Осень — тревожное и тяжелое время. Мы решили скрасить ситуацию
и подарить вам вдохновляющие рассказы из наших сборников. Читайте
и наслаждайтесь!
Рождество
на пятьдесят долларов. Бриджет Колерн
Серия «Куриный бульон для души» славится своими историями о маленьких
радостях и чудесах, на которые способны люди. В каждой книге собраны
рассказы, основанные на реальных событиях. Они утешают, смешат и дарят
надежду. Именно поэтому за последние четверть века «Куриный бульон» стал
самой продаваемой серией в мире.
Обзавестись бумажным
антидепрессантом, исключающим любые побочные явления, можно на нашем
сайте. А познакомиться с одной из новелл и того проще.
Рождество на пятьдесят долларов
В сентябре я уволилась с работы, уверенная, что меня ждет более
интересная должность. Но этот вариант сорвался. До Рождества оставалась
всего неделя, а я не могла никуда устроиться. Временно работая то тут,
то там, я платила за аренду жилья и покупала продукты, но на большее
денег не хватало.
Моя дочь Лесли училась в восьмом классе, поэтому я очень удивилась, когда однажды за завтраком она выдала:
— Мам, я знаю, что у тебя нет работы и с деньгами туго. Можешь
не покупать мне подарок на Рождество. Вот устроишься на работу до моего
дня рождения, тогда и придумаем что-нибудь особенное.
— Спасибо, милая, отличная идея, — сказала я и обняла ее.
Затем я быстро убрала со стола и отвернулась к раковине, чтобы она
не увидела моих слез. В конце концов я смогла взять себя в руки
и отвезти ее в школу, но стоило ей хлопнуть дверцей машины, как
я зашлась в рыданиях.
— Такой хороший ребенок заслуживает
прекрасного Рождества! — кричала я. — Боже, будь у меня хоть пятьдесят
лишних долларов, я бы купила ей подарки...
В тот вечер
мы с Лесли поехали в церковь. Она пошла на встречу своей молодежной
группы, а я направилась в часовню, где проходила служба для взрослых.
На полпути в фойе я решила, что у меня нет настроения для наставлений
вроде «оглянитесь на радость вокруг». Развернувшись, я пошла обратно
и столкнулась в дверях со своей подругой Джоди. Она схватила меня
за руку:
— Ты куда?
— Домой, — коротко ответила я.
— Почему? — удивилась она.
— Потому что не хочу слушать, как прекрасно Рождество, — объяснила я.
— Понимаю, — кивнула она. — Мне тоже неохота слушать об этом. Но,
может, именно поэтому нам обеим и стоит туда пойти? Давай ты останешься
и сядешь рядом? Спрячемся на балконе и будем ненавидеть Рождество
вместе, пока никто не видит.
Я согласилась. Мы были как две школьницы, задумавшие шалость в воскресной школе. Я взяла Джоди под руку, и мы пошли наверх.
Пока я слушала библейские стихи о рождении нашего Спасителя, мой гнев
постепенно утихал. Я думала о том, как много лет назад ангелы возвестили
благую весть, и от этого мне становилось спокойно. В конце концов,
Рождество всегда полно радости и надежды на будущее, есть под елкой
подарки или нет. Я была благодарна Джоди за то, что она уговорила меня
остаться.
Когда я потянулась за курткой, Джоди снова взяла меня за руку.
— Возьми, пожалуйста, — сказала она, протянув мне сложенный листок
бумаги. — Но не плати по счетам. Потрать их на подарки для дочери.
Это был чек на пятьдесят долларов. Символичность этой суммы поразила
меня. Я снова почувствовала, что глаза заволакивает слезами.
Я не рассказывала Джоди о своей отчаянной утренней молитве. Бог ответил
на нее. Ему было дело до всех глупых желаний моего сердца.
— Но я не знаю, когда смогу вернуть долг, — пробормотала я.
— И не надо его возвращать, — ответила Джоди. — Когда встанешь на ноги, сделай то же самое для кого-нибудь другого, вот и все.
— Сделаю! — воскликнула я и поспешно добавила: — Спасибо тебе огромное.
Мы молча спустились вниз. Я обняла ее, когда мы вышли на улицу, еще раз
сказала спасибо, и мы простились. Чудесная служба и своевременная
щедрость Джоди сняли с моего сердца тяжкую ношу. Я снова была
в радостном предвкушении праздника.
В Сочельник у меня
на пороге появилась картонная коробка. Внутри была огромная индейка
и множество гарниров для сытного ужина, и еще кое-какая еда на завтрак
и обед. Там были даже десерты. Лесли восхищенно ахала, пока мы доставали
из коробки все новые и новые лакомства. Когда она опустела, весь наш
обеденный стол был заставлен едой.
— Куда же нам все это ставить? — спросила Лесли.
— Мы это не съедим, — согласилась я.
— Индейка даже в холодильник не влезет! — воскликнула Лесли.
Мы посмотрели друг на друга и поняли, что делать. Практически одновременно мы сказали:
— Давай все отдадим!
Мы знали одну большую семью, которая тоже страдала от безработицы
и безденежья. Мы снова упаковали коробку, добавили кое-что из своих
запасов и положили сверху целый мешок конфет, который нам прислали
накануне.
— У меня идея! — Лесли побежала в свою комнату и вернулась с парой мягких игрушек, несколькими статуэтками и настольной игрой.
— Для детей, — объяснила она, положив их поверх продуктов.
Мы обмотали коробку пищевой пленкой и прикрепили разноцветные бантики.
Потом мы осторожно перенесли ее в машину и отвезли к другому дому.
— Может, отъедешь немного и подождешь меня? — спросила Лесли.
Через несколько минут она, запыхавшись, прыгнула в машину.
— Здорово получилось! Я позвонила в дверь и убежала.
Всю дорогу домой мы хохотали над своим «забегом с коробкой». Когда смех
утих, мы приготовили какао и обсудили, как здорово было отдать еду.
В конце концов Лесли пошла спать.
Я разложила скромную кучку
разноцветных подарков под искусственной елкой, которая еще неделю назад
казалась совсем унылой. Какой же красивой она стала теперь! Затем
я наполнила рождественский носок Лесли «мелочами», полученными
от родителей. Моя мама аккуратно запаковала каждую безделушку
и отказалась даже намекать мне, что внутри. «Понимаешь, — сказала она, —
Рождество должно удивлять даже взрослых!».
Как же это правильно, мама! Как же верно!
Попутчица. Ольга Савельева
Блогер и мотивационный тренер Ольга Савельева
уверена, что чудеса можно творить самостоятельно. Рано или поздно они
все равно произойдут, но зачем ждать, если можно сделать мир чуточку
лучше прямо здесь и сейчас?
Чтобы не быть голословной, Ольга
написала книгу «Попутчица», где собрала истории, произошедшие с ней
и ее близкими. Мы публикуем рассказ «Венеция», вошедший в этот сборник.
Венеция
Я живу с мыслью, что каждую минуту жизнь может измениться к лучшему.
Мне так проще жить. Я все время жду хороших новостей, притягиваю их.
А если случается плохое, я думаю: так-с, это плохое — ступенька
к хорошему. Именно на контрасте с этим «пло- хо» я буду особенно ценить
свое наступающее «хорошо», которое уже совсем близко. Очень хочу
заразить этой мыслью окружающих.
Вот сейчас забежала в магазин. В очереди передо мной женщина с дочкой. Девочке лет пять.
— Мам, можно я сама выложу продукты на ленту? — спрашивает она. Очень хочет помочь.
Мама нервничает, может, опаздывают куда, может, просто не выспалась.
— Давай, только быстрее... — говорит она дочке рассеянно.
Девочка быстро начинает метать продукты из тележки на ленту. Спешит.
Мама доверила такое дело, надо оправдать ожидания! И вдруг пакет
с пшеном падает на пол и лопается. Пшено почти не высыпалось, но пакет
порван. Девочка в ужасе замерла. Что она натворила!
— Ну вот.
— Мама вздыхает. — Так и знала! Вот доверь! Ну, руки-крюки! За что
ни возьмешься.... Надо теперь взять новый пакет пшена!
Девочка беззвучно плачет. Она больше не хочет ничего перекладывать. Она неумеха. Руки-крюки. Так сказала мама.
— Давайте сюда этот, крупа почти не просыпалась, я вам в целлофан положу и заберете, вы же порвали! — говорит кассир.
— Мы не порвали, мы уронили. Он сам порвался. Мне нужен целый пакет пшена! — раздраженно говорит мама.
Она сама переложила оставшиеся продукты на ленту. И, к неудовольствию всей очереди, ушла за новым пакетом пшена.
— Дайте пакет, пожалуйста, — говорю я кассиру, беру целлофановый пакет
и прошу девочку, застывшую, как мумия, у кассы, помочь собрать пшено.
Она садится на корточки, и мы с ней вместе собираем пшено
в целлофановый пакет, пока вернувшаяся мама девочки рассчитывается
за покупки.
— А что теперь с этим пшеном? Которое ваша дочь рассыпала?
Мама приготовилась к скандалу.
— У вас тут всегда заложена в стоимость такая ситуация. Что вы мне
рассказываете! Я могу вон весь алкоголь перебить, и то не обязана
за него платить. А тут пшено!
— А кто за него должен платить, я? — заводится кассир.
Так, остановитесь! Зачем нагнетать на пустом месте? Ну вот зачем тиражировать взаимное раздражение?
— Я куплю это пшено, — говорю я. — При условии, что ваша дочь поможет
мне переложить продукты на ленту. Она так здорово это делает. А у меня
рука болит. Мама девочки врезается в мой убедительный взгляд и, будто
опомнившись, говорит:
— Да, Лидочка, помоги тете... У нее рука болит.
Я, чтобы девочка не видела, поднимаю вверх большой палец своей совершенно здоровой руки.
Лидочка будто отмирает: начинает аккуратно перекладывать мои продукты на ленту, старается, поглядывает на маму.
— Какая у вас помощница растет! — говорю я маме Лиды громко, чтобы девочка слышала.
— И не говорите! Она и полы у меня умеет мыть, и стирку запускать.
— Ничего себе, настоящая невеста! — подыгрывает нам мужчина, который стоит за нами.
— И пельмени я тебе помогала раскатывать, — напоминает смущенная Лида.
— Ооо, пельмеееени, это просто чудо, а не ребенок! Вот вырастет — отбоя
от женихов не будет. Я бы сам прямо сегодня женился на вашей Лиде,
да женат уже двадцать четыре года. Вот если б не жена...
Все
в очереди смеются. Тем временем мои продукты уже на ленте. Я быстро
упаковываю их в пакеты. Мы одновременно с Лидой и ее мамой выходим
из магазина.
— Лида, а ты когда-нибудь была в Венеции? — спрашиваю я.
— Где?
— В Венеции.
— Нет. Я в Крыму была.
— Знаешь, я тоже пока не была. Но читала, что там есть площадь, на которой много-много голубей.
И они почти ручные: садятся людям на плечи и на голову. И люди с ними фотографируются. Представляешь?
— Здорово!
— Хочешь прямо сейчас оказаться в Венеции?
— Здесь? Сейчас? — удивляется Лида.
— Да. — Я достаю целлофановый пакет с пшеном. — Здесь и сейчас.
Мы отходим от магазина, и я говорю:
— Лида, ты очень скучно уронила пшено. Оно даже не рассыпалось. Урони так, чтобы бабах — и все рассыпалось.
Лида оглядывается на маму. Та уже все поняла, улыбается и кивает. Лида берет у меня пакет с пшеном.
— Прямо на землю?
— Прямо на землю!
Лида радостно плюхает пшено, оно рассыпается желтым салютом, и небо
сразу чернеет: с крыш, с проводов, откуда ни возьмись, огромное полчище
голодных голубей стремительно пикирует к ногам визжащей от восторга
Лиды.
— Мама, мама! Смотри, как их много, они едят наше пшено! Мы в Венеции!
Мы с ее мамой смеемся.
— Здорово, спасибо вам. Прямо отрезвили. А то у меня сегодня плохой день... — говорит мама Лиды.
— Плохой день каждую минуту может стать хо- рошим. Балашиха каждую минуту может стать Венецией.
— Да, я уже поняла, — смеется мама. — Он уже стал...
Она прижимает к себе скачущую Лиду.
— Я свою дочурку Лиду никому не дам в обиду, — говорит она.
А девочка хлопает в ладоши...
Ну все, здесь я больше не нужна. Фея рассыпанного пшена, голодных
голубей и счастливых девочек полетела дальше. Помните: каждую минуту все
может измениться к лучшему. Подождите. Или измените сами.
ПлоХорошо. Ольга Савельева
Невозможно творить чудеса для других, если ты не способен сделать
что-то волшебное для себя. В книге «ПлоХорошо», написанной во время
весенней изоляции, Ольга Савельева исследует феномен кризиса
и показывает, что любые, даже самые сложные ситуации могут стать всего
лишь поворотом на пути к счастью, главное — верить в себя.
Об этом чудесном навыке, который можно приобрести в любом возрасте, — ее новелла «Влюблять».
Влюблять
Миша мне сразу понравился. Но я не сразу поняла чем.
Мальчик как мальчик. Вокруг были и покрасивее, и повыше, и покруче. А он взял — и примагнитил.
Можно смело сказать, что это была любовь с первого взгляда.
Чуть позже я расшифровала эту магию. Препарировала свои чувства и поняла в чем дело.
У любой симпатии есть причины.
Либо люди узнают в другом человеке себя и совпадают волнами. Либо видят в другом человеке то, что у самих в дефиците.
Миша был очень уверен в себе. Настолько, что местами перебор.
А я — наоборот. Настолько неуверенная, что не передать.
Я была так поражена его самоуверенностью, что не могла налюбоваться.
Образно говоря, я испытывала дикую жажду в вопросах самодостаточности,
а у него этого добра целый колодец.
Я все время старалась
держаться рядом. Меня просто лихорадило, если он прогуливал лекции,
и мы не виделись. Как это? Сегодня без него? Ни глоточка?!
Рядом с уверенным человеком всегда легко и спокойно. Я смотрела на него
с восхищением: если начнется пожар, то все будут бегать, кричать «Пожар!
Пожар!» и создавать панику, а он будет тушить. А я, соответственно,
подавать ведра с водой.
Я хотела быть рядом. Пыталась ему
понравиться. Ну как пыталась, просто смотрела, смущалась и, если
мы встречались глазами, экстренно отводила взгляд. Так себе флирт,
конечно.
Но я была Джейн Эйр, а не Саша Грей. Во мне бушевали гордость и предубеждения, а не вот это все.
В один ужасный день я узнала, что у Миши есть девушка. Что
он ее встречает и провожает в институт, и живут они вместе, и даже
завели котенка.
Мой мир рухнул. Котят заводят как репетицию детей. Значит, у них счастливая и полноценная семья.
А я так... однокурсница.
«А чего, собственно, ты хотела? — спрашивала я себя. — с какой стати он вообще будет на тебя смотреть?»
Моя подруга носила глубокое декольте. Говорила: «Ходить надо с козырей».
У меня не было там козырей. Так... валетики.
Моими козырями были ноги, но я и так на них ходила. Как еще
их выпячивать, я не знала. При встрече весело садиться на шпагат? Или
закидывать ногу за шею?
Неуверенные люди меня поймут: я совсем не чувствовала себя конкурентоспособной на рынке невест.
Чувствовала, что я среднестатистическая. Никакая. Никакашечка.
Однажды Миша провожал меня вечером домой. Мы, просто друзья, вышли
из института, когда уже стемнело, и пошли к остановке. И заметили, как
мой автобус уходит. А следующий через сорок минут. Мы бежали, кричали,
но не успели. Он весело мигнул стопарями и уехал.
— Блин, — вздохнула я. — Я тут околею.
Мне было холодно. Миша отдал мне свою куртку, и мне стало холодно
за него. Очень хотелось обняться, чтобы согреться, но нельзя, у него
есть котеночек. И какая-то женщина, которая убирает за ним лоток.
Мы стояли на остановке минут пять и вдруг увидели, что навстречу едет
мой автобус, но пустой. Может, он сломан был, может, просто
не на маршруте, но он не останавливался на остановках.
— Ой, давай спросим, вдруг он туда, куда тебе надо? — предложил Миша.
— Как спросим, он же не остановится.
— Остановится!
— Как ты это себе представляешь? Это невозможно!
Миша выбежал на дорогу и вытянул руку, будто ловил такси. А поймал
автобус. Он остановился, как вкопанный, этот зеленый автобус. Я его
на всю жизнь запомнила.
— А вы не до Измайловского парка, случайно? — спросил Миша у водителя.
— Да, я в депо.
— Девочку не подбросите? Замерзнет же. Ей туда же.
Водитель молча открыл переднюю дверь, и Миша галантно подал мне руку.
Я ошарашенно вошла в пустой автобус, в последний момент вспомнив про чужую куртку.
— Я номер записал, ничего не бойся, из дома позвони, — торопливо шепнул
мне Миша. — и главное, запомни: нет ничего невозможного.
Минут через десять мы обогнали тот, первый, автобус, на котором я должна была ехать. Я все еще не могла прийти в себя.
Прямо там, в том автобусе, я очень захотела стать уверенной. Накачать в себе это качество, как пресс.
Чтобы в дальнейшем останавливать на полном ходу не пойми откуда
взявшиеся нужные мне автобусы. Я поняла, что уверенность — это
возможность доехать туда, куда хочется, быстрее и комфортнее, чем
запланировано в расписании судьбы.
А еще я поняла, что очень
хочу влюбить в себя Мишу. Чтобы он всю жизнь провожал и встречал только
меня, отдавал только мне свою куртку и только мне ловил автобусы.
Он сам сказал, что ничего невозможного не существует, и даже доказал. В общем, сам виноват.
Прямо в том автобусе, за пару остановок до Измайловского парка, родился новый человек — уверенная в себе Оля.
Так, что мы имеем? Есть мальчик, который мне нравится. Но он занят.
Но, с другой стороны, он очевидно тянется ко мне, может, и неосознанно.
Все перемены в институте мы хохочем вместе, гуляем, болтаем, и даже
бутеры с собой берем с учетом «перекусывать я буду не в одиночестве».
Значит, мой козырь не в декольте и мини-юбках, и не в готовке: мои
бутерброды с колбасой — это явно не то, что так прельщает его в моем
обществе. Мой путь к его сердцу тернист и неоднозначен, и пролегает
он через буераки моего недоказанного интеллекта.
Я уверенно поставила себе задачу: надо стать для него интересней той, с котеночком.
Дальше было смешно.
Я много читала. Тогда на пике популярности были детективы Марининой
и Дашковой, так вот их я все прочла и почерпнула оттуда много
интересностей.
Моя дальнейшая тактика завоевания Миши была
обусловлена прямолинейностью и недалекостью: я вместе с бутербродами
скармливала Мише истории о том, как прошли мои выходные. А прошли они
очень активно, ибо за субботу и воскресенье я успела попасть почти
во все передряги, в которые попадали главные герои детективов. История,
рассказанная от первого лица и перенесенная в спальный район столицы,
в моем исполнении приобретала невероятный мистический размах.
Миша зачарованно слушал меня, на лице его было восхищение. Такое
выражение сейчас, спустя семнадцать лет брака, бывает у него только
после особенно удачного борща с деревенской сметаной.
А тогда
он смотрел на меня во все глаза, завидовал моей интересной жизни
и ни секунды не сомневался, что эта вот забитая девочка-ботанка
с учебниками под мышкой по субботам лазает по крышам, болтает
с нумизматами, нашедшими золотую монету царских времен, и случайно
нападает на след преступников, находящихся в федеральном розыске.
В общем, тактика сработала. Миша влюбился намертво. Спустя год мы стали
жить вместе, а его бывшая съехала к маме вместе с котеночком.
В этой истории есть грустный эпизод.
Этот котеночек однажды сильно заболел и умер. И Миша ездил помогать его
хоронить. А я сидела в этот момент у него дома и думала: а вдруг она,
бывшая, таким образом просто пытается его, Мишу, вернуть? Ну, мол,
объединенные общим горем, они обнимутся и... А может, она и котенка для
этого извела? (Всем же известно, что бывшие наших мужиков — ведьмы.)
После этой мысли я решила, что с детективами пора завязывать.
А еще пора завязывать с враньем. Нельзя построить семью на лжи.
Тем же вечером, когда Миша вернулся домой, я сказала:
— Ты должен кое-что прочитать.
И протянула ему собрание сочинений Марининой.
— Сегодня? — ужаснулся Миша.
— Нет. Не сегодня. Постепенно. У тебя появятся ко мне вопросы после прочтения.
Но я устала носить в себе эту тайну.
Миша был заинтригован и немедленно стал читать. Я ждала развязки.
Он читал все выходные. Я уехала на это время к подруге.
Когда мы встретились, он смотрел на меня все с тем же восхищением.
— Я знаю, что мне в тебе понравилось, — сказал он. — Твоя
самоуверенность. Ты так уверенно и филигранно врала, что я ни секунды
не сомневался, что все это произошло с тобой. Я, когда читал, сначала
даже глазам своим не верил. Я вообще сначала подумал, что Маринина —
это ты....
Я хохотала. Теперь — это семейная байка. О том, как неуверенная Оля мимикрировала в уверенную и победила в войне за любовь.
А я просто знала тайну: «невозможно» — это всего лишь слово. Которого, возможно, вообще не существует.
Особенно, когда уже случилась любовь...
Осторожно, Рождество! Адам Кей
Многие думают, что работать в зимние праздники проще простого. Как бы
не так! Британский врач Адам Кей в книге «Осторожно, Рождество!»
рассказывает, как непросто приходится в это время врачам. Несчастные
случаи, обострения хронических заболеваний, с которыми пациенты
надеялись прийти «после праздников», и нехватка рабочих рук делают
каникулы адом для врачей. Но даже в этой ситуации люди находят способ
поздравить и развеселить друг друга. Убедитесь сами!