуют ему. Это можно объяснить его
«старением», особенно в условиях бурного нарастания тотальных
перемен в мире. В силу чего многие сегодняшние события и
явления, соответствуя смыслу и духу действующего
международного права, в то же время напрямую не стыкуются с его
параграфами.
Примером этого служит и происходящее сейчас в Рийгикогу, где
употребляется слово «война», понимаемое неоднозначно: как
«агрессия», «вооружённый конфликт», было и заявление
официальных лиц о том, что Эстония находится в состоянии войны
с Россией, говорят о том, что «Россия воюет с Эстонией и
Западом» и так далее. Показательно, что и Москва настаивает на
том, что происходящее вооружённое столкновения между Россией
и Украиной представляет собой не войну, а – СВО (Специальная
военная операция). Но всё равно, людей-то убивают и калечат в
вооружённых столкновениях. Это – первое.
А второе – возникает осознание, что вопрос лишения
избирательного права представляет собой надуманную (читай:
необоснованную) дискриминацию имеющих гражданство РФ и РБ
жителей Эстонии – их лишают избирательного права под боле чем
сомнительным предлогом – вины и ответственности за политику
государств, гражданами которых они являются. Обвинителям не
важно, что связь эстонских граждан РФ и РБ с государствами,
гражданами которых они являются, косвенна (например, они не
подлежат призыву в российскую армию, не платят налоги в казну
РФ).
По сути это – применение «коллективной вины» и «коллективной
ответственности», что считается вернейшим признаком
тоталитаризма и человеконенавистничества (вспомним хотя бы
расстрелы гестаповцами заложников – десятков мирных прохожих
прямо на улице за убийство подпольщиками немецкого офицера).
В связи с этим стоит вспомнить Женевскую конвенцию о защите
гражданского населения во время войны, которая имеет два
варианта, они исполнены на разных языках и оба документа
вступили в силу 21 октября 1950 года. В 1993 году Совет
Безопасности ООН признал эту конвенцию нормой обычного
международного права, что сделало её обязательной для
исполнения не только для стран-подписантов, но и всех
вовлечённых в военные конфликты стран.
Женевская конвенция и гибридная война.
Вот некоторые её положения (особое внимание пункту 3):
1. Женевские конвенции требуют от сторон, участвующих в
конфликте, проводить различие между гражданским населением и
непосредственными участниками военных действий
(комбатантами) с целью обеспечения защиты гражданского
населения и гражданских объектов. Запрещены нападения как на
гражданское население в целом, так и на отдельных мирных
граждан.
2. Нападения должны быть направлены только против военных
объектов. Лица, которые не принимают или прекратили принимать
участие в боевых действиях (включая военнопленных), имеют
право на уважение их жизни, а также физической и психической
неприкосновенности. Таким людям должна быть обеспечена
защита и гуманное обращение при всех обстоятельствах без какой
бы то ни было дискриминации.
3. Взятые в плен участники военных действий и интернированные
гражданские лица, находящиеся во власти противника, имеют
право на сохранение жизни, уважение их достоинства, личных прав
и убеждений (политических, религиозных и иных). Они должны
быть защищены от любых насильственных действий и репрессалий.
Они имеют право на переписку со своими семьями и на получение
помощи. Каждому человеку должны быть предоставлены основные
судебные гарантии.
Википедия даёт и определение репрессалий – в международном
праве это правомерные принудительные меры политического и
экономического характера, которые применяются одним
государством в ответ на неправомерные действия другого
государства. На сегодняшний день термин репрессалии устарел и
подобные действия именуются контрмеры или санкции.
Я специально выделил слова и словосочетания, которые с учётом происходящей
гибридной войны (кстати, ставящая такие же цели, как любые
войны в привычном для нас понимании) можно сократить, убрав
некоторые слова, например: «вооружённый конфликт», «военные
действия», «боевые действия» или «интернированные гражданские
лица». А теперь, добавим в заголовок Конвенции к слову «войны»
слово «гибридной» и можно увидеть, что смысл Конвенции
остаётся прежним, но касается уже гибридной войны. Причём,
повторю, цели последней ничем не отличаются от обычных в
нашем привычном понимании войн и вооружённых конфликтов.
Не будет в случае замены слова «войны» на словосочетание
«гибридной войны» и отличий в требованиях к воюющим сторонам
со стороны действующей сейчас Женевской конвенции, который
изложены в перечисленных выше трёх пунктах в отношении
мирного населения.
Разумеется, необходимо прояснить, почему и в условиях гибридной
войны можно говорить об интернированных, то есть
изолированных от общества гражданских лицах.
Гибридная война – та же война, но тоже ужасна.
Предваряю свои размышления непременным возражением – к
современной Эстонии эта Конвенция не имеет никакого значения,
мол, Таллин не объявлял России войны, а та ещё не напала на
Эстонию. Да, формально так и есть. Но это – де-юре, а де-факто
официальные лица не раз давали понять, что Эстония воюет с
Россией, которая в свою очередь полагает, что оказание Таллином
военной помощи Киеву означает соучастие Эстонии в военных
действиях против России.
Да и с международным правом сегодня далеко не всё лады – Запад
подменил его создаваемыми и применяемыми им самим
«правилами». Последние и привели к тому, что современная война,
названная гибридной, представляет собой комбинацию враждебных
действий, когда нападающие стороны не осуществляют военное
вторжение, но подавляют противника, прибегая к кибер-атакам,
информационной и психологической войне, скрытным операциям,
дезинформации, диверсиям, всяческой поддержке оппозиции для
дестабилизации положения в стране.
В Википедии даётся чёткое пояснение: «При этом военные
действия могут вообще не вестись, и с формальной точки
зрения гибридная война может протекать в мирное время.
Нападающая сторона осуществляет стратегическую координацию
указанных действий, сохраняя при этом возможность
правдоподобного отрицания своей вовлечённости в конфликт».
То есть, мы находимся в состоянии войны, которая, как бы и есть, и
как бы и нет. Но реально она идёт! Во всяком случае репрессии и
меры властей применяемые, как инструменты управления
воюющими государствами (в том числе и в Эстонии) один к одному
соответствуют «законам военного времени». Так что вполне
обоснованно с точки зрения здравомыслия и гуманности примерять
на себе положения Женевской конвенции о защите гражданского
населения во время гибридной войны, не признавая традиционную
форму и механизмы обычной войны.
«Интернирование» гибридной войной мирных жителей.
Такой же подход применим к упоминаемым в Конвенции
интернированным лицам. Википедия: «Интернирование –
принудительное задержание, переселение или иное ограничение
свободы передвижения, устанавливаемое одной воюющей стороной
для находящихся на её территории граждан другой воюющей
стороны.... В некоторых случаях интернированием называется
лишение свободы или переселение государством своих граждан,
считающихся неблагонадёжными (обычно — во время войн)».
Так-то оно так, но во многом русское/русскоязычное население уже
третий год, как интернировано – в том смысле, что физически его
ещё не изолировали. Благодаря «гуманизму» эстонизаторов-
русофбов неэстонцев пока массово не репрессируют, не
препровождают в лагеря для неблагонадёжных в дремучие
вяндраские леса, как заметила в одной из публикаций на порталах
Tribuna.ee и Eesti Päevaleht европарламентарий, центристка Яна
Тоом.
А вот и доказательства признаков интернирования неэстонского
населения. Оно лишено нормальных связей с Россией (включая
родственные) – с родиной предков из-за уже наложенных (или
проектируемых новых) Эстонией «вето» на разные составляющие
повседневной жизни человека: это – коммуникация, образование на
родном языке, пользование им, (не)полноценное гражданство,
посягательства на свободу совести (вероисповедания),
неполноценная логистика с Россией, бизнес, культура, туризм,
спорт, да вплоть до таких «мелочей», как запросы в российские
архивы, денежные переводы и т.д и т.п.
Получается какое-то виртуально-«гибридное» интернирование.
Димитрий Кленский,
Таллин, 18 ноября 2024