Если бы искусство было кулинарией, Фирмен-Жирар стал бы шефом, который за один присест готовит суфле, стейк и суши, а потом скромно удаляется на ферму выращивать трюфели. Этот французский мастер — эталонный «мультихудожник»: его имя сложно выговорить, его стили невозможно классифицировать, а его биография словно создана для Netflix. Но давайте разберёмся, как парень из деревни Понсен (население: «спросите у коров») стал легендой, которую забыли, чтобы потом продать за $3 миллиона.
Понсен? Это где-то между Парижем и Нью-Вайбом
Представьте: 1838 год, глухая французская провинция. Юный Франсуа-Мари, вместо того чтобы пасти овец или учиться готовить сыр, рисует всё, что видит. В 16 лет он сбегает в Париж, как современный тиктокер, рвущийся в Лос-Анджелес. Его оружие — не лайки, а кисти. Поступление в Школу изящных искусств? Легко! Ученик Глейра и Жерома — гуру академической живописи, чьи имена звучат как сорта элитного вина.
А дальше — дебют в Салоне 1859 года с «Святым Себастьяном». Критики, попивавшие абсент, выронили бокалы: «Этот юнец написал святого так, будто тот позировал для готического мема!». В 1861-м Фирмен-Жирар берёт серебро в конкурсе на Римскую премию, открывает студию на Монмартре (тогда это был район бунтарей, а не блогеров) и начинает творить так, будто у него десять рук.
600 картин и ни одного стикерпака
Фирмен-Жирар — это Spotify XIX века. Его плейлист? Академизм, импрессионизм, реализм, ориентализм… Он переключал жанры, как современные меломаны треки. Исторические полотна — драма с эффектом HDR. Жанровые сцены — например, «Обручённые», где каждая осенняя листва прописана так, что Крамской писал Третьякову: «Покупай, а то опоздаем на арт-тренд!». Пейзажи? «Набережная с цветами» — картина, которая в 2014 году ушла за $3 млн, словно крича: «Я тут задолго до ваших NFT!».
Всего он написал более 600 работ. Это как вести шесть инстаграмов одновременно: портреты, пасторальные сцены, восточные мотивы (ориентализм — его версия трэвел-блога). Если бы он жил сейчас, его бы обвинили в кликбейте: «Зачем выбирать один стиль, если можно собрать все лайки?».
Репин, Крамской и парижский FOMO
В 1870-е Париж был для русских художников тем же, чем для нас — Илон Маск для Twitter: магнитом для FOMO. Илья Репин, зависая в Салоне, писал: «Фирмен-Жирар и Ко — эти ребята в тренде! Мы даже не мечтали, что искусство может быть ТАКИМ». А Крамской, увидев «Обручённых», чуть не устроил Третьякову истерику: «Это шедевр! Купи, пока цены не взлетели, как на биткоин!».
Ирония в том, что сам Фирмен-Жирар, вероятно, и не знал, что стал «арт-инфлюенсером» для русских передвижников. Его многожанровость — как если бы Шишкин вдруг начал рисовать косплеи на темы «Игры престолов».
Уход в оффлайн: первый арт-детокс
К началу XX века Фирмен-Жирар, словно заскучавший инфлюенсер, удалился в деревню. Его картины ещё продавались, но сам он предпочёл Монлюсон хайпу Монмартра. Может, устал от конкуренции с кубистами и фовистами? Или просто понял, что настоящий флекс — это тишина, природа и отсутствие парижских критиков за спиной.
Его забыли настолько, что даже Google забыл бы добавить его в «Люди, которых вы могли знать». Но, как и виниловые пластинки, он вернулся — в 2014-м «Набережная с цветами» взорвала аукцион, а музеи начали рыться в запасниках, приговаривая: «Да мы же сидели на золотой жиле!».
Эпилог: Гений, который был везде и нигде
Если бы Фирмен-Жирар жил сегодня, его бы обвинили в том, что он гонится за алгоритмом: «Слишком много стилей! Выбери уже что-то одно!». Но в этом и есть его гениальность. Он — предтеча мультимедийных художников, которые рисуют, снимают клипы и ведут подкасты одновременно.
Его история учит: слава циклична. Сегодня ты — звезда Салона, завтра — строчка в учебнике, а через век — мем с подписью «Почему я не купил его в 1875-м?». Но настоящий талант, как хороший сыр, со временем только набирает вкус. Даже если его имя звучит как пароль от вайфая.
P.S. Если вы дочитали до конца и всё ещё не запомнили, как его зовут, просто скажите «Тот самый француз с цветами». Сработает.