Американские горки Urals: динамика цен с 2014 по 2025
Средняя цена российской экспортной нефти Urals по годам (2014–2023), в долларах за баррель.
Цена на нефть марки Urals за последнее десятилетие пережила впечатляющие взлёты и падения. Ещё в начале 2014 года российская нефть держалась около отметок $100 за баррель, но уже к концу того же года котировки рухнули вдвое – до пятилетнего минимума. Причиной стал глобальный избыток сырья, сланцевая революция в США и отказ ОПЕК снижать добычу. В среднем Brent в 2014-м стоил ~$99,3, а годом позже – уже ~$52. Для российской Urals это означало потерю «золотых» цен, к которым привык бюджет. Падение цен в 2014–2016 гг. сделало рубль одной из самых быстро обесценивающихся валют мира – отечественная валюта просела втрое, разогнав инфляцию и обнулив многие доходы населения. К январю 2016-го нефтяное дно было пробито: Brent опускался до ~$27,7, а Urals торговалась около $25 за баррель. Это был шок, отголоски которого российская экономика ощущала ещё долго.
После 2016 года цены постепенно отыграли потери. К 2018 году Urals поднималась до $70–75 (местами кратковременно приближаясь к $80), возвращая России сверхдоходы. Однако уже весной 2020 случился новый обвал: срыв сделки ОПЕК+ совпал с пандемией COVID-19. 18 марта 2020 года котировка Urals рухнула до $18,64 за баррель – минимального уровня за многие годы. Это было жесточайшее падение, пусть и кратковременное: мировая экономика остановилась на карантине, спрос на нефть упал до исторических минимумов, а хранилища переполнились. В США цены нефти даже ушли в отрицательную зону на пике паники весной 2020 г. (когда продавцы платили покупателям за то, чтобы те забрали нефть!). Летом 2020 ситуация стабилизировалась, и Urals вернулась к ~$40–45, но государственная казна успела ощутить, что такое жизнь при дешёвой нефти.
В 2021–начале 2022 нефтяные цены снова пошли вверх на волне восстановления экономики. Российская Urals вплотную приблизилась к $100 за баррель впервые с 2014 года – в феврале 2022 она торговалась по ~$96–99 (CIF Роттердам). Однако геополитика внесла свои коррективы: после февраля 2022 г. западные санкции и эмбарго на российскую нефть резко сократили доступ Москвы к премиальному рынку Европы. С начала 2022 г. Urals стала продаваться с огромным дисконтом – на $15–20 дешевле эталонного сорта Brent. То есть даже при том, что мировые цены в 2022 г. взлетали выше $100 вслед за событиями в Украине, российская смесь Urals в среднем продавалась значительно дешевле. По оценкам, в 2022 году Urals принесла в бюджет в среднем около $75 за баррель (в разы больше плановых $44, заложенных в бюджет-2022, но меньше потенциальных возможностей). А в начале 2023 года, после введения декабрьского потолка цен G7 ($60) и эмбарго ЕС, ситуация ухудшилась ещё сильнее: с января по апрель 2023 года Urals в среднем стоила лишь $51, тогда как годом ранее в тот же период – около $85. Санкционное давление лишило Россию значительной доли нефтяных доходов.
В конце 2023-го – начале 2024 года нефтяной рынок пережил краткий подъём: осенью 2023 Urals преодолела планку $80, частично отыграв снижение (во многом благодаря обходу санкций и перенаправлению экспорта в Азию). Однако уже к началу 2025 года скидки на российскую смесь снова расширились. Новые санкции США против “тёмного флота” танкеров (январь 2025) отпугнули часть перевозчиков, и цена Urals вновь просела ниже $60 за баррель – фактически опустившись под потолок $60. Скидка к мировым ценам достигла ~$16 – максимума с середины 2024 г.. На экспортных терминалах Балтики Urals в феврале 2025 продавалась уже на $15,7 дешевле эталонного сорта (North Sea Dated). И хотя формально падение ниже $60 позволяет России фрахтовать западные танкеры и страховку (ведь нефть теперь “в пределах потолка”), радоваться тут нечему: бюджет-2025 сверстан из расчёта Urals почти $70 за баррель, то есть текущая цена значительно хуже прогнозной. Если так пойдёт и дальше, стране гарантирован серьёзный недобор доходов. Как это скажется на государственных финансах?
Бюджет на нефтяной диете: удар по государственной казне
Российский федеральный бюджет во многом живёт за счёт нефти. Ещё в 2014 году доля нефтегазовых доходов составляла 52% бюджета – то есть больше половины всех поступлений! Неудивительно, что падение цен на нефть сразу бьёт по доходам казны. После обвала 2014–2016 гг. чиновникам пришлось туже затянуть пояса бюджета, тратить Резервный фонд и девальвировать рубль. Но по-настоящему тревожный звонок звучит сейчас: в условиях санкций нефть Urals продаётся дёшево, а расходы государства (особенно военные) резко выросли. В 2022 году Россия потратила на 3,3 трлн руб. больше, чем собрала, а в 2023 дефицит остался на сопоставимом уровне ~3,2 трлн. При этом нефтегазовые доходы упали на 24% – с 11,6 трлн руб в 2022 до 8,8 трлн в 2023. Доля нефтегаза в бюджете снизилась примерно до трети, но эта «треть» в абсолютном выражении просела очень ощутимо.
Чтобы компенсировать недостачу, власти идут на непопулярные меры. Во-первых, спасает слабый рубль. Парадоксально, но бюджет выигрывает от обесценения нацвалюты: чем дешевле рубль, тем больше рублей получает казна с каждого проданного за доллары барреля. Минфин прямо указывает, что каждые 1 ₽ изменения курса дают бюджету ±100 млрд ₽ доходов. В 2023 г., когда курс пробил 100 ₽/$, министр Силуанов не без цинизма заявил, что «температура бюджета в норме» – мол, дефицит почти решён за счёт девальвации рубля. Однако у слабого рубля есть и оборотная сторона: разгон инфляции и обесценивание сбережений граждан. Фактически это скрытый налог на каждого россиянина. Неслучайно Центробанк вынужден был экстренно поднять ставку (до 17% в 2022 и снова до 15% в 2023) – чтобы укротить галопирующие цены. Но высокая инфляция – лишь один из симптомов «нефтяной диеты» бюджета.
Во-вторых, правительство повышает налоги и поборы. Осенью 2023 стало известно, что в 2023–2025 гг. нефтегазовым компаниям увеличили налоговую нагрузку суммарно на 3,6 трлн руб. – плюс ввели разовый сбор (windfall tax) с прибылей ряда крупных компаний. То есть власти сразу полезли в карман сырьевому сектору, стремясь закрыть дыру. Счётная палата предупредила, что при таких расходах риски растут: если нефть останется ниже $60 в 2024–2026, бюджету придётся искать новые доходы. Замглавы Минфина Алексей Сазанов признал: «Налоговая тактика вынужденно становится адаптивной – такова реальность, в которой мы живём». Проще говоря, налоговикам дан карт-бланш изымать максимум возможного.
В-третьих, возможна корректировка «бюджетного правила». Ранее сверхдоходы от нефти шли в кубышку (ФНБ), но в тяжёлые времена власть не раз переписывала правила. Например, сейчас фактически приостановлено пополнение ФНБ – деньги идут на расходы. Не исключено, что планка отсечения цены нефти будет повышена либо временно позволят тратить больше нефтегазовых средств на текущее финансирование расходов.
И всё же, даже с дешёвой нефтью государство старательно избегает прямых ударов по населению перед выборами. Как отмечает экономист Антон Табах, «ресурсы не беспредельны, но опыт показывает, что стричь будут бизнес, а не граждан». Бизнесу уже повысили НДПИ, экспортные пошлины и акцизы, обязали экспортеров продавать валюту по невыгодному курсу, а впереди, возможно, новые изъятия. Однако в конечном итоге все издержки бизнеса так или иначе ложатся на экономику и людей – в виде сокращения инвестиций, стагнации зарплат или роста цен. В условиях, когда нефть дешева, бюджет де-факто проедает накопления и душит частный сектор налогами. Долго ли выдержит такая модель?
Последствия для граждан: налоги, сборы и затянутые пояса
Пока чиновники изыскивают деньги, простые граждане ощущают эффект домино от падения нефтяных цен. Главные каналы влияния – курс рубля, инфляция и фискальная политика. Дешёвая нефть = меньше валютной выручки = слабый рубль. Мы уже видели это в 2014–2015, когда за нефтью потянулся и рубль: импорт резко подорожал, инфляция за 2015 год взлетела под 13%, съев накопления людей. Похожая картина наблюдается и сейчас – ослабление рубля “накачивает” цены в магазинах. В 2022 году инфляция превысила 13,8%, в 2023 после небольшой паузы снова разогналась двузначно. Реальные доходы населения отстают: хотя официально средняя зарплата даже подросла, ощущение у людей другое – уровень жизни снижается.
Кроме того, когда бюджету не хватает нефтедоходов, неизбежно встаёт вопрос: а не залезть ли в карман населения? Если деньги «не капают» с нефти, государство начинает искать их у налогоплательщиков и даже посредством разных ухищрений. Вот возможные шаги (некоторые уже реализуются):
- Повышение существующих налогов. Например, рост НДС с 18% до 20% в 2019 году случился после предыдущего нефтяного шока (2014–2016) и принес бюджету сотни миллиардов. Сейчас эксперты не исключают новой корректировки: аналитики Renaissance Capital прямо указали, что власти могут постоянно повысить ставку НДС или ввести временные спецналоги, если потребуется покрыть выпадающие доходы.
- Новые сборы и акцизы. Когда прямое повышение налогов нежелательно политически, вводятся квазиналоги. Пример – «экологический» утилизационный сбор на автомобили, который взимается с 2022 года и фактически увеличивает стоимость машин. По данным французских аналитиков, рост прочих неналоговых доходов бюджета РФ в 2023 на 27% обусловлен именно такими мерами – дивиденды госкомпаний, доходы от ФНБ, штрафы и экосборы внезапно дали бюджету приличную сумму. То есть государство изымает рубль тут, копейку там: и штрафы ГИБДД, и платы за парковку, и сборы с продаж электроники (на «Чипирование»), и много чего ещё – всё идёт в казну, капля по капле.
- Разовые поборы с бизнеса. В 2023 году был придуман «разовый взнос» для крупного бизнеса – фактически налог задним числом на прибыль прошлых лет. Хотя формально с граждан его не берут, бизнес может компенсировать потери за наш счёт (повышением цен на свои товары и услуги либо сокращением персонала).
- Девальвация и инфляция. Как уже упомянуто, слабый рубль – скрытый налог на всех, у кого доходы и сбережения в рублях. Проще напечатать деньги или позволить рублю упасть, чем прямо ввести «налог на нефть», но результат схож: люди расплачиваются ростом цен. Это наименее заметный, но самый всеобъемлющий способ переложить нефтяной шок на население.
В итоге у граждан “тоньше” кошелёк дважды: сначала из-за подорожания доллара и товаров, потом – из-за возможных новых платежей государству. Например, уже появляются инициативы в регионах ввести дополнительные местные сборы, участились индексации тарифов ЖКХ выше инфляции (что по сути тоже вынужденная мера при дырявом бюджете). Всё это означает снижение располагаемых доходов, урезание потребительских расходов, более осторожное поведение домохозяйств. Экономисты отмечают, что реальный располагаемый доход россиян стагнирует ещё с 2014 года – страна пережила целое “потерянное десятилетие” в уровне жизни на фоне то санкций, то падения цен на сырьё. И свежий виток нефтяной турбулентности грозит продолжить эту печальную тенденцию. Населению фактически предлагается платить дважды за сырьевую зависимость: сначала наслаждаться благами высоких цен (через бюджетные расходы), а потом страдать от бюджетной экономии и поборов, когда цены падают.
Экономика на нефтяной игле: старая зависимость – новые риски
Снижение цен на Urals обнажает ключевую проблему: Россия по-прежнему сидит на “нефтяной игле”. Ещё в 2014 году премьер Дмитрий Медведев призывал: «России нужно слезать с этой нефтяной иглы», признавая, что на диверсификацию экономики уйдут долгие годы. Спустя почти десятилетие зависимость никуда не делась. Бывший министр финансов Алексей Кудрин называл зависимость от углеводородов “самой большой слабостью” российской экономики. По его словам, только когда несырьевой экспорт превысит сырьевой, можно будет говорить об уходе от нефтяной иглы – на что потребуется 10–15 лет целенаправленной работы. Пока же мы наблюдаем обратное: промышленность и высокотехнологичные отрасли не успевают заменить нефть и газ в качестве источников валюты. В 2023 году, несмотря на все разговоры о импортозамещении, доля сырья в экспорте по-прежнему доминирует. Да, выросли поставки металлов, зерна, оружия, IT-услуг – но по масштабам доходов это капли в море по сравнению с нефтью. Отсюда и болезненность каждой нефтяной «простуды»: стоит ценам упасть, и в экономике начинаются лихорадка и озноб.
Кроме того, нефтяная зависимость сковывает развитие. Лёгкие деньги от нефти зачастую снижали мотивацию к реформам – зачем что-то менять, если можно покрыть проблемы деньгами от экспорта сырья? Но когда источник мелеет, выясняется, что структурных реформ по-прежнему нет, институциональные проблемы никуда не делись, и спасательный круг бросать некому. Кудрин справедливо отмечал, что нефтяная игла «снижает эффективность многих институтов» – очевидно, например, что налоговая система и бюджетный процесс целиком заточены под распределение ренты, а не стимулирование роста.
Словом, падение цен ниже $60 – тревожный сигнал о неустойчивости модели. Пока высокие цены маскировали проблемы, власти откладывали решение зависимостей «на потом». Но теперь «потом» настало: чтобы свести концы с концами, приходится идти на чрезвычайные шаги. Как выразился экономист Константин Сонин, такая ситуация «не может быть долгосрочно устойчивой» и ведёт страну по кривой дорожке. Если ничего не менять, через год-два ещё можно протянуть, а дальше – всё более сомнительно. Ведь нефть – ресурс волатильный: сегодня $80, завтра $50, и никакие прогнозы тут не гарантируют стабильности. Россия фактически поставила свою экономику в зависимость от факторов, ей неподконтрольных. И пока не произошёл коренной разворот к несырьевому развитию, каждый ценовой обвал будет грозить повторением одних и тех же проблем.
Последние события – сигнал тревоги: возможно, страна подходит к пределу прочности нынешней нефтяной модели. Власти уже повышают нагрузку на бизнес и тратят резервы, стараясь избежать социального взрыва. Но надолго ли хватит этого ресурса? И что ждёт нас впереди – придётся ли готовиться к новым налогам, и сколько ещё страна будет сидеть на нефтяной игле?