История Колымы: События, нарушившие спокойствие города
В июне 1966 года, в преддверии расслабляющего выходного, жители Каменного карьера, Нагаево и Марчекана погрузились в сон, когда вдруг их разбудили грохотом дизелей подводных лодок 171 бригады. Ошарашенные, они наблюдали, как к проходной подъезжали машины, и офицеры, спеша, запрыгивали в них. Подводные лодки начали покидать бухту, а местные жители начали подозревать, что произошло нечто серьезное.
В самом городе картина была не менее тревожной: с танцев быстро собирали матросов, которые в замешательстве пытались понять, что происходит. В воздухе витала мысль о войне, когда хаотично двигались люди в форме.
Ночью у причала царила суета — подводные лодки возвращались и швартовались. Когда рассвело, никаких признаков беспокойства не осталось, но для многих это событие осталось загадкой. Военные не спешили раскрывать тайны, и лишь воспоминания командиров подводных лодок, таких как Щербавских и адмирал Усов, освещают происшествие Местами они различаются в оценке событий, деталями — но дают полную картину происшедшего.
С чего все началось
Как это часто бывает в жизни, за происшествиями стоял зеленый змий. В 171 бригаде, которая подчинялась Москве, начальник был не только командующим, но и почти божеством, что иногда приводило к последствиям.
В июне 1966 года к бригаде приехала инспекция КТОФ. Завершив проверки, ревизоры покинули бригаду и Магадан в субботу на серебряном самолете, растворяясь в небе. С уходом инспекции командование вздохнуло с облегчением, получив неплохие результаты проверки.
Из воспоминаний командира ПЛ С-288, капитана 2 ранга Щербавских В.П.: "В субботу утром прошло совещание, где инспекция, огласив результаты проверки, убыла. После обеда у нас состоялось собрание офицеров соединения, где комбриг вместе с начпо, поблагодарили всех за усердие, велели провести такие собрания по кораблям, где поощрить отличившихся, и на радостях объявили на субботу и воскресение увольнение личного состава в город по 70%, что мы все и сделали и сами, я имею ввиду командиров лодок, отметили успех."
На этом официальная часть была закончена, ну и как водиться, оставалось отпраздновать удачное окончание проверки, именно так и поступило командование 171 бригады.
Из воспоминаний Льва Оленева: "Какая причина привела к столь мрачному событию сейчас трудно вспомнить, но в бригаде по руководством штаба и политотдела была организована "встреча с пьянкой", в которой приняли участие и некоторые командиры подводных лодок. Когда все было выпито или уже не хотелось пить, разными способами разбрелись по домам.
Командиру бригады Виктору Яковлевичу Кириенко, который остался в бригаде, пришла мысль, проверить боеготовность бригады, обычно в таком состоянии, приходит мысль "хорошо служить или другая. посетить ближних родственников" Из Магадана до ближних родственников было далековато, поэтому остановился на первом желании. Как потом выяснилось, свое решение он не согласовал с начальником политотдела.
Оперативным дежурным по бригаде был бывший политработник, оперативные документы не знал и в своих действиях руководствовался личной преданностью "Начальник сказал, выполняй!". Измученный бессонницей, Виктор Яковлевич, принял решение проверить боеготовность командного состава и заглянул к оперативному приказал объявить "боевую тревогу", не предварив словом "учебная". Оперативный руководствуясь своим принципом дублировал "Боевая тревога", не переспросил комбрига об "учебная". Начальство знает…"
Из воспоминаний адмирала Усова: "Заместитель начальника политотдела, капитан 2-го ранга Шишкин, получив долгожданный приказ о его назначении на хорошую должность в Ленинграде, на радостях в своей квартире организовал вечеринку, так называемую "отвальную".
На проводах собрались командир бригады, начальник политотдела и другие офицеры. После "разогрева" разгорелся спор о боеготовности между комбригом Кириенко и одним из начальников, чей статус остался неясным. Спор, вероятно, был легким и несерьезным, пока комбриг не решил на деле доказать готовность бригады и по телефону объявил боевую тревогу без ограничений.
Командир ПЛ С-288, капитан 2 ранга Щербавских В.П. рассказал, что замначальника уехал на Запад, а накануне состоялся банкет с участием всего командования соединения, отмечавшего успешное завершение инспекции. В результате, комбриг и командир ракетного подразделения поспорили о боеготовности, что привело к взаимному объявлению боевой тревоги.
События расходятся в деталях: причина банкета, место и порядок передачи приказа — но главное, что тревога была объявлена настоящая, а не учебная.
Боевая тревога
Лев Оленев вспоминал что должностное лицо по бригаде быстро разослало оповещения, все командиры прибыли, кроме начальника политотдела, который был на связи дома. Жена сообщила, что его нет, и комсомольца отправили на поиски — безрезультатно. В панике дежурный позвонил в КГБ области за помощью, но тот, осознав серьезность ситуации с боевой тревогой, сообщил о ней дежурному КГБ страны.
Дежурный, осознавая важность, позвонил председателю совета министров Косыгину, прервав его долгожданный сон. "Товарищ Амелько, что происходит с тревогой на Магаданской бригаде подводных лодок? Расследуй и доложи".
Тем временем, в бухте Нагаева и на базе подводных лодок тревога продолжала нарастать.
Из воспоминаний адмирала Усова: "Организация перехода соединения от повседневной жизни в полную боевую готовность была действительно была хорошо отработана. Над этим своевременно и хорошо потрудились Кодес и Зеленцов. Кстати, на вечере, о котором идет речь, их не было.
Офицеры и мичманы были своевременно доставлены на корабли, и все мероприятия на кораблях были выполнены. Корабли заняли точки рассредоточения в бухте".
В воспоминаниях адмирала Усова скажем так, этот процесс описан сухо и кратко. Однако любой из служивших знает, что такое учебная тревога и что во время ее происходит. А если уж тревога боевая…
Более подробно описание того, как это было, можно прочитать в воспоминаниях командира ПЛ С-288, капитана 2 ранга Щербавских В.П.: "Было уже около 23-х, когда зазвонил телефон. Богданов снял трубку и через несколько секунд лицо его помрачнело. Я, заразившись его встревоженностью, не спускал с его лица взгляда и вслушивался в его короткие вопросы и ответы: "Да", "Понял", "Щербавских у меня", "Свища нет" "Понял". "Объедем все три". И положил трубку.
— Володя, боевая тревога.
— Учебная? — с удивлением спросил я, взглянув на часы и надеясь, что он ответит утвердительно, хотя уже сам понял, что не учебная это тревога.
За всю свою службу я не помню случая, чтобы учебная тревога объявлялась в начале ночи или раньше чем в 5 часов утра. Это не случайно. Просто цель таких тревог — отработать оповещение и быстрое прибытие экипажей на корабли.
Поэтому и объявлялись учебные тревоги в промежутках с 5 до 6 часов утра. Засекалось время, оповестители на машинах, а где близко, пешком мчались к оповещаемым, а те, впрыгивая ногами на ходу в штаны, торопились в часть. Прибыв, докладывали, вот мол мы. Проверяли наличие подчинённых и опять докладывали. А всё остальное проходило ни шатко, ни валко. Больше крику, чем дела. Так что к утреннему подъёму весь этот весёлый перепляс заканчивался, и все приступали к повседневным делам.
А тут и ночь-то ещё не началась, и на тебе. Нет, не учебная это тревога, сразу понял я. В груди и между лопаток похолодало и вспомнились слова той старинной песни: "Горе-горькое по свету шлялося, и на нас невзначай набрело…" И догадка моя подтвердилась. Виктор ответил: "Фактическая тревога, Володя. Сейчас сюда подойдёт грузовик, одеваемся и наружу. Нам надо объехать все три ресторана, может там наши офицеры и мичмана есть.
Оперативный говорит, что обзвонил всех, но половина телефонов не отвечает".
Мы выскочили под звёздное небо, которое начало обволакиваться туманной пеленой и сразу, метрах в ста у соседнего дома увидели стоящий грузовик с ярко горящими фарами. Побежали к нему, а из некоторых подъездов так же выбегали фигуры, застегивая на ходу кителя. В течение пятнадцати минут мы побывали во всех трёх ресторанах города и забрали с собой всех, кто из наших там оказался. Когда выезжали из единственного городского парка с танцплощадкой, прихватив всех обнаруженных там матросов, нас обогнал ещё один грузовик, переполненный фигурами в фуражках и бескозырках, и ещё через десять минут были уже на молу нашей гавани.
На всех лодках стучали дизеля, это вахта запустила их на прогрев. На верхней палубе плавбазы бегал начальник штаба капитан 1 ранга Кодес и кричал: "Всем отходить в точки рассредоточения в бухте Старицкого. Никого не ждать, оставшиеся будут туда доставлены. Я, как белка, вбежал по шторм трапу на мостик своей лодки, где дежурный капитан-лейтенант Костин доложил, что лодка к отходу готова, на борту вместе со мной 26 человек. Проверять было некогда. Бухту накрывал туман и наползающие облака. Где-то в вышине пронесся грохот реактивного самолета, и обстановка стала ещё зловещее. Через 40 минут после объявления тревоги все лодки, невзирая на плохую видимость и множество судов, по всей бухте стоящих на якорях, уже мчались на выход полными ходами. Выскочив из бухты и обогнув мыс Чирикова, мы влетели в бухту Старицкого — внешний наш пункт рассредоточения — и встали на якоря в свои точки, которые знали наизусть. И на каждой лодке было меньше половины личного состава".
Ожидание
Лодки 171 ОБрПЛ заняли свои позиции в ожидании боевой тревоги. На часах было 00:58, и капитан 2 ранга Щербавских готовился вскрыть красный конверт ровно в 01:58, если не поступит другая команда. Экипаж состоял из 25 человек, включая трех офицеров; остальным недоставало кадров для полного взаимодействия. Наблюдая за своими людьми, капитан призывал их сохранять силы и объяснял, что скоро все станет ясно.
Он убедил торпедистов действовать без командира и поднялся на мостик, укрывшись полушубком и наблюдая за звездным небом, уставшим от раздумий. Прошло время в ожидании, когда он заметил, что до вскрытия конверта осталось всего 10 минут. Внезапно появился шифровальщик с радостной новостью: "Товарищ командир, по радио получено приказание начальника штаба — всем вернуться в базу!" Чувство облегчения наполнило команду.
В воскресенье экипажи бригады жили по привычному распорядку, собираясь обсуждать произошедшее. Интерес к случившемуся проявили даже Министр Обороны и Главком, и вскоре в Магадане приземлился военный самолет с инспекторами, готовыми задавать вопросы.
Разбор полётов и командование бригады
Разбором инцидента занимались офицеры ВМФ и Генерального штаба, беседуя с каждым, от матросов до командиров. Расследование продолжалось весь понедельник, а во вторник пришли кадровые изменения. Командование 171 ОБрПЛ было полностью заменено: новым комбригом стал контр-адмирал Беляков, а остальные ключевые посты заняли капитаны 1 ранга.
Под раздачу попали как виновные, так и невиновные, и часть офицеров была переведена в другие части. В результате произошли изменения не только в командовании, но и в офицерском составе. Также в руководящие документы были внесены поправки, чтобы предотвратить возможные превышения полномочий, исключив риск подобных «хмельных» боевых тревог в будущем.