Ты знаешь, как пахнет страх? Резкий, металлический, как монета под языком. Как первый осенний дождь, бьющий по асфальту и поднимающий запах пыли. Именно так пахло то утро, когда муж Лики не вернулся домой.
Кофе остывал в кружке. Телефон молчал. А она сидела на кухне, сжимая в руках его любимую футболку — ту самую, с выцветшим принтом группы, которую он слушал ещё в школе. Она пахла им: лёгкий шлейф одеколона, дым от костра (они только что вернулись с дачи), что-то тёплое, родное.
Пять лет. Тысяча восемьсот двадцать пять дней. Лика научилась жить с этой пустотой, как живут с хронической болью — не замечаешь, пока не сделаешь резкое движение. А потом...
Толпа. Шум. И вдруг — он.
Вокзал. Гул голосов, скрип чемоданов, объявления диктора — всё слилось в один белый шум. И вдруг... Ты же знаешь это чувство, когда в случайном аккорде слышишь знакомую мелодию? Вот так она увидела его.
Между чужими спинами мелькнул профиль. Тот самый — с едва заметной горбинкой на носу, которую он всегда стеснялся. Сердце ёкнуло, как старый радиоприёмник, поймавший волну.
Лика рванула вперёд, толкая людей. Рука сама потянулась — схватить, удержать, не отпустить снова.
И тут он обернулся.
Это был он. И не он.
Глаза — его. Но взгляд... Ты когда-нибудь видел, как выглядит человек, который разучился улыбаться? Как будто кто-то выключил свет внутри.
— Саша? — прошептала она.
Он моргнул. Медленно. Как будто имя долго летело до него через толщу воды.
— Вы... ошиблись.
Голос — его, но интонация чужая. Плоская, безжизненная. Как будто кто-то нажал «воспроизвести» на старом диктофоне, где плёнка уже начала рассыпаться.
По её спине побежали мурашки. Знаешь, такие — будто по коже прополз паук.
Что делает человека человеком?
Врачи потом говорили про амнезию, про психотравму. Но Лика-то знала: это не просто потеря памяти.
Представь, что кто-то взял твою любимую книгу, аккуратно вырвал все страницы... и вставил другие. Переплёт тот же, но история внутри — чужая.
Он не помнил, как они впервые встретились (в дождь, на остановке, он поделился зонтом). Забыл, как смеялся, когда их кот впервые залез в холодильник. Но... помнил, как завязывать шнурки. Как пользоваться вилкой.
Как будто кто-то выборочно стёр его, оставив только инструкцию по эксплуатации тела.
А потом...
Однажды ночью Лика проснулась от звука. Кухня. Скрип дверцы холодильника.
Он стоял там, при свете лампочки, и ел маринованные огурцы прямо из банки.
— Саша?..
Он обернулся. И улыбнулся — той самой улыбкой, кривой, чуть смущённой, из-за которой она влюбилась в него пятнадцать лет назад.
— Прости, разбудил? — сказал он. Его голос. Его интонация.
А утром... снова «чужой».
Так где же он на самом деле?
Ты ведь тоже иногда задумываешься: что такое память? Груда воспоминаний? Или что-то большее — как воздух в лёгких: не видишь, но без него задыхаешься.
Лика до сих пор не знает, что с ним случилось. Но теперь уверена: где-то там, в темноте, он всё ещё есть.
Как старая песня, которая иногда прорывается сквозь шум эфира.
Как огонёк в окне, который видно только под определённым углом.
Как вкус тех самых огурцов — кисло-сладкий, с горчинкой.
Как надежда.
Подписывайтесь на канал, здесь будет много интересного!