95 лет назад, 28 марта 1930 года в Турции произошли переименования двух крупных городов. Константинополь был официально переименован в Стамбул, а Ангора — в Анкару. Это решение стало частью масштабных реформ президента Мустафы Кемаля Ататюрка, направленных на разрыв с османским прошлым и строительство светской нации. Константинополь, названный в честь римского императора Константина, был переименован для удаления христианских ассоциаций, в то время как Ангора, известная производством ангорской шерсти, стала столицей Турецкой Республики под названием Анкара.
Однако в мировой прессе реакция была неоднозначной.
The New York Times (США), 29 марта 1930 г.: газета отметила, что переименование — это «ещё один шаг Турции к национальной самоидентификации». Журналисты подчеркивали, что Ататюрк сознательно отказывается от «византийского» наследия Константинополя, чтобы укрепить новый турецкий национализм.
The Times (Великобритания), 29 марта 1930 г.: британское издание отреагировало сдержанно, но с ностальгией по «великому городу христианства». В статье упоминалось, что «Константинополь навсегда останется в истории как столица Византии», а переименование — это попытка стереть многовековое греческое и армянское влияние.
Французская пресса выражала скепсис, называя решение «политическим театром». Некоторые авторы иронизировали: «Теперь туристы будут спрашивать: "Как пройти к Айя-Софии в Стамбуле?" — это звучит странно».
Deutsche Allgemeine Zeitung (Германия), 31 марта, 1930 г : немецкие журналисты, напротив, поддержали реформу, назвав её «логичным этапом модернизации Турции». Германия, имевшая тесные связи с Ататюрком, видела в этом шаге укрепление турецкого светского государства.
В отличие от западных СМИ, советская пресса освещала переименование Константинополя и Ангоры с позиции поддержки кемалистских реформ, подчёркивая антиимпериалистический и прогрессивный характер действий Ататюрка.
«Правда» и «Известия» выражали одобрение «революционных перемен».
Главные советские газеты представили переименование как «очередной удар по пережиткам старого режима» — акцент делался на отказе Турции от османского наследия.
«Шаг к национальному самоопределению» — подчеркивалась, что Турция избавляется от «колониальных» названий, навязанных европейскими державами. «Пример для Востока» — реформы Ататюрка подавались как образец для других стран, борющихся с империализмом и отсталостью (например, Персии и Афганистана).
Критики в адрес Турции не было: СССР в тот период активно сотрудничал с Анкарой (договор о дружбе 1925 г.) и поддерживал её курс на секуляризацию.
«Красная звезда» от 31 марта 1930 года подчеркивала военно-стратегический аспект, отмечая, что новая столица, (Ангора с 1923 г.) стала символом «модернизированной Турции», противопоставленной «прогнившему Стамбулу-Константинополю». Перенос столицы из Константинополя укреплял обороноспособность страны, так как Анкара находилась в глубине материка, вдали от уязвимых проливов.
СССР сознательно избегал ностальгии по «византийскому Константинополю», в отличие от Запада. Вместо этого подчеркивалась «классовая суть» реформ: мол, Турция борется с феодализмом и имперским наследием.
Игнорировались претензии греков и армян на исторические города и земли — СССР не хотел обострять отношения с Анкарой.
СССР и Турция в 1920-е годы были союзниками против британского влияния. Ататюрк воспринимался как «революционер Востока», хотя к 1930-м в мире его режим уже критиковали за авторитаризм, этнические чистки и притеснения национальных меньшинств.
Лишь после Второй мировой войны, когда отношения между СССР и Турцией испортились, советская пресса стала напоминать о «византийском прошлом» Стамбула, но в 1930-м это было немыслимо.
К 1930-м годам название «Стамбул» уже давно использовалось в турецком языке, но официальное переименование окончательно закрепило его в мировой практике, хотя в дипломатических и коммерческих кругах ещё долго продолжали использовать старое название.
Для Европы Константинополь был символом Византии и христианского мира. Ататюрк намеренно отказывался и от османского, и от византийского наследия, включая арабскую письменность и старые арабские и византийские названия. Турецкие власти достигли цели: Стамбул стал символом новой Турции, а Анкара — её политическим центром. Но для мировой общественности этот эпизод остался примером того, как политика переписывает географию.
Делитесь своим мнением, ставьте лайк, подписывайтесь на канал Герои Истории – разнообразный историко-информационный канал на Дзен. Вы найдёте, что у нас почитать.