Найдена идеальная книжка для ночевки у подружки: «Едва наступит ночь» Ирины Алымовой!
По сюжету пятеро друзей узнают о том, что в их городке Чернокошкине живёт колдунья. Её ворожба ммм… несколько экстравагантная. Она печёт яблочные пироги, после которых клиента мучают ночные кошмары. Всё начинается как игра, а кто-то из друзей и вовсе считает колдунью «интернет-мошенником». Но в итоге автор погружает читателей в динамическую историю, «страшную городскую сказку», где в одиночку справиться со злом не получится.
Вообще, жанр страшилок - очень сложный. Тут важны не только персонажи, конфликт, сюжетная линия, но и драматургия. Развитие истории, напряжение в каждом эпизоде. Ирина Алымова усложняет задачу тем, что кошмар, меняя свое содержание, бесконечно повторяется. С одной стороны, повторение задает ритм и структуру. С другой стороны, как сделать так, чтобы читатель не заскучал на книге-страшилке?
Текст Алымовой воздействует на все органы чувств: звуки, запахи, ощущения, насекомые, зеркала, превращение в камень и мама - склизское чудовище! При этом кошмары не «разрешаются»: автор обрывает эпизоды в точке наивысшего напряжения, что делает текст кинематографичным, кадрированным, будто прожектор выхватывает картинки в ночи. Эта «недосказанность» может раздражать читателя. Чем заканчивается кошмар? Дети в итоге выживают? Засыпают? Или просыпаются без следов? Представляю себе совместные чтения этой книги на ночёвке у подруги: выбираешь любой эпизод с кошмаром, дочитываешь и захлопываешь книгу. Попробуй теперь уснуть!
Ну а у тех, кто читает книги от корки до корки, готовьтесь: вопросы будут накапливаться, а страх максимально разгоняться. И именно в тот момент, когда читатель мечтает о разрешении, история - рррраз! И заканчивается. При этом автор тянет линию трёх подружек, где есть и ревность, и конкуренция - в общей схеме событий эта линия кажется незначительной и выстреливает в самом конце. Элегантный ход.
Ну и отдельный комментарий насчет иллюстраций: герои отрисованы в стиле аниме, что еще больше усиливает эффект от прочтения, проступает дополнительный слой нереальности и, вместе с тем, няшности, связности, особенно в образах подруг.
Мари Москва, литературный критик
