Москва, 1948 год. Город еще не оправился от тяжелого времени. На улицах можно было встретить детей, играющих в партизан на фоне остовов зданий. Именно тогда, в семье простых рабочих, появился на свет мальчишка — Александр.
Родился, рос, да и не сказать, что особо выделялся. Детство его было таким же, как у многих: деревянные игрушки, подзатыльники от дворовых пацанов, мама, уставшая после 12-часовой смены на фабрике. Когда отец ушел из семьи, Саше было всего несколько лет, так что воспитывала его в основном улица, как и многих детей в те годы.
Какое-то время семья жила в Молдавии, но, когда отец ушел мама с Александром хотели вернутся в Москву. С работой было туго, поэтому мама отправила сына к родственникам в столицу, а сама осталась зарабатывать деньги на хлеб.
В стране начиналось время восстановления, строились новые кварталы, страна приходила в себя. Саша поступил в МГУ на геофак. Казалось бы, надежное будущее, климатология, картография, исследования, экспедиции. Но вот парадокс: чем больше он учился, тем сильнее его тянуло совсем в другую сторону. В кино.
Поначалу он просто тратил часть стипендии на билеты в театры. Тогда в Москве играли лучшие: Ульянов, Смоктуновский, Плятт.
Парень сидел в зале, затаив дыхание, впитывал каждую интонацию, ловил жесты, мимику. Это была магия. Только вот сам себе он не признавался, что хочет туда, на сцену. Как бросить университет ради сомнительной мечты? Выдержит ли он? Получится ли?
Нашел выход из положения. Саша после пар стал наведываться к «Мосфильму». Прямо так, без звонков, без связей. Просто приходил, стоял, ждал у входа, здоровался, пытался заговорить. Надеялся, что его заметят.
И однажды его действительно заметили. Режиссеру Анненскому как раз нужен был молодой парень на небольшую роль в фильме «Татьянин день» (1967).
— «Ты где учишься»? – спросил парня режиссер.
— «В МГУ».
— «Зачем тебе МГУ? Иди в ГИТИС, у тебя талант».
Знаете, бывает такой момент, когда всего одна фраза переворачивает жизнь? И когда Александр впервые оказался на съёмочной площадке – всё, назад дороги уже не было. Сколько таких историй: родители мечтают об одном, а душа тянет в другую сторону. Но что делать, если понимаешь – это шанс?
После дебюта Мартынов не просто махнул рукой на МГУ, а решительно забрал документы и отправился в Школу-студию МХАТ. В те времена (это середина 60-х, если что) актёром стать – не просто престижно, а почти подвиг. И знаете, что самое интересное?
Он не просто отучился, а уже через год после выпуска получил серьёзную роль – следователя Ковецкого в детективе «Совесть». Это был серьезный проект, за которым следили в том числе и в высших эшелонах власти, нельзя было честь мундира запятнать.
На площадке – звёзды: Дальвин Щербаков, Всеволод Сафонов, Анатолий Ромашин. Представляете, какое давление? Ты ещё зелёный актер, а рядом мэтры, да ещё и красавицы Лужина и Давыдова.
Но пока карьера набирала обороты, личная жизнь тоже шла своим чередом. Первая любовь – однокурсница. В жизни появляются семья, дети – Дмитрий и Сергей. Начинается классика жанра: он – на съёмках, она – дома, с детьми, в четырёх стенах.
Тогда не было никаких «декретов для пап», и считалось, что мужчина должен зарабатывать, а женщина – ждать. Ждать, терпеть, скучать. Ей не хватало воздуха, ему – времени. Всё, как у многих.
Мартынов же не тормозил. Схватывал актёрские фишки на лету, и вскоре его позвали в фильм Александра Курочкина «Пассажир с Экватора» (1968). Потом Анненский снова доверил ему роль – уже в «Трое» (1968). На дворе конец 60-х.
На экранах – «Белое солнце пустыни», молодёжь зачитывается Сэлинджером, а из радиоприёмников льётся голос Муслима Магомаева. Мартынов, тем временем, уверенно пробивает себе дорогу в кино. Жизнь била ключом, но ключом не только по голове, а ещё и по сердцу. Слишком уж быстро всё шло.
Порой судьба, как тот самый трамвай, который идёт по рельсам, но в любой момент может свернуть на запасной путь. Александр Мартынов свой шанс не упустил.
Всё началось с того, что его заметил Валерий Кремнев и предложил сыграть спортсмена Виктора в драме «Право на прыжок». Роль почетная, правильная. Человек входит в кадр, и всё, ты понимаешь — звезда! Кремнев прекрасно это знал.
Прошло пять лет. Мартынов не просто закончил МХАТ, а сделал это с красным дипломом. Его тут же взяли в «Маяковку», и дальше — по накатанной. Но не думайте, что всё было гладко.
Кино в СССР в 80-х было как окно в другую реальность. Кто-то снимал парадные фильмы о рабочих и колхозниках, а кто-то, как Тодоровский, брал и делал пронзительную, живую картину.
В 1983 году на экраны вышел фильм Петра Тодоровского про любовный треугольник послевоенного времени. В 1985 году фильм номинируют на Оскар. И если кто-то до этого момента о Мартынове и не слышал, то после выхода фильма его имя знала вся страна.
Но вот что интересно: успех в кино — это одно, а театр — совсем другая история. Тут уже не спрячешься за монтаж и дубль. И вот Мартынов выходит на сцену, а зрительный зал, замерев, ловит каждое его слово. «Родственники», «Беседы с Сократом», «Соловьиная ночь» — спектакли, которые гремели аншлагами. Коллеги не радовались его успеху.
Зависть в театре — штука привычная. Андрей Гончаров, главный режиссёр, его обожал, задействовал во всех постановках. А это, конечно, кого-то коробило.
Личная жизнь? О, тут всё как в старых французских фильмах — лёгкие романы, красивые женщины, никаких обязательств. Из-за этого Мартынов быстро заработал репутацию сердцееда.
Жениться? Да зачем, если весь мир у твоих ног! Его образ идеально ложился на главные роли в кино, и зрители просто обожали его харизму. «Москва. Чистые пруды», «Пробивной человек», «Расследование», «Миллионы Ферфакса» — он снимался в проектах, которые собирали у экранов миллионы.
Но вот что занятно: в жизни он не был тем самым мачо, каким его видели зрители. Обычный парень, талантливый, трудолюбивый, с доброй улыбкой. Просто время было такое — 80-е, эпоха перемен, большие мечты, большие амбиции… и большие разочарования.
На полках магазинов — консервированные бычки в томате и печенье «Юбилейное». Люди в плащах, с клетчатыми авоськами, в которых чаще всего несли бутылку молока и пару «добытых» банок тушёнки.
А теперь заглянем в мир театра. Театр имени Маяковского, где играл Мартынов, в то время был одной из главных сцен страны. Здесь ставили грандиозные пьесы, разбирали Чехова, Шекспира, а иногда вставляли тонкие намёки на советскую действительность.
Это сейчас мы смотрим «Кошку на раскалённой крыше» и думаем: «Ну да, драма». А в те годы пьеса Теннесси Уильямса была вызовом системе. В ней — семейные тайны, подавленные эмоции, напряжение.
Советские зрители видели в героях себя: как жить, если всё не так, как принято показывать по телевизору?
Вот в такой атмосфере и жил Мартынов — между театром, съёмками и реальной жизнью, где на ужин мог быть и ресторан, и просто хлеб с маслом. Время было неоднозначное. Но тем и интереснее, правда?
Но в 1984 году он всё-таки женился. Ему 37, ей – 24. Татьяна Муха, молодая актриса, красивая, с огоньком в глазах. Родилась дочка Маша. Казалось бы, счастье, семья, но… что-то не срослось. И вот уже 1987-й. Страна уже на грани перемен, на полках магазинов шаром покати, Горбачёв вещает о перестройке, по телевизору крутят «Гостью из будущего», а Мартынов снимается в фильме «Бейбарс».
И именно там встречает другую Татьяну – Плотникову. Красивая, молодая актриса. История повторяется: новая любовь – новый уход. Брак рухнул. Мартынов был замкнут, холоден. Он уходит от жены, но обожает дочку, навешает ее, дарит подарки.
Татьяна Плотникова тоже рожает ему дочь – Наталью. И тут вдруг происходит то, чего от него никто не ждал. Мартынов, всегда сдержанный, сам встаёт к малышке по ночам, гуляет с коляской, возится, как настоящий отец. Казалось бы, вот оно – настоящее семейное счастье?
Но годы спустя Татьяна признается: «Он вроде принимал мою любовь, но никогда не подпускал близко». То есть принимал, но не отвечал. Не отдавал.
Знаете, что всегда поражало в Мартынове? Он как будто с рождения был антиподом всей этой актерской тусовки. Слава? Да ну её.
Он понимал, что без этого никуда, но гоняться за обложками журналов и восторженными рецензиями — не его стиль. А уж когда начинали вешать на него ярлык «легенда сцены» — тут он и вовсе хмурился. Может, поэтому позволял себе быть резким, даже не самым приятным в общении. Он не из тех, кто будет улыбаться на публику, если внутри всё кипит.
И характер у него, мягко говоря, был специфический. Пропадал на несколько дней — ни звонков, ни записок, ни объяснений. В театре его то ждали, то искали, то махали рукой: «Да вернётся он, куда денется». Но он не пил, не уходил в загулы. Просто исчезал.
Но в 1994-м он ушёл окончательно. Театр, которому отдал 20 лет жизни, остался позади. Причина? Кто-то шептался, что Гончаров, великий режиссёр, вынужден был его уволить. Дескать, Мартынов капризничал: «Дайте мне только главные роли, иначе не играю».
Возможно, так и было. А может, просто перегорел. Всё-таки начало 90-х — время, когда даже самые преданные сцене люди задумывались: «Есть ли тут будущее?»
Мартынов махнул рукой: «Пусть снимают, что хотят, но я в этом играть не буду».
Ушел из профессии, продал московскую квартиру и перебрался в ПГТ под Москвой. Кто-то бы назвал это бегством, но сам Александр Сергеевич – спасением. Теперь его жизнь — это лес, тишина, рыбалка. Ранним утром, пока город еще только просыпается, он выходит к реке, бросает удочку, слушает, как над головой перекликаются птицы.
Иногда заскакивают соседи –шахматы, разговоры «за жизнь». Говорят, сам мастерит мебель и разводит кур. Две коровы тоже есть – молоко свое, без магазинных добавок.
О семье он не распространяется. О судьбе двух старших сыновей не любит говорить, а вот дочь Наташа живет в Израиле вместе с матерью. Он не выглядит потерянным или разочарованным.
Напротив. Будто бы впервые в жизни по-настоящему дышит полной грудью. Подробности личной жизни продолжал держать за закрытой дверью. Сколько лет знал его народный артист Иван Краско, а и тот как-то признался: «Да мы о нём ничего не знаем. Он — как тень». Только сцена, да и та в итоге ему надоела.
В кино он потом мелькнул один раз — аж в 2008-м, в «Псевдониме "Албанец"-2». Роль олигарха. Символично, кстати. Всё, чего он так не любил в современном искусстве — деньги, пафос, пустота — собралось в одном образе. В интервью он не скрывал: «Современный кинематограф? Скучно, серо, неинтересно».
Такой вот человек. Непростой. Неудобный. Не пытающийся быть любимцем публики. Но, возможно, именно этим и цепляющий.