Вчера еще казалось, что на моей пасеке все в порядке и все под моим контролем. Ночью, лежа у открытого окна, слышал спокойное гудение пчел, ну совсем как колыбельную песню. С утра я собрался покараулить рои на своей пасеке. Надел рубашку, накинул старую куртку, пропахшую дымом, прополисом и медом, и вышел во двор. Солнце било в крышки ульев, нагревая пропитанное прополисом дерево до густой сладости. Обычно в этот час, когда в воздухе уде стоял трепет летней жары, ульи гудели ровным, деятельным басом. Сегодня же среди ровного гула слышался какой-то нервный, рваный писк.
Я нашел этот пищащий улей, присел на корточки, прислушиваясь. Приоткрыл крышку и холстик. Вместо четких рядов трудяг в улочках, и методично двигающихся по сотам, моему взору предстала хаотичная, почти паническая суета. Пчелы метались, словно потерявшиеся в тумане. Матка, обычно величавая и спокойная, дергалась в центре этого вихря, будто испуганная девчонка. На сотах, вместо аккуратных ячеек с расплодом, виднелись недостроенные, уродливые наросты. Запах в улье был каким-то странным – не медовым, а кислым, тревожным.
"Ложное роение!" – подумал я, с горечью узнавая признаки этой беды. Улей, обманутый инстинктами, готовился к исходу, хотя настоящего роя не предвиделось. Пустая тревога пожирала энергию пчел, обрекая их на гибель. Я знал – впереди тяжелая битва за спасение семьи, обманутой собственным страхом. Ложное роение - это всегда плохо. Значит, что-то не так в улье. Голод? Болезнь? Или просто старая матка взбесилась?
"Ну что же вы, дурочки" - бормотал я, осматривая улей. Внутри - столпотворение. Пчелы давили друг друга, словно в панике бежали от невидимой угрозы. Королева, истощенная заботами, уже не могла сдерживать неуемную энергию молодых пчел. Здесь главное – обмануть пчел, перехитрить их инстинкт. Я сходил в мастерскую и принес временный улей с сотами и стряхнул часть пчел из старого улья в новый. Дальше – самое сложное. Нужно убедить пчел, что новая королева уже здесь.
Достал из запасника запечатанный маточник и с ювелирной точностью подсадил его в новый улей, наблюдая за реакцией пчел. Пчелы обнюхали новую королеву, приняли ее. В старом улье я оставил только рабочих пчел. Таким образом, разделив семью, я спас ее от гибели, от ложного роения, вернув в улей спокойствие и порядок. И тихий гул благодарности разнесся над пасекой.
Закончив с этой семьей, я присел под старой липой, прижавшись к ней спиной. Солнце плавило воздух, запахи меда и воска кружили голову, и я незаметно для себя задремал.
И вдруг – взрыв! Сразу из 3 ульев, словно черные фонтаны, вылетают рои. Шум стоит такой, что закладывает уши, пчелы как бешеные, носятся вокруг. Опешил я, признаться, не знал что делать. Голова кругом, в глазах рябит от пчел.
Помчался к одному улью, машу руками, кричу что-то бессвязное. Потом к другому, третьему… А они все летят, все гудят! Сердце колотится, будто воробей в клетке. Вспомнил про дымарь, схватил – а он пустой! Пока метался, рои начали сливаться в огромные черные клубы. Один опустился на яблоню, другой повис на заборе, третий… а вот третий куда-то улетел в лес. Испугался я не на шутку. Ведь если улетят все – что тогда? Останусь с пустыми ульями да с горьким чувством потери.
Сердце колотилось в такт навязчивой мысли: "Все пропало, сезон загублен!". Рои улетели, отводков не видать, словно собственных ушей. Чёртовы пчёлы, куда их унесло? Где теперь искать? Голова шла кругом от отчаяния. Что делать? Что делать?
Схватил бинокль, просканировал горизонт. Вдруг, вдалеке на дереве, заметил тёмное пятно – это третий рой, самый дальний. Вижу в бинокль клуб пчел! Сердце забилось сильнее. Побежал, спотыкаясь к рою на опушку леса, продираясь сквозь кусты. Добежав, замер в немом ужасе. Роевня! Где роевня? Забыл!
Бежать обратно – потерять драгоценное время, рой может снова сорваться и улететь навсегда. Ловить голыми руками? Безумие! Но что оставалось? Собравшись с духом, медленно приблизился к пчелиному облаку, мысленно молясь всем пчелиным богам. Руки дрожали, пот заливал глаза. Один неверный шаг, и сотни жал вонзятся в тело. Но отступать было некуда. Сезон висел на волоске, а вместе с ним – и надежда на прибыльный год.
Зажмурил глаза, снял рубаху. Сердце колотилось, как пойманная птица. Подкрался к рою, облепившему деревце, и голыми руками стал стряхивать и собирать в рубашку пчел. Боль пронзила тело тысячами маленьких игл, но я терпел, стиснув зубы. Хотелось закричать, стряхнуть пчел, но нельзя. Матка там, внутри, в гудящем комке.
Собрал пчел, сколько смог, связал рукава узлом, превратив рубаху в живой мешок. Теперь бегом домой, на пасеку. Ноги заплетались, пот заливал глаза, а пчелы жалили, жалили, жалили, но я бежал и бежал...
Боль пронзала каждый мускул, каждая клеточка тела кричала о пощаде. Но некогда себя жалеть! В дрожащих руках рубашка с роем, живым, гудящим грузом, который надо доставить до пасеки. Бежать! Каждая секунда на счету, иначе и остальные рои улетят и все мои прошлогодние труды – насмарку. А ведь там еще два роя ждут меня. Беда, просто беда! Пот заливал глаза, ноги заплетались, но я упрямо бежал к пасеке, бережно неся свою живую ношу.
Вон она, пасека! Последний рывок, и можно выдохнуть. На пасеке первым делом осторожно, чтобы не потревожить драгоценный груз я развязал рукава рубашки и осторожно пересадил рой в улей. Гул стоял оглушительный. Руки дрожали. Теперь главное – матку увидеть. Если приживется, будет новая семья. Если нет… все насмарку.
И боль, и риск, и эта безумная гонка. Опустился на колени, всматриваясь в хаотичное движение пчел. Вот она! Королева! Удача сегодня на моей стороне – выдохнул я и заулыбался. Теперь скорей за вторым, третьим…
Когда и последний вылетевший сегодня рой, наконец-то, обрел свой новый дом, я опустился на траву, обессиленный, но счастливый. Не столько из-за выполненной работы, сколько из-за того, что этот кошмар наконец-то закончился. Боль от пчелиных укусов отступила, уступая место тихой радости. Трудности дня остались позади.
Теперь можно выдохнуть и забыть об этих насекомых хотя бы на одну ночь.
Спасибо что дочитали до конца! Подпишитесь на мой канал, если у вас возникнет к нему интерес. Удачного вам сезона!