Парк аттракционов жил своей шумной, слегка хаотичной жизнью. В воздухе смешались запахи карамели, попкорна и чего-то подозрительно масляного, словно сам этот запах мог вызвать несварение. Аттракционы кричали на все голоса: колесо обозрения лениво скрипело в своей вечной круговерти, а американские горки издавали пронзительные вопли тех, кто думал, что справится со своими страхами, — и явно проиграл.
Ваня брел вдоль рядов, как человек, который, решив срезать путь, случайно забрел на соседний район, где в любой момент может прилететь откуда не ждешь. Одним словом — чувствовал себя парень не в своей тарелке. Не то чтобы он был против всего этого веселья, но вид толпы детей с липкими руками и их родителей с отчаянными глазами заставлял его ощущать себя посторонним. Он уже выпил свой кофе из бумажного стаканчика, который остывал быстрее, чем полагалось, и теперь бесцельно оглядывался по сторонам, словно турист, приехавший впервые в мегаполис.
Где-то рядом щелкали автоматы с игрушками, и, казалось, что даже плюшевые медведи в этих коробках смотрели на происходящее с легким укором. "Чего я тут вообще забыл?" — мелькнуло в голове Ивана. Но он все-таки не спешил уходить. Несмотря на все смешанные чувства, было что-то завораживающее в этом вечном шуме и беготне, словно парк существовал в своем собственном времени, где на часы никто не смотрел, а проблемы оставались за пределами железных ворот парка аттракционов.
Честно говоря, Ваня оказался в этом парке по глупейшему стечению обстоятельств. Не то чтобы он был фанатом аттракционов или особенно любил топтаться в толпе, где каждый третий норовит зацепить чем-то липким. Сюда его привела отчаянная попытка хоть как-то наладить личную жизнь. В свои 22 Иван оставался безнадежным одиночкой, и это, кажется, уже начинало волновать всех вокруг, особенно родителей. Мама все чаще поглядывала на него с тихим укором, мол, «сынок, тебе что, девушки не нравятся?», а отец добавлял свое фирменное: «да я в твои годы ни о чем другом и думать то не мог».
А что Ваня? А Ваня просто панически боялся женщин. Он мог спокойно отвечать на любые вопросы на зачете, находил выход из самых глупых ситуаций в универе, но стоило разговору перейти в романтическую плоскость, как он тут же терял дар речи. С девушками он превращался в ходячий пример закона Мерфи: все, что могло пойти не так, обязательно шло не так.
Вот и на этот раз он решил рискнуть — назначил свидание через сайт знакомств. Казалось, проще некуда: договорились встретиться у парка аттракционов, погулять, пообщаться. Но девушка так и не пришла. В телефоне гробовая тишина, а у ворот парка — только Иван, нервно переминающийся с ноги на ногу и старающийся выглядеть так, будто он кого-то ждет, а не просто дурак, которого продинамили.
Потоптавшись на месте минут с пятнадцать, он выдохнул, подумал, что домой идти сейчас как-то совсем грустно, поэтому развернулся и зашел внутрь парка. Просто так. Из любопытства. Здесь все шумело, пестрило огоньками и пахло чем-то одновременно приятным и химическим. Иван брел, не торопясь, наблюдая за толпой и стараясь не думать о испорченном вечере. И ведь получилось, в какой-то момент он даже перестал об этом жалеть.
Ему нравилось наблюдать за людьми. Вот мужчина в костюме и с портфелем, который явно пришел сюда только потому, что обещал дочери. Его взгляд блуждал где-то между аттракционами и ближайшей скамейкой, с табличкой “место для курения”. Вот пара подростков, которые спорили о том, кто первым начнет верещать от страха. Иван усмехнулся, представив себе, как бы он выглядел сам в такой ситуации.
И тут он заметил девушку. Она стояла у колеса обозрения, плюс-минус его ровесница. Ее взгляд был прикован к вращающейся махине, но в нем читалась не восторженность, а, скорее, смесь любопытства и легкой паники. Видно было, что та была явно не из тех, кто любит рисковать ради развлечения. Ванька на автомате замедлил шаг. Сам того не осознавая, он медленно двинулся в ее сторону, будто притягиваемый невидимым магнитом.
Она стояла чуть боком к аттракциону, крепко сжимая в руках билетик, будто тот мог в любой момент вырваться из ее крепких объятий и улететь в неизвестном направлении. Вид у нее был сосредоточенный, как у человека, который вот-вот сделает что-то важное, но сам с собой спорит — а стоит ли вообще это делать? Ее губы чуть поджимались, а потом едва заметно шевелились, будто она проговаривала в голове какие-то аргументы: «Ну, это ведь просто колесо… Ничего страшного… Все катаются…».
А потом она вдруг усмехнулась, так будто решила посмеяться сама над собой. Иван это заметил, и почему-то этот маленький жест — совершенно непринужденный, искренний, даже немного нелепый — зацепил его сильнее, чем весь этот парк с его огоньками и грохотом. Девушка поправила выбившуюся из хвоста прядь волос, еще раз взглянула на колесо, будто пытаясь морально договориться с этой крутящейся махиной, и переступила с ноги на ногу. Ее движения были почти детскими, как у школьницы, которая вот-вот должна выйти к доске. А потом она снова посмотрела на билет, словно он должен был дать ей последний ответ: пойти или нет?
Иван остановился в паре метров, чувствуя себя чем-то вроде ненавязчивого зрителя этой личной борьбы. Ему даже стало немного неловко, что он все это наблюдает. Но, с другой стороны, он ничего не мог с собой поделать. В ней было что-то такое… простое, смешное и в то же время обворожительно искреннее.
Она посмотрела на билет еще раз, решительно сжала его в кулаке, и, уже сделав первый шаг к входу, внезапно остановилась. Бросила взгляд на колесо так, как будто оно могло заговорить и подтвердить ее худшие опасения. Иван шагнул к ней, приблизившись почти вплотную.
— Простите… вы в порядке?
Девушка вздрогнула и обернулась, словно ее застукали за чем-то ужасно важным.
— А? Что? Да… Да, конечно! — она улыбнулась чуть шире, чем надо, и добавила почти шепотом, — ну… почти.
Иван смутился, не зная, что сказать, но было уже поздно — он заговорил, и отступать назад было некуда.
— Простите, если показалось странным. Просто… вы так стояли, будто собирались покорить Эверест без снаряжения, а не кататься на карусели, — выдал он, сам поражаясь своей внезапной смелости, а то и в некотором роде дерзости.
Девушка засмеялась, но тихонько, после чего немного расслабилась и ее голос стал теплее.
— Да я бы скорее сейчас на Эверест бы полезла, чем вот это… По крайней мере, там точно не нужно зависать на самой верхушке и надеяться на волю боженьки, что вот тобой ничего не сломается и ты не полетишь вниз… — она махнула рукой в сторону колеса, которое громко скрипнуло, как будто решило подтвердить ее слова, — хотяяя… она вновь улыбнулась, может и правда, разница небольшая.
Иван улыбнулся. Ему стало легче: она не только не обиделась, но и сама продолжила разговор.
— Вы боитесь высоты? — спросил он, — как же так получилось, что вы стоите в очереди на колесо обозрения?
— Ну… не то чтобы боюсь, — девушка пожала плечами, — просто не вижу смысла лететь наверх, если можно остаться на земле, где… все под контролем.
— Логично, — кивнул Иван, — но вопрос остаетсяя открытым — зачем покупать билет?
Она прищурилась, будто сама не могла ответить на этот вопрос.
— Проспорила подруге. Вот отрабатываю спор, согласно которому нужно прокатиться. Она не захотела придумать что-то другое, сказала, что я усложняю и вообще зря боюсь, — девушка взглянула на билет с таким видом, будто тот сам являлся источником ее проблем. А я — человек слова.
Иван хотел сказать что-то ободряющее, но слова застряли где-то между «звучит страшновато» и «да ерунда, это же весело». Вместо этого он выдал:
— Ну… в компании-то точно будет легче.
Новая знакомая подняла на него взгляд. Теперь он понял, что ее глаза были чуть светлее, чем он предполагал, — зелено-карие, они заиграли солнечными бликами. Она смотрела на него внимательно, будто решала, можно ли доверять незнакомому парню, который подошел из ниоткуда, возможно даже не подозревая, что помогает ей сэкономить время на психолога.
— В компании? — переспросила она, и на ее лице мелькнула искра сомнения, смешанная с интересом.
Иван вдруг осознал, что это был момент выбора. Она либо откажется и вернется к своим терзаниям, либо согласится — и кто знает, чем это все обернется. Он сделал вид, что стоит здесь совершенно непринужденно, хотя в голове уже рисовал себя в кабинке с человеком, который, возможно, начнет истерически верещать при каждом скрипе. Но какое это имело значение…
— Ну да, — сказал он, стараясь говорить так, будто это вполне очевидно, — если хотите, можем поехать вместе. Смирительную рубашку, если начнется наверху истерика, я точно не стану надевать вам, но поговорить… почему бы и нет?
Она колебалась еще пару минут. Снова посмотрела на колесо, потом на билет, потом на Ивана.
— Звучит… не так плохо, — наконец сказала она, и ее губы тронула чуть смущенная улыбка, та самая, которая так очаровала его в самом начале.
— Отлично. Вдвоем всегда веселее.
Она шагнув к кассе, оглянулась:
— Кстати, я — Марина. И думаю, можно на “ты”.
— Иван, — ответил он, мысленно радуясь, что хотя бы это прозвучало без запинки.
Марина уверенно шагнула к кассе, будто билет в ее руках вдруг стал пропуском не на колесо обозрения, а на какое-то более значимое событие. Иван следовал за ней, пытаясь выглядеть так, словно весь этот план с совместной поездкой был спонтанной, но безупречно обоснованной идеей. Кабинка ждала их, качаясь на ветру и скрипя, будто подшучивала над их смелостью.
Когда они устроились внутри, Марина чуть сильнее, чем требовалось, сжала поручень, но старалась не подавать виду. Иван, сидя напротив, подумал, что в такие моменты люди выглядят особенно искренними. Она пыталась выглядеть собранной, но напряжение все равно читалось: легкая дрожь в руках, короткий вдох, как у пловца перед прыжком.
Колесо тронулось, и город начал медленно раскручиваться перед ними. Первые секунды тишины были немного странными: Иван отвел взгляд в сторону, чтобы дать ей пространство, а она смотрела прямо перед собой, явно не решаясь глядеть вниз или вверх.
— Красиво, — сказала она вдруг, тихо, почти шепотом, словно боялась, что громкий голос разбудит весь ее страх.
Ваня кивнул, замечая, как в свете вечернего солнца город и вправду выглядел совершенно иначе. Дома, улицы, огоньки парка — все это казалось игрушечным, каким-то ненастоящим.
Когда кабинка достигла самой высокой точки, Марина все-таки посмотрела вниз. Ее лицо изменилось: сначала легкое напряжение, потом удивление, а потом что-то вроде облегчения.
— Страшно? — спросил он, не удержавшись.
— Нет, — сказала она после короткой паузы, — уже не страшно.
Иван улыбнулся, не зная, чему именно. Может, тому, как легко оказался в этой кабинке, а может, тому, что она вдруг почувствовала себя свободнее.
Кабинка начала спускаться, и Марина, расслабившись, чуть откинулась на спинку. Ветер растрепал ее волосы, а в глазах мелькнула улыбка. Иван подумал, что, кажется, этот вечер перестал быть просто испорченным. Напротив, возможно, это та встреча, о которой потом придется не раз вспоминать, а может, даже и рассказывать друзьям и близким.
Он старался выглядеть непринужденно, хотя внутри чувствовал легкое волнение, которое нельзя было списать только на качающуюся кабинку. Марина смотрела куда-то вдаль, на огоньки города, которые становились все ярче в сгущающихся сумерках. Она казалась абсолютно спокойной, будто и не было той внутренней борьбы с билетом в руках.
«Ну надо же, — подумал парень, — одна поездка на этом трещащем аттракционе, и человека не узнать.” Он поймал себя на мысли, что подсознательно изучает ее. Не так, как привыкли смотреть в таких ситуациях в романтических комедиях, где у героя в голове сразу играет скрипка. Нет. Ванька просто подмечал мелочи: как она чуть склонила голову, когда задумалась, как пальцы иногда поправляют выбившиеся пряди волос. Ее жесты были легкими, почти неосознанными, и от этого только интереснее.
Себе он в такие моменты казался другим человеком. Обычно в его голове был целый оркестр из сомнений: «А правильно ли я сказал?», «А не выгляжу ли я глупо?», «Может, пора извиниться за то, что вообще родился?» Но сейчас — тишина. И это было странно.
«С каких пор я стал таким смелым?» — мелькнула мысль, и Иван едва заметно усмехнулся. С его стеснительностью это катание должно было превратиться в трагикомедию. В реальности он или потел бы от нервов, или выдумывал глупую отмазку, чтобы сбежать. А тут — будто знал ее все свою жизнь, как бы банально это не звучало.
Иван поймал ее взгляд, когда она вдруг повернулась к нему, и понял, что улыбается. Ее брови чуть приподнялись, будто она только что заметила, что он не отводит от нее глаз.
— Что? — спросила она, сама заражаясь улыбкой.
— Да так… — он смутился, но быстро взял себя в руки, — думаю, хорошо, что я здесь оказался.
Марина чуть нахмурилась, но не спросила ничего, просто снова посмотрела на огоньки внизу. А Иван подумал, что сказал правду. Удивительно, как иногда случайные решения могут вывести на что-то, что, оглядываясь назад, понимаешь, что было самым верным и удачным выбором.
После аттракциона они гуляли долго, неспешно. Марина словно забыла о том, что пару часов назад спорила с собственным страхом перед колесом обозрения, а Иван просто наслаждался ее обществом. Они пересекли весь парк, заглянули почти в каждую подсвеченную лавку, спорили, кто быстрее разгадает загадки на стенде с призами, и смеялись над забавными деталями: нелепо крутящимися игрушками в автоматах, слишком громким продавцом воздушных шаров, который уверял, что его шары «самые лучшие».
Когда время близилось к полуночи, Марина посмотрела на часы, извинилась и сказала, что пора домой. Иван проводил ее до автобуса, слегка запыхавшись от собственного желания успеть предложить ее проводить до двери — хотя понимал, что это было бы слишком. Она улыбнулась ему через плечо, садясь в автобус, и, махнув рукой, исчезла за светящимися окнами.
Иван возвращался домой в каком-то странном состоянии, которое можно было назвать одним словом: окрыленность. Улыбка то и дело сама собой появлялась на лице. Казалось, будто весь этот вечер сложился идеально, даже несмотря на его невнятное начало.
Дома родители еще не спали — это было их вечное правило. Они сидели на кухне, мама с чашкой чая, отец с какой-то книжкой в руках, но оба мгновенно подняли глаза, когда он вошел.
Когда Иван вошел, отец поднял голову и внимательно посмотрел на сына.
— Хороший вечер? — спросил он коротко.
Иван только кивнул, стараясь скрыть улыбку. Мама подняла глаза от стола и сразу заметила, что-то изменилось.
— Ты какой-то другой… — пробормотала она, скорее себе, чем ему, но тут же добавила, уже вслух, — давно я тебя таким не видела.
Они переглянулись. Мама — с радостью, которую даже не пыталась скрывать. Отец — чуть более сдержанно, но с едва заметным одобрением. Иван, поддавшись их взглядам, уселся за стол и нехотя сказал:
— Познакомился сегодня с девушкой. Марина.
Этих слов хватило, чтобы кухня наполнилась особой атмосферой. Мама замерла, вслушиваясь в каждую букву, но, как ни странно, вопросов задавать не стала. Отец только усмехнулся и снова взглянул на сына, но уже не с тем спокойным равнодушием, которое он обычно демонстрировал, когда разговор касался личной жизни Ивана.
В воздухе повисло короткое молчание. Мама первой не выдержала: она вдруг начала что-то убирать с уже чистого стола, будто так проще справиться с нахлынувшим волнением.
— Просто познакомились, — продолжил Иван, чувствуя, что за каждой фразой они ищут гораздо больше, чем он готов рассказать, — ничего такого. Погуляли в парке. Интересная девочка.
Мама кивнула, но ее взгляд говорил, что она уже мысленно представляла первое знакомство с этой самой интересной девочкой. Отец пробормотал что-то вроде: «Вот и хорошо», и вернулся к своей книге, но Иван заметил, что страница так и не переворачивается.
Все это было странно и в то же время приятно. Родители как будто впервые за долгое время вздохнули с облегчением. У них больше не было повода думать, что их сын навсегда останется одиноким мечтателем.
— Приводи, познакомишь, — встрепенулась мать.
— Я подумаю, — только и ответил Ваня, и пошел в свою комнату.
Позже, лежа в своей постели, Иван думал о том, что именно так он хотел бы возвращаться домой — с теплым чувством, с легкой улыбкой на губах, с мыслью, что этот вечер он запомнит. И все-таки мама была права: в нем действительно что-то изменилось.
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.