Утро в бухгалтерии не задалось. После увольнения сотрудницы не могли найти пару важных файлов, из-за чего пришедшая на ее место Ольга Самсонова немедленно впала в немилость. Она очень старалась, задерживалась после работы, чтобы привести документы в порядок, но даже спустя почти два месяца к ней продолжали относиться как к новенькой.
К пропаже файлов с отчетами она не имела никакого отношения, но уже привыкла, что в этой компании ответственным за ошибки уволенных назначают их «наследников», поэтому заранее попрощалась с мечтой получить хотя бы минимальную премию в декабре.
В бухгалтерии, кроме нее, работали еще три женщины: миловидная, но острая на язычок Рита, то ли племянница, то ли младшая сестра одного из директоров, легкомысленная блондинка Света, у которой после развода "сезон охоты" на потенциальных мужей не заканчивался никогда, и строгая Раиса Викторовна - главбух. Ольга безропотно приносила коллегам чай и кофе. Выслушивала их едкие замечания, обещая «все исправить к завтрашнему дню». Подменяла вечно спешащую то к ребенку, то на свидание Свету. Сама она никуда не торопилась, потому что жила одна, не обзаведясь к двадцати семи годам ни мужем, ни любовником, ни детьми.
«Мышь» - единодушно окрестили ее завсегдатаи курилки. Ольга об этом не знала: она не курила, смущенно отказывалась от пива по пятницам, не интересовалась сплетнями и ничего не рассказывала о себе – одним словом, как охарактеризовала ее главбух, "не поддерживала традиций и сложно сходилась с коллективом". Даже язвить в ее адрес было неинтересно – она лишь краснела и отмалчивалась.
- Ольга Петровна, займитесь-ка делом, голубушка! – металлические нотки в голосе Раисы Викторовны застигли Ольгу врасплох. Она завороженно смотрела в окно, за которым под не слышную людям музыку падали снежинки: они то кружились в вальсе – раз-два-три, то грациозно отлетали от окна – два-три – ча-ча-ча, то затевали веселый рок-н-рольный переполох. Ольга вздрогнула, пробормотала «извините» и принялась нервно перебирать папки с бумагами на столе – искать распечатки старых отчётов.
Приближался обеденный перерыв. В офисе нарастало оживление. Это означало, что директора уехали и можно собирать компанию для похода в ближайшее кафе.
- Оль, ты с нами? – спросила Рита, конечно, «для галочки», грациозно огибая Олин стол и закидывая на плечо эффектную сумочку. У двери ее уже ждала Света, поправляя белые кудряшки перед зеркалом и сопровождая процесс комментариями «блин, как быстро корни отросли» и «срочно записаться в салон до корпоратива».
- До обеденного перерыва пятнадцать минут! – едко заметила главбух. Сталь в ее голосе зазвенела сильнее, но подружки, щебеча о прическах и маникюре, уже выпорхнули из бухгалтерии.
Оля тоскливо посмотрела на Раису Викторовну. Та презирала базовые потребности сотрудников. Была б ее воля, век не видать им ни кафе, ни курилки, особенно тем, кто не выполнил план или потерял документ (гневный взгляд поверх очков на Олю). «Приструнить» пока получалось только ее, так как Ритина близость к начальству и Светин непробиваемый пофигизм сводили на нет попытки наладить в отделе железную дисциплину.
Шум в офисе усилился – пришло время обеда. Оля дождалась, когда Раиса Викторовна выйдет из кабинета, и тоже собралась на кухню. Она приносила еду с собой, в основном из экономии, так как платили на испытательном сроке мало – хватало на съемную квартиру в «так себе» районе, питание и маленькие переводы маме. Та жила с двумя Олиными сестрами – подростками в небольшом поселке, получала пенсию по инвалидности, а девчонок поднимать надо, учить дальше. И хотя мама отказывалась от помощи, говорила, что справится, «много ли нам надо, а тебе личную жизнь ещё устраивать», Оля аккуратно раз в месяц делала перевод очередной суммы, радуясь, что мама сможет приготовить что-то вкусное, купить сёстрам обновку.
Вставая из-за стола, она посмотрела в окно. Снег прекратился, и из-за серобрюхой тучки выглянуло морозное солнце – то, что светит, но не греет. От его лучей заискрился снег на карнизе, и Оля увидела нечто необычное. Свёрнутая трубочкой бумага торчала в снегу около стекла. Прежде ее там точно не было.
- Странно. Может, ветром принесло, - пробормотала Оля.
Она аккуратно приоткрыла окно, взяла записку и развернула. На листке из блокнота обычной шариковой ручкой было написано: «Твоё счастье уже в пути – ты мимо него не пройди!» Оля покрутила лист и так, и эдак, понюхала даже зачем-то – почувствовала только свежесть. Будь она чуть романтичнее, приняла бы написанное за предсказание, но она была весьма рассудительной и в разные глупости не верила.
Да, Оля не верила в чудеса... Её жизнь была материальна до отчаяния, в ней не нашлось места грёзам о принцах, райском отдыхе, крупном выигрыше в лотерею. После смерти отца и тяжёлой болезни матери, которая, к счастью, закончилась лишь инвалидностью, Оля узнала, что значит быть единственным кормильцем в семье.
Когда она была совсем маленькой, бабуля водила ее в церковь, ставила перед иконами свечки и поясняла: если будет трудно, нужно прийти в храм, встать вот так перед образами, перекреститься и попросить о помощи.
- И Боженька тебя не оставит, - наставляла бабушка, терпеливо складывая Олины маленькие пальчики в щепоть, чтобы крестилась правильно.
- Баб, а как я узнаю о том, что это ОН помог? – спрашивала она.
- А кто же, кроме него? – шептала бабуля. – Ты главное молись!
Оля часто потом вспоминала эти разговоры, долгие зимние вечера, когда бабушка, затеплив лампадку перед потемневшими от времени иконами, рассказывала ей о библейских пророках, чудесах, которые они совершали, невиданных зверях и птицах.
Беззаботное детство закончилось, когда Оле было десять. Умерла бабушка, через два года папа, потом, почти сразу, заболела мама. Ей было четырнадцать, когда она в отчаянии, лежа ночью без сна от страха за судьбу родных, молилась как могла:
- Господи, помоги! Спаси маму, сохрани Варю и Любу! Некому нам помочь, кроме тебя!
Но небеса молчали, а деньги таяли. Оля экономила, как могла, но маме нужны были лекарства, поэтому пришлось отказаться от молока, сыра, сливочного масла, вместо мяса покупать тушёнку, научиться есть «бэпэшки» - лапшу и картошку быстрого приготовления. Пока однажды Оля не поняла того, что ей не смогла объяснить бабушка: у Бога нет других рук, кроме ее собственных. Значит, надо искать помощь здесь, на земле.
В то время, как ровесницы ходили в кружки и на танцы, знакомились с мальчиками, влюблялись и мечтали уехать в большой город, она утром готовила сестренкам овсянку на воде, добавляла в нее немного постного масла и ложечку засахаренного смородинового варенья. Потом вела их в школу, сама шла на уроки. После бежала на почту, помогала сортировать и разносить письма и газеты.
Вечером забирала сестренок из продлёнки, наскоро кормила их ужином, укладывала спать и садилась за уроки. В выходной ездила в райцентр навещать маму, которая после операции на сердце лежала в больнице.
Едва маме сделалось лучше, начала готовиться в экономический техникум, который в итоге успешно закончила и уехала в областной центр. Здесь ей впервые по-настоящему повезло: устроилась в филиал крупной компании помощником главного бухгалтера. Она очень дорожила этим местом, старалась изо всех сил и мечтала поскорее пройти испытательный срок, чтобы иметь возможность активнее помогать родным, а потом снять квартиру побольше и перевезти их в город, поближе к хорошим клиникам, школам и кружкам.
«А у них все будет хорошо, и у меня, даст Бог, наладится!» - так думала она, рассеянно заливая кипятком «бэпэшку» и доставая из пакетика аккуратно нарезанный хлеб.
Тут она увидела светловолосую девочку лет двенадцати, в красивом голубом вязаном платьице, которая сначала заглянула на офисную кухню, а потом решилась войти и настороженно остановилась у порога.
-Привет! Проходи, - улыбнулась Ольга: девочка была чем-то похожа на ее сестру Любашу в этом возрасте. - Хочешь, чая с печеньем?
Девочка улыбнулась в ответ, кивнула и присела у стола напротив Ольги на свободный стул. Ольга налила незнакомке чай в большую стеклянную кружку и открыла принесенную из дома пачку печенья «Юбилейное».
- Угощайся! - она подвинула чай и печенье поближе к девочке. – Меня зовут Оля, а тебя?
- Надя, - ответила девочка.
-Ты с кем-то пришла? Тебя не станут искать?
Девочка отрицательно покачала головой и взяла печеньку, внимательно наблюдая, как Ольга наматывает на вилку макароны из «бэпэшки».
- Что ты ешь? – спросила она.
- Макароны.
- А почему они такие…кудрявые?
Ольга невольно улыбнулась:
- Наверно, потому что волшебные. Их делают в чудесной стране, и те, кто их кушает, приобретают суперспособность экономить денежки.
Надя рассмеялась:
- А печенька тоже волшебная? Какую она дает суперспособность?
- Конечно, волшебная! – ответила Ольга, поддерживая игру. – Это «спецпеченька» для подъема настроения. Съешь такую и будешь улыбаться целый день! Пей чай. Он с мятой, я специально дома насушила.
- Спасибо, вкусно, - отозвалась Надя, запивая печенье ароматным чаем. – Я бы хотела попробовать что-то такое, что исполняет желания. Самые заветные!
«Я бы тоже,» - подумала Ольга, а вслух сказала:
- А ты письмо Деду Морозу напиши! Я знаю много случаев, когда желания детей сбывались!
Надя покачала головой:
- Так это дети! У них простые желания. А я, во-первых, уже взрослая (мне двенадцать), а во-вторых, Дед Мороз не умеет же оживлять людей?
Ольга вздрогнула:
- У тебя кто-то умер?
- Мама. Три года назад. В горах. Мы там на лыжах катались. Она упала и умерла…
Надя часто заморгала, и на щеках появились слезинки. Глядя, как вздрагивают ее худенькие плечики в теплой бежевой кофточке, Оля не выдержала, бросилась к девочке и крепко ее обняла. Просто прижала к себе, как сестренку, молча, ведь нет таких слов, чтобы облегчить боль от потери самого родного человека – Оля это знала по себе. Все само должно отболеть, чтобы душа живущего отпустила душу ушедшего. И так, обнявшись и тихонько всхлипывая, они сидели на кухне, а на столе стыл чай с мятой и лежала надкушенная Надей печенька.
- Вот ты где, озорница! А я весь офис дважды обежал! – приятный голос заставил Олю вздрогнуть. Она вскочила и поздоровалась с незнакомым мужчиной лет тридцати пяти в джинсах и теплом свитере, стоящем на пороге кухни.
- Папочка! – обрадовалась Надя, на ходу смахивая слезы. – А мы с Олей тут чай пьем. С мятой.
- Ну вот! Чай пьете, а у самих глаза на мокром месте! Случилось что-то?
- Да это все я, пап, - вздохнула Надя. – Вот маму опять вспомнила, а Оля меня успокаивала. Она хорошая! Она и тебя чаем угостит. Правда, Оля?
- Нет-нет, - поспешно сказала Ольга, моментально краснея, - я бы рада, но мой обеденный перерыв, Надюша, подошел к концу... Ой, простите, я неправильно выразилась! Я хотела сказать, что вы-то, конечно, пейте чай! А мне пора работать. Вот здесь заварка, а печенье в упаковке.
- Благодарю, - вновь улыбнулся мужчина, - но тогда разрешите представиться – Андрей. А то как-то нехорошо: я ваше имя знаю, а вы мое – нет.
-П-приятно познакомиться, - Ольга смутилась еще больше и поспешила к выходу.
- Ольга! – услышала она, выходя из кухни. – А где вы трудитесь?
- В бухгалтерии, - ответила она, не оборачиваясь и уже представляя лицо Раисы Викторовны, возмущенной ее опозданием.
Продолжение здесь
Дорогие друзья, вот и наступил декабрь! Пришло время Рождественских и Святочных историй. На канале уже были публикации на эту тему, в том числе объемные. Это - совершенно новая, поэтому, как всегда, чуть-чуть волнуюсь) Ведь каждая история для автора - как ребенок, уходящий в самостоятельную жизнь. Какой она будет? Примут ли ее с радостью или не захотят читать? Поможет ли она кому-то? Заставит ли о чем-то задуматься? Я бы хотела, чтобы эти рассказы поднимали вам настроение и помогали верить в лучшее!
Заранее благодарю за отклики, реакции, репосты!