Культурный взрыв и западное влияние
Друзья, а помните, как тогда вдруг зазвучала жизнь по-новому? Будто кто-то распахнул окно в душной комнате, и хлынул ветер с мелодиями, которых мы раньше и представить не могли. Вчера — только советская эстрада, а сегодня — магнитофонные записи с хрипотцой: «Мадонна», «Пет Шоп Бойз», а то и вовсе что-то непонятное, но безумно ритмичное. Мы танцевали на кухнях, в подъездах, в первых ночных клубах, где пахло краской и надеждой.
Помните тот клуб «Туннель» в нашем городе? Деревянные стулья, самодельная барная стойка, а на полу — линолеум в пятнах от дешёвого вина. Но какая там была магия! Ди-джей Серёга, бывший студент-радиотехник, крутил пластинки с надорванными краями, а мы, прижимая к груди сумки с сэкономленными рублями, чувствовали себя пиратами, ворвавшимися в запретный мир. И пусть из колонок шипело, а соседи стучали по батареям — мы верили, что это и есть «настоящая жизнь».
А эти первые гамбургеры! Очередь в «Макдональдс» на Пушкинской — будто паломничество. Помните, как вы стояли три часа, чтобы купить картошку фри в бумажном стаканчике? Как бережно хранили обёртки от «Биг Маков» как трофеи. А потом дома, за кухонным столом, пытались повторить рецепт: котлета из фарша, булка с кунжутом из соседнего хлебного… Вышло не то, но смеялись до слёз.
И ведь это было не просто едой. Это был символ — мы наконец-то могли попробовать то, о чём раньше читали в книжках. Как та самая бабушка Зинаида Петровна из нашего двора, которая в 70 лет впервые взяла в руки «Кока-колу»: «Сладкая, как сироп, но… заграничная!» И ставила бутылку на видное место — гостям показывать.
А мода? Раньше все ходили «как все», а тут — взрыв красок! Джинсы с заклёпками, куртки-косухи, которые тайком перешивали из старых кожанок.
Девчонки красили волосы в огненно-рыжий «по западным журналам» — получалось криво, но как гордо они ходили! Помните Людку-«панк-леди» из соседнего дома? С ирокезом из собственных волос, выбеленных хлоркой. Её все обсуждали, а она, улыбаясь, говорила: «Это свобода, мамаши!» И ведь правда — мы учились быть разными.
Но за всем этим блеском прятались и грустные истории. Как наш Витька-музыкант, продавший бабушкин сервиз, чтобы купить синтезатор. Мечтал играть «как Depeche Mode», а кончил тем, что подрабатывал на похоронах — в репертуаре «Ласковый май» и «Белые розы». Или Галя, ушедшая в модели: снимки в дешёвых журналах, обещания славы, а потом — долгие годы лечения от анорексии…
И всё же, как мы ликовали, когда в киосках появились первые жвачки «Love is…» с картинками! Как собирали вкладыши, менялись, дарили друг другу. Или когда по телевизору вместо партийных съездов вдруг показали «Санта-Барбару» — весь двор обсуждал, выживет ли Мейсон после выстрела. Мы жадно впитывали всё новое, как губка, даже если не понимали.
Да, мы были смешными. Носили кепки задом наперёд, как в клипах, клеили на стены постеры с полуголыми красотками, путая Мэрайю Кэри с Синди Кроуфорд. Но в этом был наш бунт — против серости, против страха, против самих себя вчерашних. Мы примеряли на себя жизни, о которых даже не мечтали. И пусть выходило нелепо — зато искренне.
А эти первые видеосалоны с пиратскими кассетами! Темная комната, телевизор «Рубин», и все соседи смотрят «Терминатора» с пересказом на ухо: «А сейчас он скажет, что вернётся…» Или как мы плакали над «Титаником» в 1997-м, уже понимая, что 90-е сами стали таким кораблём — роскошным, обречённым, незабываемым…
Сейчас кажется, что мы тогда жили в двух мирах сразу. В одном — очереди за хлебом и стрельба по ночам. В другом — дискотеки под ритмы «Европы Плюс», первые робкие поцелуи под «Nothing Compares 2 U», мечты о том, что завтра будет лучше. И, знаете, именно этот культурный вихрь не дал нам сломаться. Он напоминал: даже в хаосе можно петь, танцевать, смеяться. Да, наивно. Да, по-детски. Но как иначе было выжить?
Потому и тянется ниточка из тех лет в сегодня: до сих пор вздрагиваем, услышав «Белый ветер» из динамиков, или улыбаемся, нюхая «Олд спайс» — запах первой любви и первых ошибок. И пусть молодёжь посмеивается над нашей ностальгией… Но мы-то знаем: без этих песен, без этого фастфуда, без дурацких причёсок мы бы не стали теми, кто мы есть. Даже если стесняемся в этом признаться.
Криминал как «новая норма»
Ах, как же мы тогда боялись слова «братки»… Помните, будто тени сгустились на каждом углу?
Раньше во дворе хулиганов гонял участковый, а в 90-е сам участковый снимал пенку с криминальных «делишек». И ведь многие из этих парней были знакомыми — вчерашние спортсмены, соседские пацаны.
Тот же Сашка с третьего этажа, что в школьные годы мяч гонял, вдруг щеголял в кожанке с «рацией». Мать плакала: «У него же медаль по борьбе была!» А он, стиснув зубы: «На заводе 50 рублей платят, а тут — 500 в день. Выбора нет, мам…» Криминал тогда въелся в жизнь, как ржавчина. Кафе с «золотой» молодежью? Там в VIP-зале решали, кому какой район «крышевать».
Первые казино, где крупье дрожали не от азарта, а от страха — вдруг проигравший бизнесмен достанет ствол. Даже наш любимый гастроном, где продавали дефицитный кофе, вдруг оброс «охранниками» с битами. Помните, как мы шептались у прилавка: «Это ж бандиты Петьки «Рыжего»…» Но покупали молча — иначе где ещё найти колбасу без очереди?А эти истории про «новых русских», что тратили тысячи долларов за ночь!
Будто из фильма про мафию: рестораны с шампанским «под завязку», машины с мигалками, «тушки» красоток на заднем сиденье. Но за мишурой скрывалось другое. Помните Гену-«Боксёра»? Он же в нашем районе первую «иномарку» пригнал. Все завидовали, а через месяц его «Мерседес» нашли пустым у реки — только следы крови на сиденье. И шепотки: «Перешёл дорогу «авторитетам»…
Странно, но тогда даже в страхе было что-то привычное. Как грипп, которым все болеют. Научились жить по новым правилам: не смотреть в глаза «крепким» парням у метро, прятать деньги в носке, проверять сдачу в ларьке трижды. Даже дети играли не в «казаков-разбойников», а в «ментов и бандитов» — смешно и грустно.
Но знаете, что удивительно? В этом безумии люди находили свои способы бороться. Как тётя Люба из булочной, которая «случайно» портила хлеб, если его забирали рэкетиры. Или водитель трамвая дядя Витя, что ночью развозил стариков бесплатно — боялись на улицы выходить. Да мы и сами, чего уж, хитрили: рисовали мелом кресты на дверях, чтобы «чёрные риэлторы» не подселяли бомжей. Верили в приметы, как в щит от беды.
А те, кто ушёл в криминал… Многие ведь потом жалели. Встретил как-то Сашку-«Боксёра» в 2000-х — работает грузчиком, седой, в очках. Говорит: «Думал, на год заскочу — деньги быстро сделаю. А вышло, что годы украли…»
Вот и выходило: одни «поднялись» на крови, другие — сломались. Но большинство из нас просто молча тащили эту ношу. Как ту самую сумку-«кравчучку», что и от дождя не защищала, и ручки рвались. Но ведь несли — потому что другого выхода не было. И в этом, наверное, была наша общая сила. Пусть не геройская, не яркая — но настоящая.