Скандалы в мире благотворительности — явление редкое, но всегда показательное. Уход принца Гарри с поста соучредителя Sentebale, организации, которую он создал в 2006 году, стал громким событием, вызвавшим массу вопросов. На поверхности всё выглядит как конфликт с председателем совета директоров, доктором Софи Чандаукой, и попытка избежать судебного разбирательства. Но почему совет попечителей и сам Гарри предпочли отставку борьбе в суде? И что скрывается за обвинениями в расизме, женоненавистничестве и финансовых проблемах? Разберём эту историю шаг за шагом, избегая домыслов и опираясь на факты.
Миссия и путь длиной в 17 лет
Sentebale появилась в 2006 году благодаря усилиям принца Гарри и принца Лесото Сеисо. Организация, названная в честь цветка, символизирующего надежду, посвятила себя помощи детям и молодёжи, затронутым ВИЧ, в Лесото и Ботсване. Это был личный проект Гарри, вдохновлённый памятью о матери, принцессе Диане, и её гуманитарной работой. За годы существования Sentebale привлекала средства через громкие мероприятия — турниры по поло, гала-ужины, встречи с донорами. Однако к 2023 году стало ясно, что за внешним лоском скрываются серьёзные внутренние проблемы.
Новый председатель и начало кризиса
В июле 2023 года пост председателя совета директоров заняла доктор Софи Чандаука — юрист из Зимбабве с богатым опытом в праве и социальной справедливости. Её назначение выглядело многообещающим: Гарри назвал её "глотком свежего воздуха", отметив её страсть к переменам и предпринимательский подход. Но эйфория длилась недолго. Уже через несколько месяцев отношения между Чандаукой и советом попечителей, куда входил близкий друг Гарри Марк Дайер, резко ухудшились. Источники утверждают, что Чандаука начала кардинально менять структуру организации, что вызвало недовольство совета. Попытка отстранить её от должности привела к ответному шагу — в марте 2024 года она подала иск против Sentebale в Высокий суд Великобритании.
Цифры говорят сами за себя
Финансовое положение Sentebale к моменту конфликта оставляло желать лучшего. Согласно отчётам, резервы организации составляли менее 1 миллиона фунтов стерлингов — скромная сумма для международной благотворительной структуры. Доходы от мероприятий, таких как турниры по поло в Японии и Сингапуре, падали, а расходы превышали поступления, несмотря на значительные личные пожертвования Гарри (1,5 миллиона долларов из прибыли от мемуаров "Запасной"). Совет признал, что зависимость от подобных событий — неэффективная стратегия. Но если финансы были проблемой, почему отставка стала решением? Судебный процесс мог бы установить виновных и, возможно, переложить расходы на проигравшую сторону.
Обвинения в расизме и женоненавистничестве
Конфликт обострился, когда Чандаука выступила с заявлением, обвинив совет в расизме, женоненавистничестве и попытках скрыть внутренние проблемы. Она сообщила о действиях попечителей в Комиссию по благотворительности Великобритании, намекнув, что её отстранение — это не просто борьба за власть, а реакция на её попытки вскрыть нарушения. "Внимательные читатели спросят: зачем председателю сообщать о попечителях в Комиссию?" — заявила она, подчёркивая серьёзность своих претензий.
Совет, в свою очередь, настаивал, что отставка была вынужденным шагом для спасения Sentebale от "огромных судебных издержек". Попечители утверждали, что их уход остановил иск Чандауки, сохранив ресурсы организации. Гарри поддержал это решение, выразив "глубокую печаль" из-за разрыва с проектом, который был для него делом жизни. Но возникает вопрос: если совет был уверен в своей правоте, почему он не пошёл в суд, чтобы доказать вину Чандауки?
Страх перед проверкой?
Отставка совета и Гарри вызывает подозрения. Если Чандаука действительно плохо управляла организацией, как утверждали попечители, судебный процесс мог бы это подтвердить, а расходы легли бы на неё. Sentebale располагает собственной юридической командой, так что "огромные издержки" выглядят преувеличением. Логичнее предположить, что совет боялся не столько суда, сколько того, что могло бы вскрыться в процессе.
Чандаука упоминала "плохое управление" и "злоупотребление властью". Возможно, речь шла о неэффективных тратах — например, на поло-мероприятия, которые не приносили ожидаемых средств, или на зарплаты сотрудникам, чья работа не была связана с проектами в Африке. Аудит, инициированный Комиссией по благотворительности, мог бы выявить эти проблемы, поставив под удар репутацию совета и Гарри. Уход в отставку стал способом замять конфликт и избежать проверки.
Чандаука. Реформатор или разрушитель?
Доктор Чандаука — фигура неоднозначная. С одной стороны, её опыт и репутация говорят о стремлении к прозрачности и профессионализму. Она могла видеть в Sentebale потенциал для реформ, избавления от устаревших методов вроде зависимости от светских мероприятий. Её иск и обращение в Комиссию — это попытка привлечь внимание к системным проблемам, которые совет предпочитал игнорировать. С другой стороны, её жёсткий стиль управления и резкие обвинения могли усугубить конфликт, сделав сотрудничество невозможным.
Её намёк на проверку Комиссии — не просто риторика. Она, вероятно, рассчитывала, что расследование подтвердит её правоту, а заодно защитит её от роли "козла отпущения" за финансовые трудности Sentebale. Но без конкретных доказательств её слова остаются лишь обвинениями.
Финансовые сложности, споры о методах сбора средств и обвинения в плохом управлении требуют честного анализа. Отставка совета могла отсрочить проверку, но Комиссия по благотворительности уже заинтересовалась ситуацией. Если аудит состоится, он либо выявит нарушения, либо докажет, что Чандаука преувеличила масштаб проблем.
Для Гарри это личная утрата. Sentebale была связана с памятью о матери и его собственной идентичностью как гуманитария. Но его решение уйти, поддержав совет, говорит о нежелании ввязываться в публичный конфликт. Возможно, он предпочёл сохранить репутацию, а не рисковать её в суде. Для самой организации будущее зависит от того, сможет ли она адаптироваться к новым реалиям и найти устойчивую модель работы.