1857 год, Париж. В мастерской, пропахшей химикатами и лавандовым маслом, Рене Дагрон склонился над микроскопом. На стеклянной пластине перед ним — портрет молодой женщины, уменьшенный до размера пылинки. Через несколько часов это изображение будет вставлено в золотое кольцо, и владелец, поднеся миниатюрную линзу к свету, увидит лицо любимой — словно волшебное видение, рожденное на кончике пальца. Так начиналась эпоха станхопов — микрофотографий, которые можно было носить с собой, прятать в письмах или даже использовать для шпионажа. В мире, где снимки еще были роскошью, эти крошечные капсулы памяти стали технологическим чудом, соединившим науку, искусство и человеческие эмоции. Станхопы не появились бы без двух революций: оптики и фотографии. В середине XIX века Европа была одержима прогрессом — микроскопы раскрывали тайны клеток, а дагерротипы запечатлевали лица целых поколений. Но Рене Дагрон, французский изобретатель и предприниматель, пошел дальше: он решил, что фотография должна с