В Анфису я был влюблен беззаветно и безответно. Беззаветно — потому что она была лучше, смелее, хитрее и даже старше года на три. Безответно, собственно, по тем же причинам. На что может рассчитывать двенадцатилетний подросток, который хуже во всем? Даже жил этажом ниже.
Когда Анфисе было скучно, она звонила и звала гулять. Помню, что штаны я надевал быстрее, чем хорошо обученный пожарный из остеровского задачника. И выскакивал, путаясь в стоптанных кроссовках, к подъезду, где уже стояла она, ослепительно красивая, высокая, длинноволосая и встречающая меня слегка снисходительной усмешкой.
С Анфисой мне было интересно. Все, что она предлагала, все, что придумывала. Все было интересно. А пошли гулять по заброшенной стройке? И я шел, хоть было строго-настрого запрещено. А давай корчить рожи вредному старику из соседнего подъезда? Давай! Хоть и знал, что старик обязательно придет ябедничать и мне влетит. Ну-ка попробуй, как настоящий мужик. И я брал непослушными пальцами горчащий окурок и пытался втянуть в себя тошнотворный дым, захлебываясь кашлем. А она смотрела на меня с прищуром и смеялась. Не над моей нелепостью, а с интересом. Я был даже благодарен ей за этот смех.
Но иногда шутки моей зазнобы заходили довольно далеко.
Как-то раз я пожаловался ей на живущую по соседству злую собаку Леру. По слухам среди пацанов, эту вредную овчарку кормили исключительно сырыми яйцами и мясом выброшенных на помойку младенцев. Неудивительно, что собака была настолько злой, что перегрызала пополам летящую в неё железную палку. Опять-таки по слухам.
Но слухи не растут на ровном месте. Всегда что-то служит для них основанием. Дыма без огня, как говорится. Так вот собака действительно была злой. Она с яростным лаем ломилась в закрытую квартирную дверь, когда мимо проходил чужак. И стареющие хозяева — Ираида Михайловна и дед Антон — с трудом удерживали её на поводке, когда Лера во время прогулки пыталась с ненавистью наброситься на прохожих.
Стоит ли говорить, что от загона во дворе, где её выпускали побегать без поводка и намордника, все старались держаться подальше. И дети, и даже взрослые. Благо, металлическая высокая сетка, огораживающая загон, была не по зубам даже такому церберу, как Лера.
Анфиса внимательно выслушала мои ужасные рассказы про этого выходца из ада. Потом серьёзно, без малейшей насмешки, сказала:
— Собаки боятся тех, кто смелее их. Кто не показывает свой страх, а демонстрирует силу. Не веришь? Пошли.
Анфиса привела меня к загону, где в тот момент бесновалась Лера. Ираида Михайловна у дальнего угла собаку подзуживала, набегивала. А потом... Потом произошло невероятное. Анфиса открыла калитку и смело вошла в загон.
— Тубо! — крикнула она, подняв ладонь. — Тубо, Лера!
Огромная лоснящаяся груда мышц разжимающейся пружиной кинулась к ней. К девушке, в которую я был влюблён всем сердцем!
Что сейчас будет!!!
— А-а-а!!!! — завопил я и кинулся спасать зазнобу. Я оттолкнул Анфису и принял удар собаки на себя.
Она каким-то чудом не сбила меня с ног. Но тут же я ощутил на себе укус. Ещё укус. Злобная тварь грызанула мне ногу, потом бок. Одежда, наверное, спасла, но тёплую влагу крови я ощутил в ту же секунду.
Дальше Леру оттянули. Ираида Михайловна подоспела из дальнего угла. Но что удивительно — Леру тянула за поводок и Анфиса.
Я увидел, что собака её не кусает — и разревелся. Я шёл, прихрамывая на прокушеную ногу и придерживая сочащийся бок. Дома никого не было, поэтому я кое-как обработал раны перекисью — они оказались неглубокими — криво перевязал бинтом и залез под одеяло. Меня бил озноб от пережитого ужаса, перед глазами снова и снова мелькали обнажённые зубы...
— Я не знал, что ты живёшь в той же квартире, где и Лера, — объяснял через несколько дней Анфисе своё поведение. — Не знал, что это розыгрыш. Подумал, что собака тебя сейчас сожрёт.
— И зачем бросился меня спасать? Ведь тогда сожрала бы тебя, — внимательно посмотрела на меня Анфиса.
Я промолчал. Что мог сказать? Не думал тогда, сожрёт или нет. Безумно и нерационально бросался спасать любимую женщину. Но оформить это понимание в слова я тогда не умел. А уж признаться в чувствах, которые к этому подтолкнули, не смел тем более. Даже под пытками не признался бы.
Но Анфиса не была дурой. Она всё понимала. Да и раньше догадывалась наверняка.
— Дурачок ты, Димка, — взъерошила мои волосы. Я насупленно повернулся, но в её глазах не было привычной снисходительности. Она смотрела серьёзно и удивлённо. Будто увидела во мне что-то такое, чего увидеть не ожидала.
— Дурачок, — повторила она, потом наклонилась и чмокнула меня в щёку.
...Хочется сказать, что мы потом долго молчали, каждый о своём, что нам не требовалось слов, что мы больше никогда не расставались. Но нет, конечно. Этот поцелуй ни к чему не привёл...
Со временем Анфиса вернулась к привычной насмешливой манере общения, а потом и вовсе куда-то переехала. Лера через несколько лет тоже ушла в мир иной. Наверное, в собачий рай, плохих ведь собак не бывает. Я на неё не обижаюсь.
Укусы болели примерно неделю, потом рассосались, остались небольшие шрамы. Всё закончилось так, как не любят романтические писатели. Скучно и обыденно.
Но точно помню, что в тот вечер я был самым счастливым человеком на земле. Хоть и чертовски саднили бок и нога.
Подписывайтесь, друзья. Здесь будет много хорошего!