Лекционная аудитория гудела, как растревоженный улей. Студенты шумно рассаживались, перебрасываясь шутками и шурша конспектами. Но для Анны этот день начался иначе — с того момента, как он вошёл.
Он стоял в дверях, заслоняя свет: высокий, в чёрной кожаной куртке, с ухмылкой, будто мир был его личной шуткой. Его взгляд скользнул по рядам и остановился на ней. Анна, прижав к груди потрёпанный блокнот, вжалась в кресло. «Смотри в окно, смотри в окно», — твердила она себе, но опоздала: он уже шёл к ней, целеустремлённо, будто между ними не сидело ползала.
— Эй, здесь занято? — спросил он, кивнув на пустующее место рядом. Голос — низкий, с хрипотцой — заставил её вздрогнуть.
— Да… то есть нет! — выпалила Анна, мысленно проклиная свой румянец. — Садитесь.
— Никита, — протянул он руку, не дожидаясь приглашения.
— Анна, — пробормотала она, осторожно пожимая его ладонь. Его пальцы были тёплыми, уверенными.
— Знаю, — он ухмыльнулся, устраиваясь рядом. — Ты всегда сидишь одна. Интересно, почему?
— Я не… — она запнулась, разозлившись на себя за заикание. — Просто люблю тишину.
— Тогда тебе не повезло, — он вытащил из рюкзака пачку жвачек, швырнул одну в рот. — Я шумный.
И правда: лекция по философии превратилась в спектакль. Никита комментировал каждую фразу преподавателя, пародировал его манеру размахивать руками, а когда Анна попыталась сделать вид, что не слушает, толкнул её локтем:
— Эй, ты же понимаешь, что он путает Гегеля с Гейне?
— Тссс! — прошипела она, но уголки губ дрогнули.
После занятия он перехватил её у выхода, прислонившись к стене так, что пути к отступлению не осталось.
— Кофе? — спросил без предисловий.
— Я… занята.
— Врёшь, — он прищурился, и в этом взгляде было что-то завораживающее.
Анна замерла.
— Хорошо, — выдохнула она. — Но только если без глупостей.
— Глупости — мой конёк, — он подмигнул, и в его смехе не было насмешки. Только вызов.
***
Через месяц их «случайные» встречи стали ритуалом. Он поджидал её у библиотеки, врывался в тишину её обеденных перерывов с шутками про «бледных умников», а однажды, когда она, злясь на его опоздание, уже собралась уйти, сунул ей в руки стаканчик с какао:
— Ты же знаешь, я всегда приду. Даже если опоздаю.
— Почему? — спросила она, не глядя.
— Потому что ты — как эти старые книги, — он кивнул на стеллажи. — С виду скучная, а внутри… — он наклонился, и его дыхание коснулось её уха: — …огонь.
Анна сжала стакан, чувствуя, как горят щёки.
— Ты самый наглый из всех кого я знаю.
— Зато ты — возможно, — он поймал её взгляд. — Давай рискнём?
И она кивнула. Потому что в его наглости было что-то настоящее. Что-то, во что хотелось верить.
А когда осень сменилась зимой, их имена в университетских дневниках всё ещё писались разными чернилами — её аккуратным почерком, его торопливыми росчерками. Но в строках между строк, там, где соприкасались их руки, рождалась другая история. Сильная. С первого взгляда.
***
Свадебные фото всё ещё стояли на полке — её улыбка, его рука на её талии. Теперь, глядя на снимки, Анна не узнавала их.
— Ты опять забыла помыть посуду, — Никита вошёл на кухню, сжимая в руке её телефон. — И снова звонки от этого… Александра.
— Он спрашивал про график, — Анна выключила воду, чувствуя, как сердце бьётся в горле.
— Ты хочешь, чтобы я ревновал? — он швырнул телефон на стол. — Хочешь, чтобы я думал, что ты с ним… флиртуешь?
— Нет! Мы просто…
— Почему он тебе звонит вне рабочее время! — он шагнул ближе, глаза сузились. — Он не знает, что ты замужем?
— Нет, я…
— Тогда, — он схватил её за подбородок. — Удали его номер. Сейчас.
Она повиновалась. Его пальцы дрожали.
— Ты понимаешь как мне больно? — он прижался лбом к её лбу. — Ты же знаешь, я не могу без тебя. Я ужасно тебя ревную, ты делаешь это специально!
Ты вообще понимаешь, что я всё делаю для тебя? Я зарабатываю, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Если бы не я...
— Прости, — прошептала она. — Я не хотела…
В последнее время он начал проверять её сумку, личные вещи, телефон.
— Что это? — он достал помаду, которую подарила мама. — Ты встречаешься с кем-то? Хочешь быть красивой для другого?
— Это просто подарок!
— Врешь, — он раздавил тюбик ногой. Красная клякса расплылась по полу. — Ты думаешь, я не вижу, как на тебя смотрят? Ты специально провоцируешь их!
— Никита, пожалуйста…
— Пожалуйста — что? — он схватил её за волосы. — Хочешь, чтобы я ревновал? У тебя прекрасно получается. Думаешь я буду сидеть и ждать тебя, пока ты там на работе флиртуешь с кем-то?
— Нет! — она плакала, пытаясь вырваться. — Я люблю только тебя!
— Тогда докажи, — он отпустил её, толкнув на кровать. — Сожги эту блузку. И платье. И туфли. Всё, что привлекает их взгляды.
Она сожгла. Потом стояла под душем, пока вода смывала запах дыма.
***
Весной Никита перестал разговаривать.
— Почему ты молчишь? — спросила она однажды, не выдержав тишины.
— А что говорить? — он оторвался от телефона. — Ты же всё равно мне врёшь.
— О чём?
— О том, что не встречаешься с соседом. Что не переписываешься с бывшими. Что не мечтаешь сбежать.
— Я не…
— Замолчи! — он швырнул в неё пультом. — Ты думаешь, я слепой? Вчера ты улыбалась курьеру! Ты хочешь, чтобы я сошёл с ума?
Она не ответила. Утром обнаружила, что он выбросил её ноутбук. Думал, что ночами она сидит в социальных сетях.
Летом она попыталась уйти.
— Куда? — он стоял в дверях, бледный, дрожащий от злости.
— Я… я просто…
— Думаешь, я не знаю, что ты собрала вещи? — он усмехнулся. — Ты же понимаешь, что без меня тебе никто не поверит? Ты же ненормальная! Сама ударилась специально об стол, лицо расцарапала. Зачем? Сама меня доводишь до такого состояния, что я не в силах сдержать эмоции.
— Пожалуйста, отпусти…
— Или что? — он приблизился, дуло коснулось её виска. — Или ты расскажешь всем, какой я изверг? Как я тебя контролирую? А кто поверит? Кто поверит, что я — монстр? Меня даже твоя мать обожает, спрашивает как я тебя терплю такую вертихвостку!
Она опустилась на пол.
— Вот так, — он погладил её по голове. — Ты моя. Навсегда.
Она ушла в сентябре. Не через дверь — через окно, пока он спал. Сбежала босиком, в ночной рубашке, с паспортом, спрятанным в кухонных полотенцах.
— Помогите! — кричала она, стуча в дверь соседки. — Пожалуйста, вызовите полицию!
— Кто он тебе? — спросил участковый, глядя на её синие ноги.
— Муж, — прошептала она, и мир рухнул.
***
Спустя год Анна стояла у зеркала в свадебном платье, когда вновь увидела тень прошлого в отражении. Он стоял за окном, в тени липы, и его взгляд прожигал насквозь.
— Кто он? — спросил Никита позже, когда гости танцевали.
— Уходи, — она попятилась, сжимая букет.
— Ты же любишь меня, — он усмехнулся, шагая ближе. — Ты всегда будешь любить только меня.
— Я вышла замуж.
— Ты «предала» меня, — его голос дрогнул. — После всего, что я сделал для тебя… Я тебя ждал. Как ты посмела выйти замуж?
— Ты украл мою жизнь! Ты меня опустошил, уничтожил! Убирайся!
— Потому что ты не справлялась сама! Я тебе помогу стать сильной — он схватил её за руку. — А он? Он даже не знает, какая ты на самом деле. Слабая. Ничтожная.
— Не прикасайся ко мне! — закричала она.
— Или что? — он наклонился к её уху. — Расскажешь ему, как мы спали в одной постели, пока ты строила из себя невинность? Как ты плакала, умоляя меня остаться?
— Это ложь…
— Он поверит? — он отпустил её, смеясь. — Или ты сама не уверена?
***
Через неделю он пришёл к её новому дому. Максим, её муж, открыл дверь.
— Вам чего? — спросил он, заслоняя Анну.
— Я её первый муж, — Никита улыбался, но глаза оставались холодными. — Пришёл забрать то, что моё.
— Уходи, — Максим бледнел, но голос был твёрдым.
— Ты даже не знаешь, что она скрывает, — Никита достал телефон. — Хочешь посмотреть видео, как она умоляла меня не бросать её? Как клялась, что умрёт без меня?
— Уходи! — Анна бросилась к нему, но Максим остановил её.
— Ты больной, — сказал он, захлопывая дверь.
— Ты сломаешь его, — смеялся Никита через дверь. — Как сломала меня. Ты же яд, Анна. Яд в красивой упаковке.
***
Он звонил каждую ночь.
«Ты думаешь, он любит тебя? Он жалеет тебя. Как все».
«Ты забыла, как кричала, когда я ушёл?»
«Он знает, что ты мечтаешь о мне?»
Анна сменила номер. Он нашёл её в соцсетях.
«Ты толстеешь. Он не любит тебя по-настоящему — иначе не позволил бы».
«Сегодня ты улыбалась. Ты никогда так не улыбалась мне. Значит, врала мне что любишь».
***
Однажды он ждал её у работы.
— Ты стала скучной, — сказал он, прислонившись к машине. — Раньше ты хотя бы носила юбки.
— Что тебе надо?
— Ты же не думала, что я отпущу тебя? — он достал фотографию: их свадьба, её улыбка. — Ты моя. Навсегда.
— Я подам в суд.
— Суд? — он рассмеялся. — А что ты скажешь? Что я любил тебя слишком сильно? Что ты сама не понимала, что творишь?
Она замерла.
— Видишь, — он шагнул ближе. — Ты всё помнишь. Как я плакал, когда ты ушла. Как умолял…
— Ты шантажировал меня!
— Потому что ты — моя! — он схватил её за плечи. — Ты всегда будешь моей!
Максим узнал. Не всё, но достаточно.
— Почему ты не рассказала? — спросил он ночью, гладя её по волосам.
— Я боялась…
— Я здесь, — он прижал её к себе. — Я не позволю ему уничтожить нас. — Я люблю тебя, — шептал Максим.
— Я знаю, — она прижалась к нему.
Но в темноте её пальцы всё ещё дрожали. Потому что любовь с первого взгляда — это не только вспышка. Иногда это ожог, который не заживает.
А где-то в другом конце города Никита смотрел на их фото и шептал:
— Ты вернёшься. Ты моя.