Крестьяне прибалтийских губерний Российской империи по реформе Александра I освобождались от крепостной зависимости в 1817 – 1819 гг., но, получив вольную, они не получали земли, поэтому были вынуждены наниматься сезонными рабочими или батрачить у немцев, заниматься отходничеством, отправляться в Петербург и Витебск – устраиваться няньками и чернорабочими.
Именно поэтому во время Первой мировой войны очень многие латыши охотно пошли в российскую армию – их логика была по-крестьянски безупречна: воюем против немцев – а все бароны в Прибалтике тоже немцы – победим баронов и немцев – получим их землю!
Если бы знал командующий Северо-Западным фронтом М.В. Алексеев, какие последствия ждут Россию после его приказа о создании восьми латышских стрелковых батальонов! А идея была понятной: в первой половине 1915 года немецкие войска вторглись в Курляндию, захватили Либаву, Туккум, Виндаву и стали угрожать Риге, фронт трещал, и генерал призвал местное население вступать в латышские формирования: войска кайзера топтали их землю, да и в целом отношение к немцам, как и к собственным баронам, было вполне понятным – латыша дальше чёрной лестницы в «благородный» дом не пускали, а тут ещё депутаты Государственной думы Российской империи Янис Голдманис и Янис Залитис обратились к соотечественникам: «Собирайтесь под латышскими флагами!»
Воевали латыши безупречно, в декабре 1916 г. в первой латышской дивизии имелось 35 тыс. стрелков, 1000 офицеров. В тяжёлых «рождественских» и январских боях конца 1916 – начала 1917 года погибло около 9 тысяч стрелков ради продвижения фронта на несколько километров.
Революционную агитацию большевиков латышские стрелки, в основном выходцы из социальных низов, восприняли с восторгом. В стране, сбросившей уже на тот момент власть императора, установилось двоевластие: с одной стороны, Временное правительство, с другой – Советы рабочих, солдат и крестьянских депутатов.
Воспользовавшись падением дисциплины в армии и развалом фронта, немцы 1 сентября начали наступление на Ригу. Русская армия избежала окружения благодаря самоотверженному сопротивлению ее частей в районе Малой Юглы. В этих боях отличился командир 5-го Земгальского латышского стрелкового полка Иоаким Вацетис (впоследствии первый главнокомандующий Красной Армии).
6-й Тукумский полк (2,5 тыс. человек) в полном составе был переведен в Петроград, где его бойцы превратились в своеобразную гвардию советской власти.
В дни революции именно латыши, действуя по указанию ЦК РСДРП, заняли важнейшие железнодорожные узлы вокруг Петрограда и тем самым не дали Временному правительству подтянуть верные ему войска. Они же блокировали в столице мосты, телеграфные и телефонные станции, вокзалы, а в январе 1918-го участвовали в разгоне Всероссийского Учредительного собрания, после чего власть окончательно перешла к большевикам.
После Брестского мира оказалось, что возвращаться латышским стрелкам некуда – Прибалтика была занята немцами, и тогда именно латышские стрелки стали частью новой Красной Армии, но частью самой организованной, сплочённой, прошедшей тяжёлые бои.
Совнарком издал указ о создании Латышской стрелковой советской дивизии во главе с полковником бывшей императорской армии Иоакимом Вацетисом (много лет спустя он будет расстрелян), которая состояла из трех бригад по три стрелковых полка и два артиллерийских дивизиона в каждой. Кроме того, в дивизию входили кавалерийский полк, инженерный батальон, батальон связи, авиационный отряд (18 аэропланов), тяжелая гаубичная батарея (восемь английских гаубиц «Виккерс») и четырех зенитных орудия – это была могучая сила!
Вместо прежних офицеров, отказавшихся служить большевикам, ее доукомплектовали новыми командирами-латышами, а 9-й Латышский стрелковый полк отправили на комендантскую службу непосредственно в Кремль. Всего к осени 1918-го в рядах латышских стрелков в России насчитывалось 24 тысячи человек.
Большинство латышских стрелков оказалось на стороне красных. Они охраняли первых лиц Советской республики (в том числе Ленина), участвовали в войсковых и карательных операциях, проявляя беспредельную храбрость и наряду с этим откровенную жестокость. Стоит сказать, что для латышей все вокруг были чужими, часто неприятными, непонятными, поэтому эту мощную силу бросали на подавление восстаний против советской власти – именно латыши топили в крови выступление против большевиков в Ярославле, Муроме, на Тамбовщине, они уничтожали сдавшихся офицеров в Крыму.
Учитывая беспрекословную дисциплину, преданность идеям революции, за которую латыши, оставшись без родины, готовы были бороться везде и на любом посту, их охотно и в большом количестве привлекали в ЧК, там они отличались «непримиримостью к врагам революции» – таким был Яков Петерс, один из создателей ЧК, его именем в ту пору пугали детей.
Часть латышей (около 11 тысяч человек, в т.ч. и некоторые руководители Красной армии и красные командиры) вернулась в Латвию, многие были арестованы, но их судьба не идёт ни в какое сравнение с тем, что произошло с оставшимися в Советском Союзе.
Да, значительная часть латышских стрелков осталась и приняли посильное участие в службе в РККА, ВЧК, латыши занимали административные, партийные и советские должности.
А в 1937 г. начальник УНКВД по Смоленской области Наседкин докладывает Ежову, что раскрыл деятельность «Латышского национального центра», который якобы составлял обширную и разветвленную сеть шпионов из состава бывших латышских стрелков, представителей в латышской секции Коминтерна, латышского культурного сообщества и других объединениях.
В ходе операции от латышей были «очищены» органы НКВД (понимаю, в свете последних событий могут раздаться возгласы: «Все они предатели, пролезли в ЧК для того, чтобы русских убивать!» – очевидно, оказаться в «ежовых рукавицах» коренного русского большевика Ежова значительно приятнее?). «Чистили» от латышей ряды РККА, оборонные предприятия, транспорт, секретные учреждения и т.д. Коснулись «меры очистки» и творческой интеллигенции – в полном составе был расстрелян Латышский национальный театр в Москве.
За 1938 г. в рамках «латышской операции» были арестованы 23 539 латышей. Высшая мера наказания была применена в отношении 3.680 человек. Остальные были осуждены на различные сроки.
Уже в наши дни знаменитый латвийский композитор Раймонд Паулс в одном интервью чуть ли не покаялся: «Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах. Кто был главными убийцами? Наши соотечественники».
Можно сказать, что латышей постигла справедливая кара – вот только уничтожали и отправляли в лагеря их не за то, что они жестоко исполняли волю центральной власти, то есть тех же большевиков, а за то, что все эти десятки тысяч человек названы были «шпионами и предателями» по воле Ежова (он сам это придумал?) и его подчинённых, а потом уничтожили и самого Ежова с его подручными.
И всё это называется классовой борьбой, которая усиливается по мере продвижения к социализму?
