Whole Lotta Swag открылся с новой стороны. В марте 2025-го Никита выпустил «NO TYPE» – альбом, в котором осознанно отказался от привычной стилистики, принесшей успех. Позиция артиста – развиваться в творчестве и искать нечто большее, более личное и честное.
В этом слышен настоящий рэп.
Наше интервью – спокойный и честный разговор о том, что Whole Lotta Swag испытывает сегодня. Никита рассуждает о боли и страхах, влиянии Тамбова и профессионализме, а еще – об эго и об отказе от условного «NEW COAST 2».
Это разговор с настоящим, а не удобным, музыкантом.
Сурен: «В треке «Суббота и Господ», который открывает «NO TYPE», есть строчка: «Рефлексировал больше, чем жил». Многим рефлексия идет во вред: люди много думают, мало действуют и проваливаются. Есть ли у тебя рецепт, как превратить ее в свое оружие?»
WLS: «Не знаю, как, если не заниматься творчеством. К жизни в целом можно относиться как к искусству. Мне кажется, нужно пытаться реализовываться, искать в себе творчество и выговаривать все говно, которое есть внутри. Иначе можно и до клинических заболеваний дойти.
Сегодня интернет и скорость всего, что происходит, давят на молодых людей, доводят до того, что становится трудно с кровати встать. Лежишь и думаешь: «Где я свернул не туда, почему я не миллиардер в 20 лет?» Болит при этом у всех – разве что, кроме глупых. У всех остальных есть свои, очень глубинные, переживания.
Каждый должен найти свою форму высказывания. Для кого-то это может быть общение с друзьями, для кого-то – крики в подушку. У меня, слава Богу, есть музыка. Мне, кстати, сложно открываться близким, но получается быть искренним перед микрофоном».
Сурен: «Выходит парадокс: с близкими можешь быть закрытым, а с музыкой, которую слушают миллионы, тебе легче».
WLS: «Да, потому что изначально музыка – это мой мир, моя отдушина. Я сижу один на студии и проговариваю все, что есть внутри. Уже потом это становится частью жизни людей».
Фарид: «Твой путь вышел тернистым: от работы в колл-центре за 16 000 рублей до фита со Скриптонитом. Артисты при этом часто рефлексируют насчет того, что они недостаточно хороши. Когда ты ощущал такое в последний раз?»
WLS: «Ощущаю это каждый день, потому что каждый день живу в создании. Раз в полгода могу засиять от того, какой я о****ный. Если напишем сумасшедшую демку какую-нибудь, начну ходить и всем ее показывать. Маниакалка настоящая начинается.
В остальные дни – пишешь слабо, пишешь плохо, пишешь средне. Могу создать симпатично звучащую песню и задуматься: «А как теперь классный текст написать? Как высказаться?»
У меня все еще просевшее эго. Ни Скриптонит, ни Баста это не изменили. Я хейтер. Хейтер самого себя».
Фарид: «Учитывая самокритичность, когда ты понимаешь, что трек готов и его можно выпускать?»
WLS: «Кстати, с вниманием к деталям и перфекционизмом у меня проблем нет. На определенном уровне профессионализма в инженеринге, продакшене ты уже объективно понимаешь, можешь что-то улучшить или занимаешься какой-то х**ней.
Я слушаю, докручиваю чуть-чуть. Могу вернуться к старой песне, покрутить по звуку. На создание треков трачу немного времени. День-два – на микс, на проверку. Самое сложное – написать песню, а доделать ее – мелочи, если понимаешь, что делаешь».
Фарид: «Ты много пишешь и говоришь о боли, рефлексии, преодолении. Как думаешь, был бы ты другим человеком, если бы родился не в Тамбове?»
WLS: «Конечно. Именно среда делает тебя тем, кто ты есть.
Сейчас я живу в Москве и замечаю, что здесь другие люди, интересы, взгляды. У меня есть местные знакомые, которые родились с квартирой в центре. Проблемы там – в духе «В моем модном граффити-сторе закончились баллончики с краской».
В провинциях люди вообще в параллельной вселенной живут. Мне хочется это в себе сохранить, несмотря на то, что переехал, сижу тут в п****том свитере, все есть. Важно помнить, откуда ты, и по возможности туда возвращаться. Вдруг еще будет шанс улучшить что-то в родном городе».
Фарид: «А если бы тебе дали N денег на улучшение Тамбова, на что бы ты потратил их первым делом?»
WLS: «Хороший вопрос. Вкладываться в бизнес не стал бы: с ним в провинции сложно, почти нет платежеспособной аудитории. Можно зайти в обычный торговый центр и понять, для кого и зачем они открыты. Вы увидите там только паленые чехлы для айфонов, много дешевой одежды.
Думаю, нужна реставрация местных производств. Только так получится генерировать новые деньги. Плюс – инфраструктура. Есть крутые районы, – север, например, отстраивается – но есть и места с бараками. Людей оттуда надо переселять, все перестраивать.
Всегда есть над чем работать. При этом центр в Тамбове симпатичный, симпатичная набережная. Есть на что посмотреть и где погулять. Но про многие районы забывают, так что нужно заняться городом. Открывать шаурмечные и вейп-шопы точно не стоит».
Сурен: «У тебя на «NO TYPE» есть трек «68 парень» – название отсылает к Тамбовской области. Он звучит драйвово, хотя сейчас мы говорим о проблемах города и о том, как их исправить.
Кстати, помню, что на твоем декабрьском концерте в Москве было много ребят с флагами Тамбовской области. Что ты испытываешь, когда видишь их? Приятную ностальгию или боль за родное место?»
WLS: «Все вместе. «68 парень» звучит так, будто ты приехал в Тамбов на Роллс-Ройсе. Трек при этом идет всего две минуты – он заканчивается, и становится грустно, понимаешь, что на Роллс-Ройсе ты тут один.
Когда вижу ребят, вспоминаю, что тоже был мелким, как ходил на концерты. Мне и моим друзьям всю жизнь рассказывали, что ничего не выйдет, что выбраться из города невозможно. «Какой-то рэп… Б***ь, иди ты в п***у со своим рэпом. Ты давай либо на завод, либо куда-то еще».
Я смотрю и понимаю: у них – все те же шансы на руках. Трудитесь, развивайтесь, покажите свой материал, свой взгляд – тогда все будет.
Вообще не важно, в каком вы городе. Тамбов – это и географически не самая жуткая точка на карте России, и не оттуда выбирались. Просто мой кейс, наверное, первый.
Так что, да, испытываю весь спектр чувств, и крутизну – тоже. Помню, видел сторис с того же декабрьского концерта с подписью в духе «Тамбовчане гужбанят в Москве». Смотрю: толпа, флаги, «Биг Сити Лайф» на сцене. Жизнеутверждающее ощущение приходит. Думаешь: «Да, я реально 68-й парень».
Фарид: «Что ты испытываешь, когда приезжаешь в Тамбов сейчас, на условном Роллс-Ройсе?»
WLS: «Первое – любовь, потому что семья и друзья пока еще там. Потом начинаешь всматриваться в детали: становится грустно от того, что город маленький, что активностей в нем практически нет, ничего не происходит.
Но я все равно приезжаю с любовью. Все мои здесь. Знаю, как здесь жить, куда здесь ехать. Можно пешком весь город обойти. Родное место».
Фарид: «А какое воспоминание приходит на ум в этом контексте?»
WLS: «Воспоминания связаны с людьми и с производством музыки: мы там начали, я там студию открывал. Все делалось так неумело, по-детски.
Помню, стоял и рассказывал другу, что музыка – это будущее, что мы откажемся от обычных работ, нужно просто стараться. Нам обоим при этом было по 15. Мы даже не видели, как музыка создается. Неприятных воспоминаний тоже много, но память имеет свойство стирать плохое».
Сурен: «С одной стороны, ты думающий человек. С другой – признавался, что карьера пошла в гору, когда все отпустил. Как ты объясняешь этот контраст?»
WLS: «В юности ты переконцентрирован, усираешься изо всех сил. Тебе не хватает легкости, а она нужна артистам, ведь музыка – это органика. Она должна выливаться не по запросу, а из изобилия.
Я попал в состояние, когда занимаюсь творчеством для кайфа. Не кайфую – удаляю. Кайфую – сохраняю. Так получается лучшая музыка, но на эту мысль сложно настроиться.
Многие рассматривают музыку как достижение результатов, через сметы, концерты. Сконцентрироваться на том, чтобы кайфовать, сложно. В голове фигурируют мысли о будущем, о том, что станешь успешным. «Блин, Ленка, моя бывшая, она все увидит, все поймет!»
А вообще, я бы с кайфом работал в ремонте. Мне нравится озадачить себя чем-то дома или на студии. Это ведь два разных состояния: когда тебя заставляют делать ремонт и когда ты просыпаешься с мыслью: «Б**, сейчас бы сделать ремонт».
Во втором случае, скорее всего, все будет круто. Ты не спешишь, вовлечен в процесс, никто не заставлял и не платил. Думать о чем-то постороннем, злиться на что-то не можешь – сосредоточен на каком-то трехметровом стеллаже. Голова на два фронта вообще не работает. Может, поэтому мне и нравится».
Сурен: «В контексте «NO TYPE»: понятно, что ты ищешь новые творческие грани, но, когда делал это, проскакивали мысли в духе «Вот этот звук – актуальный, надо добавить, чтобы круто звучал на концерте и получше разошелся»?»
WLS: «С этой точки зрения «NO TYPE» был самым дерзким, самым н***й посылательным альбомом, который я когда-либо писал. Я прекрасно знал, чего ждут люди и какой будет реакция тех, кто заслушал «NEW COAST».
Очевидный путь был в том, чтобы написать «NEW COAST 2» – в том же BPM, но с повышенным качеством, добавить пару «Окраин», позвать Адиля, написать уличную песню. Может, с какой-то точки зрения это и было бы здорово, но мы с Ваней договорились: наша цель – развить творчество. Мы занимаемся творчеством – тем, чем в нашей стране, откровенно говоря и никого не задевая, занимаются 1,5% артистов.
Считаю, что мы сделали много крутых экспериментов. Помню, написали «Свойства слов», включаю, слушаю, понимаю, что мне нравится, но параллельно – понимаю, что нужно как-то команде объяснить, как такую музыку воспринимать. Это не «Окраина». Это не «Биг Сити Лайф». «Окраина» была и «Биг Сити Лайф» тоже был. А это – новая музыка.
Главное достижение альбома – в том, что мы продолжаем заниматься творчеством. И, кажется, у нас получается это делать».
Фарид: «А в чем состоит разница между не творчеством и творчеством?»
WLS: «Для меня она в поиске неочевидных подходов. Вы не думаете, что работает на людей, пытаетесь сильно впечатлить себя. В такие моменты начинаешь расти, слушать и воспроизводить другую музыку.
«NEW COAST» был написан полтора года назад, а вышел – год назад. Для того момента это был максимум, который я мог показать. При этом – занимался творчеством и вырос. Пообщался с людьми, посмотрел, как еще можно делать музыку, как ее можно сводить и продюсировать. Продолжил расти, хотя прекрасно понимал, как обеспечить мнимый гигантский успех.
Отличие творчества от не творчества – в том, что ты не боишься. Делаешь смелые штуки, которых на «NO TYPE» много и которые удивили. По-моему, люди до сих пор спрашивают, кто на фите в треке «68 парень».
Сурен: «Про фиты: ты держишь их отдельно от альбомов, не включаешь внутрь. С чем это связано?»
WLS: «Альбомы – это мои личные истории. Они мне дороги, никого в них не вижу.
Да, на «NEW COAST» был «1000000₽» с Сеней VERi RERi, но важно понимать: Сеня – тот пацан, которого я 10 лет назад на лавке уговаривал начать делать музыку. Мы с ним в банкомате снимали мой первый миллион рублей – и написали эту песню.
Мог ли кто-то другой разделить со мной эту историю? Да пошли вы на***. Никто не может. Никто не знает Сеню, никому не нравится его куплет. Ну, б***ь, извините.
На «NO TYPE» вообще не знаю, кто мог бы поместиться и что-то еще рассказать. Фит – это удачно написанный куплет, короткая песня, которую хочется продлить, услышать, как на одном треке будут звучать два артиста. А мне хочется потом, когда я буду дедом, зайти домой и увидеть на стене альбомы, обязательно – с черно-белыми обложками, а от них – ощущение монолитности, того, что это моя, а не чья-то, работа, что альбом попал в чарты не из-за медийных друзей или кучи подписчиков в соцсетях».
Сурен: «Кстати, почему выдерживаешь черно-белую эстетику?»
WLS: «Люблю. Только у «68 Languages» была цветная обложка, и то – мрачная. Она, кстати, тоже могла быть черно-белой.
В ч/б любая фотография может стать более фактурной. А еще я часто на вещи смотрю по черно-белому – в духе «Либо да, либо нет, либо плохо, либо хорошо». Отсюда – концепт черного и белого, глупого максималистского разделения».
Сурен: «Кстати, обложка «NO TYPE» считывается еще и как средний палец. Ты смотришь сверху и как будто говоришь: «Пошли вы на***, я делаю ту музыку, которую хочу».
WLS: «У нас было девять версий обложки. Помню, собирали фотосессию, где был такой концепт: вокруг – люди разных субкультур, эмо, панки, альтушки какие-то, а я стою посередине в алкоголичке – такой вот no type. Мы это сфоткали, в****ли денег, сначала понравилось, а потом – выкинули.
Затем пошли к какому-то художнику. Он нарисовал – не то. Брали что-то из старых фотосессий. Я понимал, что смотрю на обложку, слушаю альбом, но мне дерзко не до конца. Нынешнюю версию сначала хотели фоткать через стекло, но поняли, что выйдет так себе. В итоге просто лег, меня сфоткали, потом подтянули джинсы, сделали красиво по дизайну – и все.
Я посмотрел, послушал с альбомом раза четыре. У меня такая же тема с «NEW COAST» была: включаю пластинку, сижу, смотрю на обложку все 16 треков и думаю: «Какой же можно спектр чувств испытать».
Сурен: «Сейчас, когда после выхода альбома прошло две недели, что ты ощущаешь по отношению к нему? Что испытываешь? Мониторишь прослушивания?»
WLS: «Впечатления лучше, чем я ожидал. Помню, в полночь, когда вышел «NO TYPE», мы стояли на Арбате, запускался баннер на «Октябре», и мы начали читать комменты в телеге. Знаешь, вот эти: 0:00 на часах, потом – 0:04, а тебе уже пишут: «Х**ня!»
Спасибо команде: мы к этому готовились. Настраивался на то, что прием будет не самый теплый. В итоге получилось лучше ожидаемого: люди быстро начали выкупать.
Мы знали, что «NO TYPE» – альбом на дистанцию. Это музыка, которую надо послушать, осмыслить. Впервые за три года я чувствую себя свободным творчески. Я понимаю, что сделал это, меня не отменили, слушают, все нормально, жизнь идет дальше. Значит, могу дальше заниматься музыкой и творчеством. Посмотрим, что заберем за этот альбом в конце года».
Сурен: «В контексте творческой свободы: что будет, если не продашь сольник, и что будет, если останешься в соло?»
WLS: «Я писал «Надо знать, чего хотеть», когда был первый московский сольник. Мы его продали. И в соло я не остался: нашел людей, которые смотрят на творчество, как и я. Поэтому до сих пор не знаю, что будет, если не продам сольник. И что будет, если останусь в соло. Надеюсь, этого не произойдет».
Сурен: «Как ты к себе относишься сегодня: как к рэперу-рэперу, как условный Nas, или рэперу-бизнесмену, как Джей-Зи?»
WLS: «Хотел бы просто быть музыкантом».
Фарид: «Ты в целом мультиинструментальный человек: рассказывал, что, когда тебе надоедает музыка, переключаешься на операционку в студии какую-то. Где в таком случае проходит грань между Whole Lotta Swag и Никитой?»
WLS: «Думаю, если она и существует, то там, где я включаю и выключаю микрофон. За пределами студии я все еще Никита. Помогу, чем смогу. Приезжайте, чай попьем, все классно. Никита терпимее, а Whole Lotta Swag – это камень преткновения, хейтер, зазнайка, чувак, который борется с самим собой и всеми вокруг, считает, что мир злой и пытается искать в себе добро. Никита – попроще».
Фарид: «Что для тебя фальшь?»
WLS: «В качестве материала. Половина артистов выглядит так, будто их заставили читать рэп, и это странно. Меня напрягают незнание, отсутствие навыков, отпугивает фатальная незаинтересованность процессами.
Может, иногда я вижу фальшь там, где ее нет. Может, человек искренен, но в силу того, что не так много находится на студии, звучит фальшиво. Хотя, меня смущает незаинтересованность музыкальным производством. Хотелось бы, чтобы акцент был на звуке, на качестве, на текстах, чтобы мы обретали индустриальные формы. А не так, что ты пошел, написал какую-то х**ню, в TikTok взорвал, дети сошли с ума, завтра – тур и концерт, все поют твои восемь секунд славы, а карьера заканчивается через два года.
Хотелось бы, чтобы все занимались музыкой. Да, как умеют, но профессионализм никто не отменял. В рэпе о нем рассуждать сложно. Все относятся к нему как к игре в PlayStation: собрались вечером, потусовались, круто, не круто, разошлись. А мне хочется профессионального подхода.
Меня очень вдохновил Адиль – тем, что он и нотно подкован, и в мастеринге подкован, и в записи. Он прям ремесленник, музыкант, который знает ответы на все вопросы.
Фарид: «Чего ты боишься больше всего сегодня?»
WLS: «Наверное, ничего. Может, мне так кажется. Не чувствую».
Фарид: «А чем больше всего гордишься: тем, что вырос, или тем, что сохранил себя?»
WLS: «У Скрипа есть о*****льная строчка: «Пока все вот так, не получается гордиться». Пока вокруг все вот так, не знаю… Гордиться… Мы работаем, но насчет гордиться… Рано пока чем-то гордиться».
