Таня медленно шла по коридору клиники, держа в руках результаты обследования. Персонал здесь уже знал её в лицо: молодая женщина, согласившаяся стать суррогатной мамой для семейной пары, у которой не получалось завести ребёнка. Всё официально, всё по закону. Но, несмотря на разумное понимание процесса, Таню тревожило одно: как объяснить всё родителям? Она уже догадывалась, что дома не поймут.
Вернувшись вечером в родительскую квартиру, Таня увидела, что её мать уже ждёт на кухне, нахмурив лоб. Значит, отец – в гостиной, сестра (или брат) – у себя в комнате. Лёгкое напряжение висело в воздухе. Мать, не отрываясь от плитки, тихо сказала:
— Где была? Весь день нет дома.
Таня набрала воздух в грудь:
— В клинике, мам. Мне нужно кое-что рассказать.
Мать повернулась:
— Что за клиника? Ты больна?
— Нет, не больна. Я… – Таня замешкалась, – я соглашалась на суррогатное материнство для одной пары. Уже обследования прошла, медики одобрили.
В глазах матери мелькнуло возмущение:
— Что ты сказала?! Суррогатное?! Это… какой-то бред? Вынашивать чужого ребёнка?
— Да, мам. Люди не могут родить сами, я им помогу. И к тому же это не преступление, всё легально.
Мать выронила ложку:
— Это же… позор! Мы же не какая-то… Бог знает что. Как можно носить чужого ребёнка за деньги? Или бесплатно?! Зачем?
Таня пыталась говорить спокойно:
— Я сочувствую им. Они страдают бездетностью, и я вижу, как сильно хотят малыша. И да, есть материальная сторона, но в основном – желание помочь. В чём позор?
Мать вскинула глаза с холодной яростью:
— Как тебе в голову пришла эта авантюра? Нет, я не позволю! Пока я жива, никаких «суррогатств» в нашей семье!
Через час, когда отец вернулся с работы, мать уже всё ему рассказала. Сестра Татьяна (или брат – пусть будет Дима для удобства) тоже была в курсе. Завязалась тяжёлая беседа за столом:
Отец, нахмурив брови:
– Таня, мне сказал, ты собираешься «вынашивать чужого ребёнка»? Это какой-то мрак. Как мы будем перед соседями выглядеть?
Сестра (или брат) с презрительным тоном:
– Ты совсем умом тронулась? За деньги готова тело отдавать?
Таня изо всех сил старается быть спокойной:
– Послушайте, я ничего позорного не делаю. Это помогает семье иметь ребёнка. И, да, я получу оплату, которая мне поможет учёбу оплатить и закрыть долги. Но и хочу им помочь искренне.
Мать кипела:
— «Помочь»?! Ты «наша дочь», а ставишь семью в унизительное положение! Люди будут шептаться: «Она носит чужого младенца ради выгоды».
— Я не стыжусь этого, – возразила Таня. – Суррогатное материнство давно узаконено, это не аморально.
Брат (Дима) громко фыркнул:
— А как насчёт морали? Мама права, это будто «продажа утробы». Нормальные женщины рожают для себя, а не для чужих.
— Временами люди рожают для родственников, для бесплодных пар, – Таня повысила голос. – Лучше, чем бросать детей. Я спасаю чью-то мечту стать родителями.
Отец тяжело вздохнул:
— Дочка, подумай. Ведь «другие» будут относиться к этому, как к дурной славе. А мы? Нам стыдно будет. И к тому же, ты что – беременна уже?
Таня пожала плечами:
— Идёт процесс, скоро будет подсадка эмбриона. Я сказала «да». Не хочу отменять, я подписала уже договор.
Услышав о договорах, мать взвизгнула:
— Какое безумие! Ты позоришь нашу фамилию!
Кульминация этого первого семейного «собрания» вышла громкой. Мать стукнула по столу:
— Я ставлю условие, Таня: немедленно откажись. Уволь эту клинику. Расскажи, что передумала. Иначе…
— Иначе что? – встала Таня, чувствуя, как сердце бьётся в горле.
— Иначе убирайся из нашей семьи! – резко выпалила мать. – Не хотим позора, не хотим, чтобы в нашем доме беременная ходила с чужим ребёнком.
Отец развёл руками, кажется, хотела помягче сказать, но не решился противоречить матери. Брат (Дима) поддержал:
— Да, слышала, «надо отказываться». Не позорь нас.
Таня сжала кулаки:
— Я уже приняла решение. Простите, но я не вижу в этом позора. И деньги нужны, и они – чудесная пара, мечтают о малыше.
Мать процедила:
— Тогда завтра собирай вещи, чтобы не видеть этого безобразия. Я не шучу.
В воздухе застыли молчание и холод. Таня поняла, что родня действительно готова её изгнать. Комок подступил к горлу, но она сохраняла упрямую решимость.
Ночью Таня почти не спала. «Неужели родители выгонят?» – думала она. Утром попыталась поговорить мягко с отцом, пока мать ушла в магазин:
— Пап, зачем вы так? Я ведь всё равно ваша дочь. Неужели из-за моего решения станете меня выгонять?
Отец устало потер виски:
— Дочка, я не хочу, чтобы ты ушла, но твоя мама в гневе. Говорит, «лучше без дочери, чем с таким позором». Я не знаю…
— Но пап, где же любовь, понимание? – глаза Тани защипало от слёз. – В нашей семье всегда помогали друг другу…
— Мы не признаём «продажное» вынашивание, – отец покачал головой. – Это какой-то западный грех. У нас нет сил принять. Прости.
Таня ощутила безысходность. Позвонила двоюродной сестре (Свете), которая была чуть прогрессивнее, чтобы спросить совет. Та лишь развела руками:
«Я понимаю тебя, Таня, но твои родители очень консервативны. Видимо, без жёсткого разрыва не обойдётся.»
Ещё одна проблема возникла: мать Тани стала шипеть при любой возможности: «Соседи всё узнают!», «Подруги моей узнают!», «Что люди скажут?» И действительно, однажды Таня услышала у подъезда, как соседки шушукаются: «Говорят, дочь Петровых решила стать суррогатной мамой, фу, странное дело…»
Таня вздохнула, поняв, что и «мнение общественности» давит на её родителей, провоцируя их на крайние меры. Однако она твёрдо сказала себе: «Это моя жизнь, я не буду ломать решение ради чужих разговоров.»
Через месяц после процедуры в клинике Таня узнала радостную/тревожную новость: беременность наступила, эмбрион прижился. Она теперь официально вынашивает ребёнка для пары. В этот период была обязана ходить на УЗИ, пить витамины, прислушиваться к рекомендациям врачей. Но дома ей жилось всё хуже: мать надменно игнорировала, отец избегал взгляда, брат при встрече шептал: «Когда уберёшься отсюда?»
В один из вечеров после УЗИ Таня попыталась обрадованно сказать матери: «У меня всё хорошо, эмбрион развивается», – но та не слушала, а только выпалила:
— У нас нет радости в твоей беременности. Можешь не рассказывать. Лучше собирай вещи.
Таня почувствовала укол боли: «Как вы можете, я же ваша дочь…» Мать лишь повторила:
— Дал срок до конца недели: либо прервай контракт, либо уходи.
В конце концов, настал день, когда мать, отец и брат официально «собрались» на кухне и позвали Таню:
— Ну что, время вышло. Ты продолжишь этот позор или остаёшься в семье?
Таня понимала, что они требуют «прервать беременность» или «аннулировать контракт», а это уже незаконно, да и неэтично. Да и пара-родители полагаются на неё. Она тряхнула головой:
— Я не собираюсь прекращать ни беременность, ни контракт. Ребёнок уже развивается. Не буду бросать этих людей.
Мать стукнула по столу:
— Тогда мы не признаём тебя нашей дочерью. Уходи немедленно! Считай это «выпиской» из семьи!
Отец попытался смягчить:
— Дочь, может, ещё подумаешь? Может, сделаешь аборт? Или как-то расторгнешь сделку?
Таня испуганно вздохнула:
— Аборт?! Это уже живой эмбрион… Нет! Никогда! Вы не понимаете, это смерть для будущего малыша, пусть и не мой генетически.
Брат мрачно:
— Значит, уходи. Мы не хотим плодить разговоры.
Слёзы текли по её щекам. Таня кинулась в комнату собирать пару сумок. Брат пробурчал: «Хорошо бы никогда не вернулась», а мать громко сказала: «Уходи, позорница!».
Собрав немного одежды, документы и остаток сбережений, Таня вышла из квартиры. Мать не вышла к порогу, отец стоял молча, брат отвернулся. Она побрела к лифту, сердце щемило: «Так просто выгнали?» Мама, которую любила, теперь в ярости. Но деваться некуда. Позвонила подруге Ане:
— Аня, я… меня выгнали, можно пожить у тебя пару дней?
Подруга согласилась, конечно. Там Таня нашла временный приют. Пара (которая наняла Таню как суррогатную маму) предложила помочь с оплатой съёмного жилья, узнав о конфликте, но пока всё решалось постепенно.
Оказавшись без родительской поддержки, Таня почти не общалась с семьёй. Соседи и знакомые матери обсуждали: «Выгнали дочь за суррогатство! Ох, какой скандал!» Мать и отец делали вид, что «ничего не знаем, у нас нет дочери». Таню защищало лишь несколько подруг. Пара, для которой она вынашивала ребёнка, очень тронулась её историей и предложила дополнительно помочь финансами, даже решить вопрос с медициной.
В это время Таня бережно наблюдала за собой, ходила на УЗИ, видела, как малыш растёт. Да, это чужой генетический ребёнок, но она относилась к нему со всей ответственностью. В душе, конечно, было больно, что свою кровь и плоть родители отвергли.
Спустя месяцы, когда Таня уже почти дошла до родов, отец со временем почувствовал раскаяние. Мать тоже стала беспокойной – «а как там дочь?» В какой-то момент позвонили:
— Таня, как ты? Прости… Мы осознали, что погорячились.
Девушка, чуть со слезами, приняла извинения, хотя обида не прошла сразу. Родители признали, что «их нравы были стары», что, хотя не одобряют суррогатство, всё же не хотят терять дочь. Таня обрела примирение, вернулась иногда к ним в гости. Да, разногласия остались, но семья воссоединилась.
Мораль: Когда девушка решается на суррогатное материнство, а семья категорично отвергает эту идею, называя «позорной», может случиться жёсткий конфликт. Любовь родителей меркнет перед «сохранением репутации», они выгоняют дочь, не желая, чтобы «беременная чужим ребёнком» продолжала жить под их крышей. Либо они осознают ошибку и смягчаются, либо конфликт остаётся неразрешённым, и героиня начинает новую жизнь без родительской поддержки, но с чистой совестью.