В представлении многих Пётр I – реформатор, военный стратег и модернизатор, прорубивший «окно в Европу». Но за фасадом масштабных преобразований скрывается менее известная и куда более зловещая страсть русского царя – увлечение человеческими аномалиями. Пока в Европе собирались коллекции редкостей, в России началась настоящая охота за «монстрами». И не по прихоти распорядителей цирка, а по указу самого императора. Что двигало Петром? Любознательность? Вера в науку? Или скрытое желание лицезреть «мутации» в формалине?
Коллекционирование по-царски
Когда в 1714 году в Санкт-Петербурге открылся первый в истории России музей – Кунсткамера, он не имел ничего общего с привычными сегодня выставочными залами. Это было собрание диковин: этнографических редкостей, чучел, препаратов, а главное – уродств. Император, вдохновлённый поездками в Европу и особенно впечатлённый голландскими коллекциями анатомических редкостей, скупал и привозил в Россию всё, что казалось ему необычным.
Коллекции Фредерика Рюйша и Альберта Себы стали основой будущей Кунсткамеры. Первая включала анатомические экспонаты – тщательно обработанные детские останки с врождёнными патологиями, а также органы и редкие медицинские препараты. Вторая – диковинных животных и птиц. За обе Пётр выложил баснословную по тем временам сумму – 45 тысяч гульденов (что сегодня эквивалентно примерно миллиону долларов). Император не просто собирал – он систематизировал, изучал, препарировал и... приказывал доставлять новых «экспонатов».
Охота на необычных
Живые и мёртвые тела с мутациями стали государственной ценностью. Уже в 1704 году Пётр издаёт первый указ о доставке в Петербург «редкостных и необычных» существ. Однако особого результата он не дал: люди продолжали бояться и скрывать детей с аномалиями. Поэтому в 1718 году появляется второй указ – гораздо жёстче и конкретнее.
Теперь в каждом городе коменданты были обязаны принимать и отправлять в столицу людей и животных с врождёнными аномалиями. А гражданам, нашедшим или принесшим такую «редкость», полагалась плата. За человека с необычными признаками – десять рублей, за животное – пять, за птицу – три. Особенно ценились живые экземпляры – за них выплачивали до 100 рублей, что в несколько раз превышало месячное жалование простого солдата. Для сравнения: рядовой солдат получал 11 рублей в месяц, писарь – 40, прапорщик – 50. Таким образом, за один живой «экземпляр» можно было выручить годовое жалование.
Природа против суеверий
Пётр I был не просто коллекционером – он старался внедрять научное мышление. Указы императора имели и просветительский оттенок: народ призывали отказаться от суеверий, объясняя, что подобные случаи не являются «диавольским действом» и не имеют отношения к порче или колдовству. Сообщались настоящие причины: физиологические сбои, стресс матери во время беременности, случайные мутации. Так просветительская риторика шла рука об руку с анатомической жестокостью.
Такой подход вызывал шок и в народе, и у представителей церкви. Но царь был непреклонен: наука важнее предрассудков. Однако просветительские идеи не отменяли репрессивной практики. За сокрытие «экземпляра» полагался десятикратный штраф от той суммы, что выплачивалась за сдачу. Таким образом, если мать родила живых сиамских близнецов и не сообщила об этом властям, с неё могли взыскать сумму, равную нескольким годам доходов.
Экспонаты, плавающие в стекле
Сегодня в залах Кунсткамеры можно увидеть экспонаты в банках с формалином, ставшие отражением научного интереса и взглядов своего времени. Среди них – уникальные анатомические образцы, собранные в XVIII веке: медицинские препараты, зародыши с врождёнными особенностями развития, скелеты с нехарактерным строением, примеры редких физиологических состояний.
Эти экспонаты производят сильное впечатление: с одной стороны – как научные свидетельства эпохи раннего Просвещения, с другой – как тени судеб, зачастую трагичных. Они пугают и завораживают одновременно. Многие из этих образцов были доставлены из отдалённых уголков империи, другие – приобретены за границей.
Особое внимание посетителей привлекает так называемый «анатомический зал», где собраны редкие случаи развития организма, препарированные с поразительной точностью. Здесь можно увидеть тела с двумя головами или отсутствующими конечностями, аномалии внутренних органов. Эти материалы использовались не только в музейных целях, но и для обучения врачей, анатомов и натуралистов.
Наследие любознательного тирана
Сегодня Кунсткамера – не просто музей, а важный исторический памятник, отражающий изменения в научных взглядах и общественном восприятии человеческой природы. Её коллекции стали символом эпохи, когда стремление к знанию начинало преодолевать страх перед неизвестным.
Пётр I сыграл ключевую роль в формировании этого подхода. С одной стороны, он заложил основы анатомической науки и системного изучения физиологии человека. С другой – его методы сбора экспонатов вызывают споры с этической точки зрения.
Императорская инициатива стала частью более широкой истории – момента, когда государственная власть и наука объединились ради стремления к пониманию природы человека. Но при этом личные судьбы нередко отступали на второй план. Коллекция Кунсткамеры – напоминание о том, как далеко может зайти научное любопытство при поддержке абсолютной власти.
