Подумать только, сколько культовых персонажей придумал Эдуард Успенский. Гену с Чебурашкой, дядю Федора и прочих обитателей Простоквашино, братьев Колобков. Список, вообще говоря, безразмерный, но даже по перечисленным персоналиям ясно, какой монументальный вклад человек внес в отечественную культуру. Только вот лично мне больше всего нравится одна его не столь известная повесть, казалось бы, проходная, но обладающая каким-то уникальным очарованием.
"Меховой интернат" был впервые опубликован 1984 году в журнале "Мурзилка" под названием "Девочка-учительница". В 1989-м повесть издали уже в виде полноценной книжки с рисунками Виктора Чижикова. Прекрасными, кстати, рисунками.
По жанру это, в общем и целом, такая городская сказка. Но с едва ли не научно-фантастическими элементами! Замес, значится, такой. Четвероклассница Люся Брюкина, приехавшая на дачу в Подмосковье, прогуливается по поселку и внезапно обнаруживает странного вида дом, а рядом с ним — подметающее окрестности странного вида существо, похожее на барсука, только говорящее, прямоходящее и в человеческой одежде. Выясняется, что барсука зовут Мехмех, в доме, рядом с которым он подметает, располагается "Меховой интернат", где учатся такие же, как Мехмех, фантастические твари, и заведению, а разговорчивый барсук в нем числится директором, как раз требуется учительница, которой, собственно, Люся и становится.
В "Меховом интернате" подкупает сразу всё. Немножко такой в духе Стругацких или Орлова зачин (с поправкой на то, что это все-таки детское чтиво), пряный осенне-меланхоличный сеттинг, живой, динамичный слог. А главное — персонажи. Особенно, конечно, те, что учатся в этом самом интернате. Хулиганистый тушкан Кара-Кусек, крот Мохнурка, он же Мохнур Великолепный, который боится света и вместо парты сидит в печке, "австралийский ленивец" Плюмбум Чоки в синих трусах, к доске он не ходит, а лазает, волк Устин, Летящий в Облаках, носящий на поясе игрушечный пистолетик. Ежик Иглосски, бурундук Боря, горностай Снежная Королева... Все такие разные, но такие очаровательные, смешные и интересные. Настоящие, хоть и выдуманные.
Кто это такие? Что они здесь делают? Откуда взялись в этом захолустном дачном поселке посреди ничего? Ответов мы до поры до времени не получим. Но, как говорится, будут намеки.
Книга вообще полна колоритных деталей. Мехмех платит людям за их услуги "хендриками" (это пакеты с сомнительного вида травками, продлевающими жизнь), охраняет территорию интерната при помощи "добродушей" (приборов, убирающих в людях агрессию и дурные намерения), а особо любопытным стирает память "забынавтами". Люся же становится двойным агентом: шесть дней в неделю она ведет обычную жизнь московской школьницы, а по воскресеньям ездит в поселок и преподает животным базовые предметы вроде арифметики и правописания.
Успенский создает небольшой, но подробно выписанный мирок в духе озорного магического реализма, в который хочется поверить. Опять же — мелочи и детали решают. Зверьки знают "людовецкий" язык, но смеха ради коверкают его, пьют помидорный чай и картофельный кофе ("какие-то помои", думает Люся), пишут в "листалки" (тетрадки) в клетку, ромбик и горошек, а на переменах играют в "валилки". И все это так мило и необычно, что даже как-то грустно.
Концовка, к слову, и правда печальная. Сломался один из "добродушей", так что местный охотник (и по совместительству алкаш) Николай Савельев, которого зверята прозвали "Темнотюр", похитил и попытался продать бобра Севу. Бобра спасли, но осадочек остался. Более того, некая комиссия — очевидно, отсылка к позднесоветской бюрократии — продолжала постоянно донимать Мехмеха расспросами о том, кто они все такие, зачем-почему и где справка.
Интернатовцы страшно от всего этого устали. И — ушли. В очередной раз примчав на работу, Люся обнаруживает здание, где еще неделю назад озорничал Кара-Кусек, пустым. И даже Дядя Костя, состоявший при зверьках завхозом, не узнает девочку. Мехмеховский "забынавт" сработал как надо.
Но бывшие подопечные оставили Люсе записку и подарок. На этом моменте глаза не намокнут только у совсем бесчувственного скота.
Дорогая Люся!
Мы уходим. Наверное, мы пришли слишком рано.
Мы не просто звери. Там, далеко, в Гималайских горах, есть наша страна. У нас есть свои города, свои дороги, свои летающие блюдца.
И много лет мы жили, не касаясь людей.
Но страна наша разрасталась. И люди все больше осваивали планету. Пришла пора нашим цивилизациям подружиться.
Для этого в нескольких местах были созданы такие вот интернаты. Потому что дружбу двух стран надо начинать с дружбы детей. Но мы уходим. Наверное, мы пришли слишком рано.
Когда у вас родятся дети и у нас родятся дети, мы сможем их передружить.
<...>
Мы дарим тебе семена. Это микрофонные цветы. Посадите их в землю, девочка Люся, и поливайте медным купоросом. Когда они вырастут, мы сможем через них говорить.
До свидания, девочка Люся. Мы все горько плачем.
Дальше стояли подписи на незнакомом языке. И только одна была сделана по-русски: "МАхнур ВеликАлепный". В шкатулке лежало два металлических семечка.
Наверное, в 1984 году действительно было слишком рано. И, наверное, слишком рано до сих пор.
***
Подписывайтесь на наш ностальгический Telegram-канал! Там еще больше памятного и интересного.