Вера Серафимы. Глава 9
Придя домой, Сима была крайне удивлена: у них сидела Аленка. Девочку всю трясло, а Веруська утешала ее.
— Аленушка! А ты почему у нас так поздно? Почему домой не ушла? — спросила у девочки Сима.
— Серафима Андреевна, можно я у вас сегодня останусь? Мама… она… понимаете… — девочка горько расплакалась.
«Да что же это такое? — мысленно возмутилась Сима. — Почему Володя бездействует? Дети страдают. Он должен что-то решать».
Но тут же пресекла саму себя: «Пусть живут как знают. Не мое дело! Все, точка. Я человек пришлый. Никто не вмешивается столько лет! А мне что, разве больше всех надо?»
— Аленушка, а папа знает, что ты у нас? — задала уместный в данной ситуации вопрос Серафима.
Девочка покачала головой и прошептала:
— Нет, никто не знает, я тихонько ушла. Она кричать начала, посуду бить, на папу с кулаками кинулась, кричала, что он… что он… — девочка не договорила, рыдания не дали этого сделать.
— Аленушка, милая моя, — Сима обняла и прижала девчушку к себе, — тогда я не могу разрешить тебе остаться. Как же так? Нельзя. Папа будет волноваться!
— Серафима Андреевна… я…
Я… не… хочу домой. Пожалуйста… пожалуйста… можно… я останусь? Не гоните… Меня…
Девочку стало так сильно колотить, что Сима испугалась, тем более, глядя на нее, расстроилась за подругу и Верочка. Сима в ужасе отметила, что Вера слегка подсвистывает, да и Алена очень тяжело дышит.
«Господи, только бы не приступ! Да и Аленке плохо совсем!»
— Мамочка, пусть Алена останется. Прошу тебя! Пожалуйста, — прошептала Вера, губки ее дрожали, в глазах стояли слезы.
— Хорошо, хорошо, девочки, я тогда сейчас схожу к Алене домой и предупрежу, что она у нас. Чтобы не волновались и не искали.
Алена улыбнулась сквозь слезы и кивнула:
— Спасибо… вам…
— Мама, спасибо! — обрадовалась и Вера. — Пойдем, — увлекла она подругу. — Я тебе сейчас самую красивую куклу нарисую, какой еще никогда ни у кого не было. Ты только не плачь, а то и я плакать начну, а мне ж нельзя.
Подружки обнялись и пошли к столу.
А Серафима, скрепя сердце, отправилась к Бурняевым.
Путь до их дома показался очень длинным. Сима шла, медленно загребая ногами уже подгнившую мягкую свалявшуюся листву.
«Надо сосредоточиться и только сказать ему про Алену. И все. И сразу развернуться и уйти. В глаза не смотреть. Коротко сказать — Алена у нас! Не волнуйтесь. И уйти, сразу же!» — приказывала она себе.
Деревня тихо готовилась ко сну, в некоторых хатах уже не было света. Стояла звенящая тишина, которую лишь время от времени прорезал ленивый собачий лай.
Бояться было некого, но Симе стало боязно, а скорее неприятно двигаться по будто вымершей деревне. Оно и понятно, народ в клубе, и лишь древние старики отогревают свои бока на печках.
В доме Бурняевых горел свет, но никаких звуков слышно не было. Только коснулась Сима калитки, скрипнула дверь, и на крыльцо вышел Володя. Серафима совсем не была готова к такому развороту событий, а потому немного растерялась и попятилась. Растерялся и Владимир:
— Серафима Андреевна? А я к вам собирался. Что случилось? Почему вы пришли? — заволновался отец. — Аленка у вас? Ее нет дома.
— У меня, у меня, — зачастила Сима, — не волнуйтесь, Владимир, все хорошо. Я пришла попросить вас — пусть она у нас останется. Они так меня просили… обе. Порисуют, потом лягут вместе, пошепчутся, похохочут, я построжусь на них, чтобы спали, а утром книжку почитаем. Баба Даша блинчиков напечет, поедим с вареньем или медком. И домой придет Аленушка.
Сима намеренно не стала говорить о том, что Алена плакала и боялась идти домой.
— Пусть заночует, — нерешительно кивнул Владимир. — Я рад, что они дружат.
Сима тоже кивнула и уже собралась уходить, но Володя ее окликнул:
— Серафима Андреевна…
— Да?
— Спасибо вам.
— Ну что вы! Не за что. Все нормально.
— Ненормально, — вдруг сказал Володя. — Ничего нормального нет.
Он спустился по ступенькам и подошел к Симе. Она, нарушив все обещания, данные себе, посмотрела ему в глаза.
— Устал я. Понимаете? Не знаю, что делать. Когда мужик за воротник закладывает — так вроде и нормально. Привычно. Если уж совсем невмоготу, так баба детей в охапку — и прочь от него. А мне как же быть?
И было столько боли и горечи в его словах, что Сима поняла: его подперло так, что просто край.
— Не знаю, Володя, но когда страдают дети — это страшно. Ведь заболеть могут. У нас все хорошо было, а Верочка все равно заболела.
— Как заболела? Вера болеет? — спросил Володя.
Сима кивнула и хотела сказать, что именно поэтому они здесь, в деревне, а иначе…
Вдруг через дорогу от дома Бурняевых хлопнула дверь, и на веранде мелькнула тень женщины.
— Это Вера, она видела нас. Не ходила в клуб, младший болеет у них. Завтра слухи поползут, — досадно проговорил Володя.
— Да какие же слухи? О чем тут их распускать? Мы ж просто разговариваем.
— А Вера именно по простоте брякнет: Володька, мол, с учителкой вчерась стоял у калитки поздно вечером. А знаете, что дойдет на тот конец деревни?
— Могу себе представить, — улыбнулась Сима. — Не слыша — слышали, не видя — видели.
— Поверьте — будет не до смеха.
— Володя, но мы-то с вами знаем, что просто стояли… стоим… и говорим о детях. И вряд ли могло быть по-другому. Я учитель, вы родитель. Это ж логично. Рядом с вашим домом стоим.
— Да… какая там логика! Откуда у сплетниц логика? Языки по два метра распустят — и айда пошел! Знаете, в прошлом году так доярку нашу ведь до смерти довели. А Анка просто Игнатовским детям чашку малины принесла. Жена его, Гутя, в райцентре в больнице лежала. Знаете, чего ей вот та же Верка наговорила, когда она домой пришла? — Володя махнул рукой. — Повесилась Анка.
Ледяной ужас прокатился по всем внутренностям Серафимы.
— Мы-то знаем… с вами, да! Просто стоим, просто говорим… За себя отвечаем. Ладно, Серафима Андреевна. Спасибо, что предупредили про Аленку. А то я уж волноваться начал. Давайте я вас провожу.
— Не нужно! Пойдем по деревне — нас не только Вера увидит! — Сима отшатнулась от Владимира.
— И что? — с вызовом спросил он. — А будет лучше, если я — взрослый мужик, испугавшись, что кто-то что-то себе вообразит про нас и разнесет завтра по всей деревне, зайду сейчас в дом, а вы одна ночью до школы отправитесь? Правильно ли это будет? Чему ж я смогу Степана научить, коль так поступать стану? А может, потому вся деревня так и живет? По принципу — лишь бы никто ничего не сказал! Так? А потому могут предать легко, за женщину не заступиться, детишек голодных не покормить, соседу не помочь в трудную минуту! Так жить надо? Как бы чего не вышло? А вдруг кто подумает, что я ее того… и жене донесут? Так? Не привык я в страхе жить и за всех думать. А от вас не ожидал, Серафима Андревна. Испугались? — и он с вызовом глянул на учительницу. — Коль нет дурных помыслов, так чего ж бояться? Я ж не на сеновал вас зову. Дайте доброе дело сделать. Не мешайте мужиком быть.
— Пойдемте! — неожиданно для самой себя согласилась Серафима.
Шли молча, и Володя, и Сима неоднократно пытались начать говорить о чем-то, да язык будто прилипал к небу, не давая произнести и слова. Так и дошли до школы, тогда Володя еще раз сказал:
— Спасибо вам, — помявшись добавил, — а знаете, я вот просыпаюсь утром и думаю о том, что мои дети сейчас пойдут в школу, а там вы — и так мне светло становится… хорошо… и завидую я им… они вас каждый день видят… слушают вас! Книжки читаете…
— Володя, не надо… Вы что!
— Ох, Серафима Андреевна, простите меня. Простите, я что-то не то сказал. Спокойной ночи.
Бурняев быстро ушел не оглядываясь.
А Серафима стояла остолбенев, не в силах двинуться с места.
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Надо доверять друг другу, выяснять отношения друг с другом, а не верить тому, что никогда не является доказательством. Рассказ о том, как досадная случайность разрушила жизнь двум людям ⬇️⬇️⬇️